...Утром в очередной раз мы с делегатами возвращались самолётом из Москвы, в которую на партийные форумы пришлось летать за одно лето трижды. Когда при заходе на посадку в иллюминаторы стали видны живописнейшие берега Обского моря, сидящий у окна секретарь парткома крупного новосибирского завода вздохнул:
— Пропало лето! И вообще — пропащее лето!
Тогда поддакивать я ему не стал, но спустя два десятилетия целиком разделяю его точку зрения...
Дело в том, что в 1990 году состоялось сразу три крупнейших события: I съезд народных депутатов РСФСР (16 мая — 22 июня), I Учредительный съезд Коммунистической партии РСФСР (19—23 июня и второй этап — 5—6 сентября) и последний XXVIII съезд КПСС (2—13 июля).
На всех этих мероприятиях большими делегациями была представлена и Новосибирская область. Кроме того, по вошедшей в ту пору моде, делегатов и депутатов сопровождали журналисты местных изданий, среди которых был и автор этих заметок. Оперативные отчёты со съездов писались в гостинице «Россия» ночью, а утром, ещё до очередного заседания, нужно было прийти в Кремлёвский дворец съездов (так он тогда назывался) и, пользуясь бесплатным телефоном в холле (официальная привилегия делегатов), передать стенографистке (никакой иной техники не было) отчёт об очередном дне работы, личные впечатления, которые на следующий день появлялись в газете. Затем свежий номер отправляли самолётом из Новосибирска в Москву, и, не скрою, это было довольно здорово — видеть уже опубликованные репортажи и интервью в свежих новосибирских газетах.
Так далеко, так близко...
Когда я готовился писать эти заметки, произошёл курьёзный случай. Юная коллега, практикантка университета, тоже заинтересовалась старой подшивкой «Вечёрки»:
— Ой, как это здорово! И тираж был 88 тысяч! А что вас здесь конкретно интересует?
— Да вот: хочу обновить в памяти XXVIII съезд КПСС.
— По-видимому, это было очень интересно. Я тогда маленькая была...
— Мадемуазель, пардон, с какого вы года?
— С 1991-го.
— Увы, вас ещё на свете не было!
Тут ни прибавить, ни убавить, сказал бы Твардовский: кому они нужны сегодня даже в вузе — исторические съезды некогда великой и могучей партии? Это в наше время было — попробуй завали экзамен по «Истории КПСС»!
Если задуматься, то за два минувших десятилетия произошла невероятная вещь: для кого-то великая капиталистическая революция, для кого-то — криминальная, но главное — она произошла почти бескровно, и никак не сопоставишь её жертвы с теми гигантскими потерями, которые претерпела страна с 17-го по 22-й год прошлого века.
На этот раз мы — как ни чесались у кого-то руки — не порезали друг друга, и брат не шёл на брата, а сын на отца. Может быть, теледебаты и всеобщая болтовня вовремя спустили пар? Наши дети лишь удивляются, когда пытаешься кое-что объяснить из нашей прошлой жизни. Ну, хотя бы то, что большинство из нас отнюдь не были диссидентами и до того в «едином порыве», с бурными и продолжительными аплодисментами неоднократно вскакивали с мест на разного рода партийных форумах и верили, что вот ещё чуть-чуть, ещё немножко, и...
А вот что будет дальше, не знал никто. Ни в свое время Хрущёв, отпустивший партийную вожжу на потепление и быстро спохватившийся: страна пошла вразнос! (В его программу построения коммунизма к 1980 году верили разве что дети). Ни Брежнев, ни Горбачёв, который под старость лет поздновато стал делать публичные заявления типа: «Я всегда знал, что наша цель — социал-демократия!» Ничего он не знал летом 1990 года.
