На прошлой неделе (19 января) состоялась коллегия Главного управления внутренних дел по Новосибирской области с участием губернатора Василия Юрченко. Новый глава региона отметил, что в сфере охраны правопорядка никакие результаты не могут быть отмечены ни как окончательные, ни как положительные. Невозможно с этим не согласиться. Особенно если речь идет о годе минувшем. Он оказался весьма непростым.
С одной стороны, в нашей области в последние годы явно заметна, как говорят, устойчивая тенденция сокращения числа регистрируемых преступлений. Общее количество их уменьшилось более чем на 13 процентов. На 14 процентов сократилось число преступлений против жизни и здоровья, почти на 12 процентов — против собственности, а они составляют 65 процентов в структуре криминала. На 14 с половиной процентов меньше зарегистрировано квартирных краж. Вымогательства уменьшились наполовину, грабежи сократились на 15 процентов.
Криминал везде в минусе, криминальным видео кишат сайты. Но, с другой стороны, как мы знаем, весь год для сотрудников органов внутренних дел прошел под гнетом так называемых резонансных преступлений, совершенных милиционерами. Да, пусть не в нашем городе, не в нашей области. Но как скинешь с весов весь этот негатив, как можно работать, когда чуть не каждый в тебя ткнет пальцем: «А, ты мент, знаем вашего брата!» Есть и еще одно исключительное обстоятельство: всю систему внутренних дел ждёт масштабная реорганизация — должен вступить в действие Федеральный закон «О полиции», прошедший первое чтение. Народу дана была возможность обсуждать превращение милиции в полицию.
Вот на этом неоднозначном фоне мы беседуем с первым заместителем начальника ГУВД по Новосибирской области, начальником криминальной милиции, генерал-майором Виктором КОШЕЛЕВЫМ.
— Каковы бы ни были статистические данные, почти шестьдесят пять тысяч зарегистрированных преступлений — это очень много. Мы прекрасно понимаем, что за каждой цифрой — человеческая судьба. Причем преступления становятся все более жестокими. Убийств стало меньше, но есть такие, которые с человеческой точки зрения не понять. Невозможно осознать, как может отец задушить свою дочь или женщина выбросить новорожденного... Я не понимаю этого ни как милиционер, ни как отец. Не снижается так называемая бытовая преступность, напрямую связанная, мягко говоря, с чрезмерным употреблением спиртного. Мы отдельной статистики не ведем, но фактов таких стало больше. Вот недавно мать нанесла сыну-пьянице ножевое ранение, к счастью, он остался жив...
— Скажите, Виктор Васильевич, отмечены ли новые виды криминала или в тех областях, где его раньше не было?
— Преступники используют всё. В том числе и прогресс. В так называемых сферах высоких технологий. Это, например, интернет-мошенники: заключают договоры, но не исполняют их. Мошенничество позиции не уступает. Хоть и сокращается, но его заметно больше становится в строительной отрасли, в лесопромышленной. В сфере ЖКХ — это хищения. Где есть деньги, тем более государственные, там мы сразу видим свою задачу, чтобы они доходили по назначению. Вынужден еще раз сказать о телефонном мошенничестве. Такое впечатление, что чем больше информируем население, тем чаще люди попадаются. За год более тысячи таких фактов. Люди до сих пор посылают суммы в сто, в семьдесят тысяч рублей по звонку жуликов. Объясняют тем, что очень волнуются, что сильные эмоции: как можно ждать, если ребенок попал в беду. А ребенок — взрослый парень. После того, как деньги отправлены, мать, бабушка звонят сыну, внуку. У него, оказывается, все нормально, а деньги уже ушли — в никуда. По сути, столь эмоциональные родственники пытаются путем взятки решить проблему. Может быть, я слишком жестко говорю, но их можно назвать взяткодателями. Почему не звонят в милицию, в прокуратуру, если слышат, что «следователь требует сумму»? Еще раз напоминаю: сохраняйте спокойствие, звоните детям, прежде чем деньги отдавать...
— Недавно министр внутренних дел сказал, что ставится задача придания органам внутренних дел «профессиональной правоохранительной идеологии, она сформулирована в первой статье закона «О полиции».
— Мое личное мнение, что милиция, а в ближайшее время полиция, была, есть и останется карательным органом, потому хотя бы, что нам приходится изобличать преступников, привлекать их к уголовной, административной ответственности. От этого никуда не уйти. Наши функции и профилактические, упредительного характера, форм и методов достаточно много. Причем во взаимодействии с обществом, гражданами. Бороться с причинами, которые порождают среду, где зреют преступники, разве дело только милиции-полиции?
