Как-то так сложилось, что, каждый год торжественно отмечая великий День Победы — 9 Мая, мы забываем о другом празднике — дне подписания Японией акта о безоговорочной капитуляции и окончании Второй мировой войны. Не случайно многие участники боёв на Дальнем Востоке недоумевают, почему об их подвигах незаслуженно забыли, ведь для них война закончилась не в мае 45-го, а только осенью, и многие солдаты и офицеры погибли именно на Восточном фронте. Потери Красной армии в этой операции, по разным данным, находятся на уровне 8—12 тысяч убитыми и около 20 тысяч ранеными.
Вместо немцев — японцы
Радостно отпраздновав День Победы и ожидая скорейшего возвращения домой, солдаты даже не подозревали, что их повезут в эшелонах на другую войну. Никаких объяснений не было. Лишь только после высадки в Забайкалье воинам объявили, что теперь им предстоит воевать с японцами.
Советский Союз в апреле 1945 года денонсировал советско-японский пакт о нейтралитете, на Берлинской конференции, проходившей 17 июля — 2 августа 1945 года, он подтвердил свою готовность вступить в войну с Японией в интересах скорейшего окончания мировой войны. Предложения о капитуляции Япония всячески отвергала. На неё даже не подействовала политика «с позиции силы», которую пытался проводить американский президент Трумэн. Суть ее сводилась к тому, что 6 августа над Хиросимой взорвалась атомная бомба, а 9 августа бомбардировке подвергся город Нагасаки...
Ровно в полночь на 9 августа наша страна объявила Японии войну. Самое интересное, что наступление началось сразу — ровно через десять минут после официального объявления войны без артиллерийской и авиационной подготовки на линии в 5130 километров. За что некоторые историки обвиняют Сталина в вероломстве и коварстве: дескать, из-за разницы во времени японский посол даже не успел предупредить своё правительство. Но правила были соблюдены.
Подготовка СССР к войне началась с весны 1945 года. Для участия в ней привлекались войска, расквартированные на Дальнем Востоке и в Забайкалье, Тихоокеанский флот и Амурская военная флотилия. К тому же с Запада были переброшены значительные силы. Всего было сосредоточено свыше 1,6 миллиона солдат, свыше 26 тысяч орудий, 5,5 тысячи танков и самоходных орудий и свыше 3900 боевых самолетов.
Японская армия значительно уступала нашей и в численности, и в качестве вооружения, и в уровне боевой подготовки. По мнению специалистов, она находилась где-то на уровне 1935 года. Поэтому исход войны был предрешен. Но то, с какой скоростью продвигались наши войска, беря один город за другим, не предполагало даже командование. Порой темпы наступления составляли 80—90 км в день. Историки считают, что такой скорости продвижения не показывала еще ни одна армия!
План Дальневосточной кампании включал в себя четыре операции: Маньчжурскую стратегическую наступательную, Южно-Сахалинскую наступательную, Сейсинскую и Курильскую десантные. Военные историки назвали эту войну советским блицкригом. То, что не удалось немцам, удалось советским войскам, только сделано это было более продуманно и тонко. В отличие от европейского блицкрига поражал размах операции, наступление велось на фронте общей протяженностью около 4400 км, на глубину до 900 км. Кроме того, были выбраны совершенно неожиданные места для нанесения ударов. Японцы даже не могли предположить, что наша армия решится пересекать пустыню Гоби или форсировать горы Большого Хингана.
Реальное сопротивление японцев продолжалось менее недели. Если верить старым советским источникам, то Квантунская армия потеряла более 87 тысяч человек убитыми. Сами же японцы говорят о 20 тысячах убитых.
Красная армия в результате операции захватила немалые трофеи: 87 тысяч винтовок, почти 10 тысяч легких и тяжелых пулеметов, 860 орудий и много другой военной техники.
Высадиться в Японии не удалось
Но ни одна война, какой бы молниеносной и быстротечной она ни была, не обходится без жертв. Нелегко приходилось нашим солдатам штурмовать японских смертников.
