Наконец, на Радоницу, родительский день, наполнился воздух светом, птичьим гомоном и ароматами весны. В этот день родителей положено поминать, прибирать могилки. Я стараюсь отца проведывать, когда народ схлынет уже. Вот и в этот раз посетителей на кладбище немного.
Звонкий детский голосок энергично прерывает поток моих мыслей. Парнишка лет восьми помогает женщине средних лет — ветки, старые листья старательно складывает в мешок, спорит:
— Я сам все унесу, мама. Я уже большой и к тому же мужчина.
Мальчик уминает мусор, подхватывает, прижимает к груди и направляется в сторону мусорных баков, решительно отвергнув материнскую помощь.
Делаю шаг за оградку:
— Серьезный мужчина, — обращаюсь я к соседке.
— Да, — улыбается она, — весь в отца.
Выпрямившись, женщина приветливо смотрит на меня ясными голубыми глазами. Теперь, когда мне удалось увидеть фотографию на памятнике, я невольно застываю от неожиданности. Молодая кареглазая блондинка кажется мне пронзительно знакомой.
— Правда ведь, обличьем схожи с Васечкой? — вопрос выводит меня из ступора.
Конечно, наконец догадываюсь я. Этот маленький «мужичок» и женщина с портрета, несомненно, похожи как две капли воды.
Лицо мое, видимо, выражает попеременно недоумение, удивление и немой вопрос.
— Это Васина родная мама.
— А вы?
— И я мама. Василий — сын моего мужа.
Познакомились мы с Андреем, когда я в разводе уже с первым была. Сами понимаете: какая жизнь с алкоголиком? Олегу, сыночку, шесть лет было. Ох и влюбилась я в Андрюху-то! Сына принял, как родного, да и парень мой к нему прикипел. Прожили так десять лет. Еще сынишка у нас родился. Хорошо жили. Весело. Где, может, и поругаемся, но так, не сильно. Да и муж мой — видный кавалер. Как баян развернет, все девки его. Семейная жизнь, она же не гладкая. А тут смотрю я: загрустил мой суженый. Ходит сам не свой.
— Что с тобой? — спрашиваю.
А он так и упал мне в ноги:
— Зинушка, — говорит, — живем мы душа в душу, ничем ты меня не обидела, да влюбился я, света белого не вижу. Прости, отпусти меня. Помогать буду, не брошу.
Так меня огорошил, говорить даже не могла. Отпустила. Чего же неволить-то. Все равно ведь не жизнь.
Погоревала, конечно, в подушку потом столько слез выплакала!
Деньги присылал, с ребятами виделся, а я видеть его не хотела.
Кто же знал, как все дальше обернется.
Через год явился мой Андрюша. С ребенком новорожденным на руках прямо из роддома и пришел. Умерла его Мария. Роды тяжелые были. Ребеночка спасли, а ее не смогли.
Так сердце у меня и захолонуло. Поначалу злоба во мне закипела. А как на малыша взглянула — жалостью все мое женское нутро отозвалось. Вот и живем теперь. Как в сказке, у нас три сына. Видно, от судьбы не уйдешь.
Я возвращалась домой. По всем признакам, на улице была уже действительно весна. За оградой кладбища, на обочине дороги трогательно топорщились по-цыплячьи желтые, пушистые цветки мать-и-мачехи, первого весеннего цветка.
Комментарий
Юлия ДУМРАУФ, практический психолог, заведующая лабораторией кафедры психологии НГУЭУ:
— Поразительно трогательная история, с одной стороны, и жестокая — с другой. Русская женщина всегда славилась безграничной щедростью души и потребностью не просто быть любимой, а любить — для нее это главное. Что же касается материнского чувства как движущей силы любой женской деятельности, то в случае с Зинаидой можно сказать, что она — настоящая Мать. И не только для своих родных детей, а в принципе для тех, кто нуждается в ее способности «щедро одаривать заботой и любовью». В этом отношении муж Андрей тоже большой ребенок, которому очень повезло
с такой «женщиной-мамой», всегда готовой понять, простить и принять.