Состарившиеся, много испытавшие письма с фронта — первоисточник летописи Великой Отечественной. Бумагу невозможно разгладить. Десятилетиями сложенные треугольником солдатские письма (очень редко — на почтовых открытках, чаще — на обрывках фронтовых газет и ненужных канцелярских бланках) делят листок прямыми изгибами поперек и наискось. Выцвели чернила, побледнели карандашные строки, и только по-прежнему темнеют густые пятна, оставленные военной цензурой на месте упоминаний авторами населенных пунктов: никакой лишней информации!
Новосибирская пенсионерка Людмила Петровна Васильева сохранила фронтовые письма двух курсантов НИВИТа братьев Валентина и Вениамина Таран родителям Федору Алексеевичу и Анне Гордеевне. Они не родственники Людмилы Петровны, но так уж вышло, что именно ей они достались в наследство от семьи Таран. И женщина считает: не может быть роднее людей, чем те, кто отдал свою жизнь за твою жизнь. И все, что она может сегодня сделать в память о погибших, — хранить их письма и дать возможность с ними познакомиться нам.
Фильм о сыне
Валентин и Вениамин собирались стать инженерами железнодорожного транспорта, но война спутала их планы. Сначала Валентина весной 1942-го перед отправкой на передовую отправили в Барнаульское военно-пехотное училище. А уже в августе в Томское артиллерийское училище был призван Вениамин. Тогда они писали домой чаще: училище все-таки еще не фронт.
Об учебе в Барнауле Валентин писал: «В город отпускают на субботу–воскресенье, ежедневно показывают бесплатное кино. Демонстрировали «Пархоменко». На его снимки (так и написано — «снимки», а не «съемки», как говорим сейчас) в Новосибирске отправляли нас, нивитовцев». Действительно, много эпизодов фильма «Александр Пархоменко» режиссера Леонида Лукова было снято в Заельцовском бору. Монтажер фильма Надежда Ратманская вспоминает, что однажды поинтересовалась у режиссера: почему картина — о герое Гражданской, а не Отечественной войны? «Понимаешь, Надя, Пархоменко нужен, чтобы Сталинград не сдали!» — ответил Луков.
Пришло от Валентина еще несколько писем, а потом наступило молчание. Людмила Петровна сохранила ответ командира части майора Сохина. Он сообщил, что 24 июля под городом Орлом юноша ранен в бою и отправлен на лечение. Пришел ответ и на запрос в лечебно-эвакуационное управление: «В справочном бюро о раненых и больных сведений о ранении и местонахождении на тов. Таран Валентина Федоровича не поступало»...
Это почти похоронка, но мать с отцом надеялись: мало ли, на войне всякое случается. Каждый день встречали с надеждой, а Анна Гордеевна всякий раз, когда демонстрировался в кинотеатре «Александр Пархоменко», шла смотреть: вдруг в массовке мелькнет лицо сына, живого и невредимого?
Прямой наводкой... из Сибири
Младшему сыну тревожное известие передавать не стали. А он тем временем пережил свой первый бой и 8 июля 1943 года прислал отцу множество вопросов инженерного толка: «В какой момент происходит откат ствола: во время трогания снаряда с места или вылета его из каната ствола? И приближают или увеличивают угол зрения оптические приборы?».
У Федора Алексеевича было два инженерных образования. Но, получив письмо, он тотчас же засел за институтские учебники. Несколько дней и ночей напролет готовил исчерпывающий ответ — с расчетами и чертежами, торопился: на войне за каждой секундой скрывается смерть.
И спустя какое-то время почта доставила в дом семьи Таран письмо от командира младшего сына с благодарностью. А вслед пришло и письмо Вениамина: «Бьем точно в цель! Гоним немца в хвост и в гриву!».
...Когда говорят, что за каждым письмом с фронта — история, это не преувеличение, не пафос. Вернувшиеся с войны солдаты, перебирая их, могут вспомнить многое о том, когда и как они писались, что было до и что было после. Но представить это можем и мы, причем с большой долей достоверности: фронтовые письма дают такую возможность. Они — первоисточники той войны.