И два последних съезда — КП РСФСР и КПСС — своей беспомощностью подвели жирную черту под двойственной политикой перестройки: и народ, и партия, запутавшись в совершенно новых реалиях идеологического и политического плюрализма, так захотели обновления, что камня на камне не оставили ничего из прежней системы. До съезда уже произошло реальное обновление общества, а партия забуксовала. Вот и рвануло: сработало исконно русское: даёшь Стеньку Разина! Известно, кто взял на себя эту роль, картинно покинув зал заседаний Кремлёвского дворца вскоре будучи избранным уже не Председателем Верховного Совета РСФСР, а её первым президентом.
За успех нашего безнадёжного дела!
Это сегодня кое-кто из «бывших» (в каждую эпоху у этого термина своё значение) пытается обратить всё в шутку или свести к иронии: мол, все всё всегда понимали и т.д. И тосты в компаниях были соответствующие: «За себя и за того парня!», «Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!» и т.п. Скорее всего, и поэт Коржавин, автор знаменитого тоста «за успех», совсем не хотел, чтобы его слова были восприняты как выражение записного диссидента.
Но летом 1990-го в гостинице «Россия» этот тост если прямо и не произносили, то нередко имели в виду. С соответствующими напитками, кстати, было тяжело. Колоссальная работа по тотальному отрезвлению масс, начатая компанией Горбачёва, хоть и подходила к концу, но ещё совсем не выдохлась. Первые дни в «России» мне довелось ночевать в одном номере с первым секретарём сельского райкома партии. Из чемодана он вытащил сначала одну 0,5, потом другую: я тихо завидовал: простым смертным свободный доступ к кладовым был закрыт. Товарищ посетовал, что вот, кроме охотничьих сосисок, хорошо бы хлеба... Представителю прессы можно было вести себя и свободнее: пошёл — в номере напротив секретари-заводчане разводили спирт, но хлебом поделились.
На другой день по приезде начала работу сначала Всероссийская партийная конференция, которая и провозгласила себя Учредительным съездом КП РСФСР. (Делегатами обоих съездов были одни и те же люди). Первым секретарём ЦК избрали ранее никому неизвестного, но вдруг ставшего знаменитым на Съезде народных депутатов РСФСР «альтернативщика» Ельцину южанина Ивана Полозкова. Уже через год он не выдержал нагрузки и ушёл «по состоянию», не дотянув и до ГКЧП. Но летом 1990-го говорили, что его кандидатура была выдвинута на предварительном совещании в ЦК вопреки мнению Горбачёва. Генсек явно нервничал. Ему уже плохо удавалось общее руководство. Годом раньше на союзном съезде нардепов он уже то и дело срывался. Что бы он потом ни говорил, чёткой политической линии ни в голове, ни на деле у него не было.
Чуть отдышавшись от съезда КП РСФСР, который вслед за принятой чуть раньше народными депутатами Декларацией о суверенитете России внёс свою лепту в развал партии и Союза, делегаты вновь собрались в Москве уже через неделю. Последний партийный съезд КПСС потребовал работы куда более напряжённой...
Автора?
Вряд ли будут плодотворными попытки некоторых людей найти конкретного автора «осинового кола», якобы вбитого в КПСС, а потом и в СССР. Горбачёв стремительно терял авторитет (сейчас бы сказали — рейтинг), у Ельцина серьёзного авторитета не было никогда.
Почему всё это произошло, сегодня знает один только Бог. Перед 2 июля, днём официального открытия XXVIII съезда, в ЦК снова совещание. Вечером мы курили около гостиницы с южной стороны: здесь потише: палаточный городок, который будто бы стихийно возник из съехавшихся со всей страны жаждущих справедливости людей, был для делегатов почти пыткой — ежедневно по нескольку раз они проходили сквозь живой протестующий коридор между гостиницей и Кремлём. Видим, со стороны ЦК идёт наш руководитель делегации первый секретарь Новосибирского обкома Виталий Петрович Муха.
Он явно расстроен, чуть ли не в шоке, иначе не позволил бы себе «лишних» слов откровенности: «Не понимаю, что происходит. Если у вас власть, то командуйте! Если её не хватает, давайте принимать коллегиальные решения! Но нужно действовать, а не мямлить!»
