Свою встречу с журналистами пан Пендерецкий начал со слов памяти маэстро Кацу, знакомство с которым состоялось во время его предыдущего приезда в Новосибирск в 2006 году...
На сегодняшний день Кшиштоф Пендерецкий — единственный современный автор, пишущий монументальные симфонические полотна, он единственный в мире композитор, удостоенный официального титула «Самый великий из живущих». Его музыка звучит на разных континентах в исполнении самых известных артистов, оркестров, театров. Он — почетный член Королевских музыкальных обществ в Лондоне и Стокгольме. Профессор семнадцати ведущих вузов мира, обладатель премии Grammy. В числе официальных заказчиков его произведений — ООН, ЮНЕСКО, Международный Олимпийский комитет, всемирно известные филармонические оркестры и залы. Одно только беглое перечисление его музыкальных сочинений в Википедии, среди которых многочисленные оперы, концерты, хоровые, вокальные и камерные сочинения, занимает четыре word-страницы...
Его приезд в наш город стал возможен благодаря благотворительной программе «Мелодий дивных мир», финансируемой МДМ Банком. Единственный концерт маэстро с Новосибирским симфоническим оркестром состоялся в Большом зале НГАТОиБ. Прозвучали два его инструментальных концерта и симфония Мендельсона.
«Я не хроникер катастроф»
Концерт для фортепиано с оркестром, посвященный 11 сентября и его жертвам, стал российской премьерой. Солировал в концерте один из самых талантливых и самобытных пианистов нового поколения Александр Гиндин. Музыкант специально разучил концерт для исполнения в Новосибирске. Он назвал его «самым значительным фортепианным концертом, который был сочинен в XXI веке».
Как рассказал пан Пендерецкий, концерт писался по заказу Карнеги-холла и первоначально задумывался как каприччо для фортепиано:
— Однако, когда в процессе работы произошел известный теракт 11 сентября, концепция произведения была полностью изменена. Из камерного каприччо концерт превратился почти в симфонию, сложную в исполнении и требующую от музыкантов эмоциональных затрат. Премьера состоялась в 2002 году в Нью-Йорке с Филадельфийским симфоническим оркестром. В России он до сих пор не исполнялся.
Катаклизмы и трагедии нашего времени, заметим, не однажды становились темой сочинений маэстро.
Так, одно из его крупнейших произведений последнего времени — «Польский реквием», над которым он работал в течение нескольких десятилетий (1980 — 2005), навеяно драматическими событиями польской истории. Первый фрагмент реквиема — «Lacrimosa» — написан в память о гданьских докерах, расстрелянных во время восстания против тоталитарного режима. «Agnus Dei» посвящён памяти глубоко почитаемого в Польше кардинала Вышинского; «Recordare Jesu pie» написан по случаю причисления к лику блаженных священника Максимилиана Кольбе, который в 1941 году, спасая другого пленника, добровольно пошёл на смерть в Освенциме... В 2005 году Пендерецкий дописал к реквиему Чакону для струнного оркестра памяти Папы Иоанна Павла II.
Павла II он хорошо знал лично. Познакомились они, еще когда будущий Папа Римский был простым ксендзом и играл в театре, для которого Пендерецкий писал музыку.
На вопрос журналистов, какое из драматических событий последнего времени могло бы стать посылом для его нового сочинения, композитор ответил:
— Я не хроникер катастроф. Я автор музыки самого разного плана. Просто жить пришлось в очень сложное время, и это время не могло не оказать влияния на мое творчество...
О чем помнит Лан Ланыч
На встрече присутствовал и профессор Новосибирской консерватории Нгуен Лантуат (или просто Лан Ланыч). Он пришел засвидетельствовать свое почтение человеку, музыка которого, по его словам, перевернула сознание целой эпохи и подсказало выход из тупика многим композитором его поколения:
— 50 лет назад, когда я учился в Ленинградской консерватории, мы буквально бредили вашей музыкой. Это было так свежо, так интересно, так ново. Без вашей музыки я бы, наверное, не был бы композитором и профессором...
Полвека назад как раз восходила звезда пана Пендерецкого. Его имя тогда было синонимом музыкального авангарда. Международную известность ему принес знаменитый «Трен» — Плач по жертвам Хиросимы. В своем раннем творчестве он много экспериментировал в области средств выразительности, главным образом сонорики. Активно применял нетрадиционные способы пения (в том числе хорового) и игры на музыкальных инструментах, имитировал музыкальными средствами различные крики, стоны, свисты, шёпоты. Своей главной художественной задачей он видел достижение максимально эмоционального воздействия на слушателя, а главными темами становились страдание, боль и истерия. Так, например, свое сочинение для 48 струнных «Полиморфия» он основал на энцефалограммах больных людей, сделанных во время прослушивания ими «Плача по жертвам Хиросимы». А его опера того периода — «Дьяволы из Людена» (по одноименному роману Олдоса Хаксли) повествовала о массовой истерии среди монахинь женского монастыря вследствие эротического помешательства...
Впрочем, экспериментаторство, как подчеркнул маэстро, никогда не уводило его от серьезного искусства в дебри авангардизма. Наряду с эксцентрическими и крайне авангардистскими сочинениями он обращался и к более традиционным формам. Уже в 60-е годы начал писать духовную музыку.
— Сакральная музыка до сих пор занимает большое место в моем творчестве. Хотя бы раз в год появляется мое сочинение на религиозные темы. Причем не только в традиции католицизма, но и в традициях православия и иудаизма. Пример последнему — мой реквием «Кадиш», в котором были использованы тексты великого Плача Иеремии вместе со стихами жертвы холокоста и молитвой на древнеарамейском языке.
Как говорил композитор в одном из своих интервью:
— Есть художники, как, например, Шагал, которые всегда работают в одном направлении. А Пикассо, например, постоянно менял направления. Я работаю, как Пикассо, меняя форму и направления. Каждый имеет свой лабиринт. Я тоже захожу в лабиринты, однако всегда вижу выход...
На прозвучавший от новосибирских журналистов вопрос: «Оптимист вы или пессимист?» — Пендерецкий ответил:
— Я великий оптимист, и это очень помогает мне в жизни...
