Сегодня гость «ВН» — профессор Новосибирской государственной академии водного транспорта (НГАВТ) Владимир Никифоров, один из основателей сибирской логистики, давний автор «Вечёрки». Разговор, конечно, о нынешней системе образования.
Реформаторский зуд
– В Советском Союзе работа вузовского преподавателя, имеющего учёные степень и звание, была одной из престижных и высокооплачиваемых. Доцент, совмещавший преподавательскую и научную деятельность, имел зарплату на уровне директора завода, а профессор – на уровне министра. Поэтому главная особенность нового учебного года, к сожалению, та же, что и последних двадцати лет: неуважение и нищен-ская оплата труда преподавателя, особенно без степеней и званий, старение преподавательского состава, неуверенность в завтрашнем дне из-за реформаторского зуда современных лысенко от педагогики.
Только стали привыкать к ЕГЭ, который превратил наиболее известные вузы в пылесосы, а середнячков опустил на самое дно, как новая напасть: в 2011 году команде Фурсенко удалось то, что миновало высшую школу еще при советском министре Ягодине: переход на бакалавриат. Цели всех преобразований, конечно, благие: подняться на мировой уровень образования. На самом же деле это слепое копирование не самых лучших зарубежных образцов, без учёта вековых традиций отечественного образования и российских реалий. Ведь до революции звание «инженер» было одним из почётных и значимых. Это был мастер своего дела, а одно из значений слова master – хозяин. А кто такой бакалавр? Подмастерье, кое-что знающий и ни за что не отвечающий!..
Блага не может быть много
– Я так не считаю. Давайте сначала посмотрим, как рассуждают сторонники такого взгляда (назовем их реалистами). По статистике ЮНЕСКО, Россия находится в группе стран с самым высоким уровнем доли студентов в соответствующей возрастной группе (78%), рядом с Норвегией, Данией, США, Австралией, Грецией и Финляндией. Всё это хорошо, говорят реалисты, но ведь в тех же Штатах и Финляндии расходы на одного обучающегося выше в три-четыре раза, а в Норвегии – в шесть раз! Это значит, что наше образование по всем рейтингам не может соответствовать мировому уровню, и следует уменьшить число студентов, сократить педагогов-пенсионеров (а они нынче вытягивают всю систему высшего образования, ведь молодой человек, имеющий хоть какие-то амбиции, не пойдет работать за 7–10 тысяч рублей в месяц) и нанять преподавателей-иностранцев за соответствующую зарплату – как приглашают легионеров в спорте.
И я понимаю господ реалистов, ведь все другие пути — повышение престижа учителя, индивидуальный подход к ученику, воспитательная работа, развитие авторских школ, связь с производством, опора на вечные ценности, в конце концов — были присущи советской школе. А перед ними то ли поставлена задача, то ли они себе её сами сформулировали: разрушить систему советской школы! А у нас была хорошая школа. Она не была идеальной, но она была лучшим вариантом из возможных. Как всякая школа, она была консервативной, несла в себе черты школы дореволюционной. И в то же время это была глубоко современная школа. В моей дачной библиотеке есть уникальная книга, написанная школьниками на далёком
Севере, – «Мы из Игарки». Читая её, понимаешь, как много потеряли сегодняшние дети.
– И в первую очередь это касается образования. Реалисты признают, что образование – одно из важнейших условий экономического развития страны, поэтому оно должно быть более эффективным и отвечать запросам экономики. Зачем нам столько экономистов, юристов и других специалистов гуманитарного профиля? Действительно, по их доле в числе выпускников (почти половина) нам нет равных. Больше того, в таких благополучных (во всяком случае до кризиса) странах, как Великобритания, Ирландия, Швейцария и Япония, учится лишь половина двадцатилетних, остальные работают, служат в армии или живут на чьём-то иждивении. Думаю, что это объясняется культурно-историческими особенностями стран, тем отношением, которое сложилось к образованию как жизненной ценности. Приведу в пример Ирландию, где мне удалось прожить несколько месяцев во время стажировки по вопросам логистики. Отношение к высшему образованию у рядового ирландца трезвое, здоровое, адекватное: а зачем оно мне? Чтобы работать оператором, менеджером нижнего звена и т. д., необходима в первую очередь практика, в университетах же учатся «высоколобые», те, кто хочет стать профессором.
У нас в советское время высшее образование стало массовым (я не говорю – доступным), превратилось в институт социализации. Если мы сегодня не будем рассматривать высшее образование как институт социализации, то породим огромные социальные проблемы, а экономия на вузах, студентах и преподавателях вырастет в большой минус. Обучение в вузе помогает молодому человеку преодолеть известные возрастные трудности, определиться, окрепнуть, встать на ноги, почувствовать уверенность в своих силах. Из кого формируются «бойцы невидимого фронта», поджидающие нас тёмным вечером в подворотне, угоняющие машины, занимающиеся рэкетом, выполняющие любые заказы своих хозяев? Из недоучек, из не допущенных к пирогу образования, лишённых шансов пробиться к благополучию легальными средствами, озлобленных и агрессивных.
Поэтому если высшее образование – благо, то его не может быть слишком много.
– То есть вы придёте к своим студентам в таком, мягко говоря, миноре?
– Ну что вы! У меня прекрасное настроение. Я с нетерпением жду встречи с пятым курсом, который вернётся с практики, и кто-нибудь обязательно скажет, что там всё не так. А я скажу: а теперь давайте разработаем типовые логистические процессы, в которых всё будет как надо, ведь особенность логистики в том, что она как самый капризный прибор может работать только в стандартных условиях. С волнением жду четвёртый курс, который буду вести до самого диплома: какой он, похож ли на два предыдущих, занимаясь с которыми, я купался в удовольствии интереса и взаимопонимания. Наша кафедра еще стрижёт купоны с благоприятной демографической ситуации середины нулевых, когда на специальности нашего факультета мы отбирали самых лучших.
Сегодня ситуация иная. Даже Фурсенко признаёт: мы не отбираем, мы ищем. Но мы ищем не только студентов, но и адекватные ответы на проблему снижения уровня качества образования абитуриентов. Это не означает, что мы должны снижать планку требований, просто троечников надо учить так же, как отличников, только ещё лучше. В нашей академии возобновлён институт кураторов, причем в «няньки» первокурсникам определили не молодых и неопытных педагогов, а доцентов и профессоров, в том числе вашего покорного слугу. Задача одна: сохранить контингент, а для этого надо помогать студенту.