На другой день во Дворце съездов после обычных докладов затеяли отчёты секретарей ЦК — членов Политбюро. Откровенно жалкое зрелище. Помню вспотевшую лысину Александра Яковлева, совершенно несвойственную его облику сбивчивую скороговорку Вадима Медведева. Ну, а потом понеслось... Питерцы во главе с Тюлькиным разве что не кричали. Им очень хотелось перемен. Они их просто жаждали. Каких? Перечитал речь Тюлькина спустя два десятилетия. Воспринимается как нечто протестное. Против чего?
Левым (буквально) крылом в зале располагалась большая делегация людей в мундирах. Исходя из нормы представительства, нетрудно было прикинуть количество кадровых офицеров во всех Вооружённых силах страны (это сегодня подобных тайн нет). После выступления генерала Альберта Макашова пресса моментально сравнила его слова с хлопаньем гусениц танков. В перерыве я взял интервью у тогдашнего командующего СибВО генерала Бориса Пьянкова. Резкость суждений Макашова он не оправдывал, но сокрушался о судьбе армии, которую унижали всё больше.
Может быть, в те дни и я впервые задумался: почему люди, безусловно, умные, совестливые позволяют горлопанам брать верх и в корне искажать направление любых хорошо задуманных реформ? Если чуть «открутить» время назад и вспомнить Новосибирск 1988—1989 годов, буйство перестроечных митингов, на которых чуть ли не главным козырем против власти были разоблачения привилегий руководства страны и области, и сравнить с нынешним положением вещей, то мало не покажется. Ау, где ты, социальное общество?
А если крутануть «счётчик» в 17-й год, то аналогии напрашиваются сами собой.
Передышки съезда
Спасибо организаторам культурной программы, но удалось повидать очень многое. В Манеже — грандиозную выставку Ильи Глазунова, умеренный национализм художника явно пришёлся делегатам по вкусу.
В одно из воскресений для желающих подали автобусы и поехали в Троице-Сергиеву лавру. В соборах не крестились, конечно, но интерес коммунистов к отечественным святыням был неподдельный. И высшее духовенство принимало гостей доброжелательно в зале с красными креслами. И монахи экскурсоводами были очень квалифицированными.
Естественно, мы, журналисты, стремились повидать побольше. Однажды душным вечером после дождя поехал на митинг к парку Горького. С крыши автобуса с динамиками народ умело заводили яростная Татьяна Корягина, чем-то похожая на эсерку Спиридонову, генерал КГБ Олег Калугин. (Наверняка Татьяне Ивановне сегодня неловко за то соседство).
Вечером Виталий Петрович Муха собрал на площадке около буфета обе делегации (депутатскую и партийную) вместе и пытался мягко урезонить сторонников радикальных мер (думаю, не один он делал это помимо съездов).
Разошлись мирно, но ни с чем: каждый остался со своими убеждениями. Маховик уже шёл вразнос, и никакие взвешенные предложения не были услышаны. Стране нужен был мудрый человек, на порядок выше Горбачева или Ельцина. В 1990-м его не оказалось. Может быть, и по этой причине (где ты, дядюшка Дэн?) в августе следующего года была предпринята попытка решения проблемы силовым методом на китайский манер.
...Последнюю ночь в Москве я ночевал у знакомого коллеги. Его жена Маша, судя по эскизам на стенах, совершенно свободная художница, узнав, что я работал в пресс-группе партийного съезда и что сам я член партии, хохотала так, что внезапно (совпало) шквалом захлопнуло окно.
Но духотища была такая, что иначе курить было невозможно, и приятель открыл его снова.
— Из-за этой чёртовой жары пропало лето, — сказал он. — Завтра мы едем в Серебряный бор. Знаешь, чем там хорошо в любую погоду? Ещё с начала перестройки шутили: вверху ветер шумит, вершины сосен качаются, а внизу тихо!