Фронтовик, полковник, профессиональный контрразведчик Алексей Сергеевич Березин, прошедший всю войну от начала и до конца, так вспоминал эти горячие августовские дни:
— Девятого августа нас подняли по тревоге. Приказ — форсировать реку Уссури и вести наступление на Харбин. Моряки подали понтоны. Стали двигаться в сторону китайского берега. Уссури — река быстрая, с водоворотами. Думаем: сейчас ударят по нам — никто не выплывет. Японцев, к счастью, на берегу не было. Выгрузили пушки, машины и — вперед. У нашего командования были данные, где какие дороги. Но заехали почему-то в тупик. Кругом сопки и дождь как из ведра. Эти данные были дезинформацией японской разведки — перевербованная агентура. Машины не могут развернуться, справа — гора, слева — обрыв. Решили разворачивать машины и пушки на одном месте. И смогли это сделать, да еще под таким дождем.
И снова — на Харбин! По дороге стало кончаться горючее, командир приказал половину машин оставить на полпути, а горючее слить. С танками такая же ситуация. В конце концов город Баацин брали один взвод пехоты и одна наша батарея. Японцы активно сопротивлялись только у границы, а потом быстро отступали.
Когда взяли город Боли, нам дали приказ двигаться в Приморский край, чтобы десантироваться в Японию. Но не успели:
2 сентября Япония капитулировала.
Помимо военных трофеев, советские воины взяли в плен более 640 тысяч пленными (из них японцев — 609,5 тысячи). Среди сдавшихся в плен оказались 148 генералов японской императорской армии. Для военнопленных японцев в спешном порядке организовывалась сеть лагерей, преимущественно на Дальнем Востоке и в восточносибирских областях. Пленных использовали для работы на угле- и золотодобывающих, лесозаготовительных предприятиях, на заводах и стройках. В Западной Сибири сформировали два «японских» лагеря в Алтайском крае. По данных историка Кузнецова, большинство военнопленных, скончавшихся в Алтайском крае, имели лишь начальное образование.
В Новосибирске тоже оказалось 23 японца. Они были привезены в крайне обессиленном состоянии в здешний спецгоспиталь из других сибирских лагерей, но спасти их не удалось. Пленные — солдаты Квантунской армии захоронены на кладбище в Первомайском районе, в полутора километрах от станции Инская. Им установлен памятник от японского правительства.
«Внуки отомстили за дедов»
Праздник победы над Японией и окончание Второй мировой войны Новосибирск праздновал вместе со всей страной. Президиум Верховного Совета СССР объявил 3 сентября нерабочим днем — днем всенародного торжества. А Совет Народных Комиссаров СССР предложил всем советским государственным учреждениям поднять на своих зданиях Государственный флаг СССР. С раннего утра жители нашего города под праздничную музыку шли на митинг к зданию облисполкома. Так же, как и 9 мая, десятки тысяч человек радовались, обнимались, поздравляли друг друга с Победой. Секретарь обкома ВКП(б) Яковлев произнес речь:
— Давно ли на этой площади мы ликовали, отмечая День Победы над фашистской Германией. Теперь Красная армия закончила свой поход на берега Тихого океана. Наш народ, народ победитель, может вздохнуть полной грудью...»
После митинга началось народное гулянье. Люди шли в парки, клубы, кинотеатры. В кинотеатре имени Маяковского за день тысяча человек посмотрели фильм «Парад Победы», в кинотеатре «Октябрь» показывали «Ивана Грозного», в «Металлисте» — «Это было в Донбассе». До двух часов ночи продолжались танцы в парке им. Сталина (ныне Центральный парк). Здесь же выступали и духовой оркестр, и солисты Новосибирской филармонии, и артисты Государственного кабардинского театра песни и пляски.
Все центральные и местные газеты опубликовали на первых полосах «Обращение товарища Сталина к народу».
«Отныне мы можем считать нашу Отчизну избавленной от угрозы немецкого нашествия на западе и японского нашествия — на востоке. Наступил долгожданный мир для народов всего мира», — говорил вождь.
Сталин упомянул, что с Японией у нас были свои счеты. Самое главное — Русско-японская война 1904—1905 годов. Затем интервенция в 1918-м, нападение на озере Хасан в 1938-м, бои на Халхин-Голе в 1939-м.
Одновременно пресса восхваляла «творца Победы — великого Сталина», печатала заметки с обязательствами тружеников, типа: «Тысячами тонн хлеба ответим на обращение товарища Сталина к народу». Всюду мелькали воззвания и обращения к соотечественникам председателей колхозов, творческой интеллигенции. Так известный новосибирский архитектор Андрей Дмитриевич Крячков писал, что теперь у строителей очень много дел — нужно восстанавливать разрушенное войной хозяйство. Но интереснее всего было читать заголовки статей: «У кровожадного дракона военщины отрублены все головы», «Разбойничья страна перестала бряцать оружием».
