Сидел у экрана телевизора и никак не думал, что беседа губернатора с телевизионщиками заденет, как говорят, струны сердца. Это когда речь зашла о бульваре на Красном проспекте. Журналисты спрашивали у Виктора Александровича, как он откликается на предложения расширить Красный проспект за счет ликвидации бульвара на нем. Губернатор сразу же сказал, что он на это не решится... И пусть, мол, решаются на такое действие только после него. Потому что с Красным проспектом и бульваром связана жизнь чуть ли не всех коренных новосибирцев. Вот тут я затрепетал, так как губернатор назвал те дома и здания на Красном проспекте, с которыми была связана и моя жизнь. Он словно все угадал.
Конечно, с детства я ходил в кинотеатр имени Маяковского, где любимый каменный поэт стоял во весь рост в нише. А почти сразу за ним был знаменитый чайно-конфетный магазин, восхитивший мою родную бабушку, которая один раз в жизни приехала из Питера в Новосибирск и наняла извозчика, чтобы побаловать внуков. И мы ехали из Закаменки в центр через мостик, который и сейчас стоит. Бабушка царственно сидела в коляске и про нашу захудалую Закаменку говорила, что она ей чем-то напоминает Швейцарию. Через много лет с волнением смотрел на чудесную картину Грицюка «Закаменка» и пытался среди груды светящихся домов художника обнаружить наш дом.
Зайдя в магазин, бабушка сказала: «Как приятно пахнет чай!» Я это запомнил навсегда. Потому что ни один чай после того, давно исчезнувшего магазина, такого запаха уже не имел. Вкус у чая оставался, а запах бесследно исчез. Потом, чуть свернув с проспекта, мы остановились у кафешки с большим деревянным крыльцом, где продавали ромовые бабы (в нашем просторечии, конечно, бабки). Позднее кафешка превратилась в комендатуру, в которой мне однажды пришлось, когда служил в армии, вымыть заплеванный пол.
...Губернатор в своем перечислении, защищая бульвар, вспоминал многое. В том числе и объяснения в любви на нем. Меня это тоже не обошло. Я объяснялся в любви на бульваре напротив конструктивистского дома горняков. И написал об этом стихотворение, которое решаюсь опубликовать только сейчас.
Моя любовь звалась Алёной,
С походкой плавною ладьи.
Когда, до тупости влюбленный,
Скакал восторженно вдали.
Мне так хотелось ей казаться
Красивым, гибким и большим,
А не частичкой декораций
Среди несущихся машин.
Но тщетно! Она шла, качаясь,
Как будто лебедь на волнах.
Никак, ничем не отвечая
На мои знаки и мой страх.
Кстати, в доме горняков жили знакомые моей мамы, которые не отвернулись от нас, ребятишек, когда ее отправили в ГУЛАГ... из высшей партийной школы, в которой она тогда преподавала историю. После реабилитации мы всей семьей партийную школу обходили.
Словом, о многом вспоминалось после беседы с губернатором. И вспоминалось с надеждой, что замечательный бульвар у нас сохранится навсегда, а Красный проспект не превратится в расширенное шоссе, забитое рычащими и фыркающими машинами. На мой взгляд, Красный проспект — это сердцевина моего родного города, а бульвар — его душа.
