Ещё 6% участников опроса назвали в качестве российского символа водку. Нас, впрочем, она сегодня не интересует, как и балалайка, серп и молот, шапка-ушанка, блины с икрой, гранёный стакан, венок из одуванчиков и банный веник, которые тоже назывались в ходе опроса.
Матрешка! Конструктор вечности. Чрево изобилия. Беременная безделица. Безносая буратино. Флагман хохломской индустрии. Русский Будда. Сундучок для сундучка. Семь я равняется семья. Бабки в бабке…
Уверен, когда Александр Блок писал свое знаменитое «Да, скифы мы! Да, азиаты мы с раскосыми и жадными очами», он имел в виду именно матрешку. Да и Николай Гоголь в своей бессмертной думе о птице-тройке подразумевал, разумеется, не гужевой транспорт. Просто в его время стандартный матрешечный комплект включал в себя как раз три фигурки. С той поры количество внутриутробных дубликатов в матрешке неуклонно растет.
Кстати, задумывался ли кто-нибудь, почему в советские времена к деревянному воплощению бездонной русской души отношение власти было, прямо скажем, прохладное. Матрешка была скорее экспортным вариантом российских забав, а отечественному ребенку предлагалось брать пример с инородца Чебурашки или даже аполитичного толстозадого Ваньки-встаньки.
Все дело в том, что тогдашний партийно-хозяйственный аппарат, при всей своей, в общем-то здоровой бюрократической психологии, был еще изрядно испорчен разного рода моральными кодексами, страхом перед ОБХСС и прочими КПК, а иногда даже совестью. Смешно сказать, они порой боялись брать взятки, принимать на работу родственников, сотрудничать с криминальными авторитетами. Во всяком случае, как сказали бы раньше, коррупции тогда было меньше. Сегодня я выражусь иначе, с оглядкой на плюрализм: не было во вчерашних чиновниках ни предпринимательской жилки, ни истинной любви к своим родным и близким.
Но пришли иные времена. Иные времена принесли иных чиновников. И каждый из иных принес еще уйму. И все с ложками и со своими матрешками. Даже первый президент стал матрешкой. И так далее. Иногда даже кажется, что Москва и не город вовсе, а такой специальный филиал Хохломы. Недаром матрешка сразу же стала символом России. Сначала неофициальным. А теперь уже почти государственным.
Причем это мифическим образом подтверждает и процент проголосовавших за нее во время соцопроса (см. выше). Итак, 12% — за матрешку. Именно 12% населения России составляют те, кого мы обобщенно называем чиновниками. По данным агентства РиФ, в России около 140 миллионов жителей. Из них примерно 25 миллионов – дети. В стране проживает до 14 миллионов иностранцев, 1 миллион официально зарегистрированных сумасшедших. Остается 100 миллионов. Значит, 12% от них — это 12 миллионов. Или около того.
Личный состав ФСБ, ФСО, ФПС, ФАПСИ, СВР и пр. составляет 2140000 человек, сотрудников МЧС, ФМС, МВД, ВВ, ФСИН, Минюста и прокуратуры — 2539000, работников таможни, налоговых, санитарных и прочих инспекций — 1238000, чиновников лицензирующих, контролирующих и регистрационных органов — 1312000, аппарат МИДа и госзагранучреждений (СНГ, ООН, ЮНЕСКО, ПАСЕ и пр.) насчитывают 91000 человек, служащих прочих федеральных министерств и ведомств — 1253000, клерков пенсионных, социальных, страховых и прочих фондов — 1724000, депутатов и сотрудников аппаратов властных структур всех уровней 1870000. Всего – 12 миллионов 167 тысяч. Как раз те 12%.
Кстати, в средневековых графических миниатюрах, распространявшихся антиклерикальными группировками, аллегорией непотизма был беременный римский папа. Непотизмом тогда называли фаворитизм и кумовство. Или в более узком смысле — раздачу римскими папами ради укрепления своей власти доходных должностей, высших церковных званий или земель близким родственникам.
Матрешка всяко симпатичнее беременного мужика.