Если говорить о «правоохранительной идеологии», то буквально два часа назад министр внутренних дел провел общероссийскую видеоконференцию по работе с жалобами и заявлениями граждан. Любого, кто приходит на работу к нам, надо в первую очередь учить, не как раскрывать преступления, это задача не одного года, а нормальному доброжелательному общению с людьми, независимо, подозреваемый ли это, нарушитель и уж тем более потерпевшая сторона. Чтобы оперативно реагировать на заявления, на вызовы. Если мы не смогли приехать через пять минут, а приехали чуть позже, надо объяснить почему. Может быть, наряд в этот момент был на раскрытии убийства или задержался по другим объективным причинам. На видеоконференции дали слово гражданам, жалобы которых на региональном уровне были рассмотрены формально или оставлены без внимания. Министр сказал, что такие видеоконференции будут проводиться постоянно.
— Конечно, и у нас жалуются на невнимательность сотрудников?
— Да, есть факты несвоевременности выезда, равнодушия, грубости, отказы в приеме заявлений. Мы об этом постоянно говорим, в том числе и на коллегии. Наказываем. Недавнее резонансное происшествие. За что в Кирзе были отстранены четверо руководителей отдела внутренних дел? Когда происходит ЧП, в ГУВД должна быть оперативно представлена полная и достоверная информация. Но в том происшествии, хоть ничего не было укрыто, информация была искажена, руководители пытались как-то разобраться на местном уровне, и дальнейшие их действия были непрофессиональными. Руководство ГУВД несет ответственность за своих подчиненных, а они не сумели разобраться, исказили суть. Поэтому было принято такое решение.
— Сейчас говорят о еще большем повышении ответственности руководителей милиции на всех уровнях.
— Сколько я ни работаю, требования всегда были и остаются жесткими. Допустим, за управление автомобилем в нетрезвом состоянии позиция начальника ГУВД и пять лет назад, и сейчас однозначная — только увольнение. Никакой альтернативы: не ходите, не просите, никто на поруки не возьмет. К сожалению, такие факты есть. В прошлом году больше семидесяти подобных нарушений, все провинившиеся уволены.
— Вы сказали, что раскрываемость в нашей области на три процента выше среднего по России показателя. Чаще ли стали помогать граждане, понимают ли люди, что о преступлении надо сообщать сразу?
— В каком бы обществе мы ни жили — в социалистическом, капиталистическом — милиции-полиции в одиночку с криминалом не справиться. Это показывает и практика других стран. У нас же заявление о нарушении закона и нарушителе расценивается часто как стукачество. А вот в Германии считается долгом проинформировать полицию о противоправном деянии. Там человек понимает, если он сегодня не сообщит, завтра его близкие, родные тоже могут стать жертвой того же преступника. А у нас придерживаются принципа: пусть будет хуже соседу, чем мне. И всё же что-то потихоньку меняется. Не далее как вчера вручили тринадцатилетнему пареньку ценный подарок. Он помог по горячим следам раскрыть грабеж. Одна девушка услышала, что нашли новорожденного в мусорном ящике и прислала на наш сайт сообщение, которое помогло найти так называемую мамашу. В этом направлении совершенству нет предела. Мы готовы идти навстречу людям, чтобы они более доверительно относились к нам.
— Насколько милиция сейчас оснащена?
— Нормально, есть и компьютеры, и автомобили, техники достаточно, хотя, конечно, всегда хочется больше. Нам помогают и администрация области, и мэрия, и МВД. И все же главным был, есть и всегда останется человеческий фактор. Сейчас, как вы знаете, мы в периоде сокращения, за два года только в уголовном розыске надо сократить двести человек. А ведь воспитывать хорошего оперативника надо лет пять, не меньше. Кто придет в полицию на смену профессионалам? Вот вопрос...
— Люди всегда интересуются действиями службы собственной безопасности.
— Задача управления собственной безопасности не только выявлять злодеев в наших рядах, но это и наша защита изнутри, в том числе от проникновения нежелательных личностей, ведь криминалитет не дремлет. Если говорить о коррупции, то девяносто процентов фактов внутри милиции выявлено сотрудниками службы собственной безопасности. Материалы передаются в Следственный комитет при прокуратуре, и уже там решают, возбуждать уголовное дело или нет. Мы в своей системе ничего не замазываем, не приукрашиваем.
— Виктор Васильевич, не могу не спросить, как вы воспринимаете грядущие изменения, переход милиции в полицию?
— Согласен с мнением, высказанным министром внутренних дел: мгновенных изменений ждать не стоит. Не надо обманывать самих себя и граждан. Закон пока не принят. Не знаю, какие будут дальнейшие шаги, как и когда будет проходить переаттестация, на основании какого решения, в какие сроки. Пока мы ориентированы на первое марта. Надо подходить здраво, а потому не ожидаю резких перемен в ту или иную сторону. Хотя мы всегда обязаны надеяться и стремиться к лучшему.
— И все же, как можно коротко определить главный итог прошедшего года?
— Мне нечем вас удивить. Думаю, главное, что милиция совместно с другими правоохранительными структурами, органами местного самоуправления, жителями нашей области — мы все вместе не допустили дестабилизации обстановки, невзирая на сложности в социальной жизни, в экономике. Наши граждане в большинстве законопослушные, трезво оценивают трудности, которые мы вместе пережили и переживаем. Будем надеяться и работать.
