Интересная режиссура, замечательная актерская игра, нестареющая пьеса Питера Шеффера, когда-то вдохновившая режиссера Милоша Формана на фильм, ставший легендой Голливуда... Премьера «Амадеуса» на сцене «Красного факела» стала настоящей сенсацией в театральной жизни города.
|
| Сцена из спектакля «Амадеус» |
Смеем утверждать, что «Амадей» МХАТа, привезенный к нам во время гастролей, - не лучше. В нашем Сальери - больше страсти, Моцарт - оригинальнее, и наша режиссура свежее.
«В выборе актеров на главные роли я не промахнулся», - считает режиссер-постановщик спектакля Валерий Гришко (Санкт-Петербург), после удачной премьеры приглашенный главным режиссером «Красного факела».
Сальери, на наш взгляд, - лучшая работа Владимира Лемешонка последних лет, а Моцарт Максима Битюкова...
- Он жутко обаятельный, - говорит о Битюкове-Моцарте режиссер. - Обаяние - это загадка, как достичь обаяния - непонятно. В Максиме есть и обаяние и манкость...
Валерий Гришко уже ставил «Амадеуса» в Германии. С Моцартом, говорит, там ему повезло гораздо меньше. Артист, выбранный на эту роль, был талантлив и техничен, но внутренне эгоистичен и зол, и, при всей его предельной собранности и работоспособности, не имел того внутреннего света, который есть у Максима.
Обе главные роли - архисложные. Сальери - это необходимость находиться сразу в нескольких ипостасях и разных временных пластах - то героем, то ведущим спектакля, то стариком, то молодым. И все это практически одновременно.
От этого «жуткого коктейля», по признанию Владимира Лемешонка, бывали моменты, когда ему просто хотелось «заорать и убежать со сцены»... Но, с другой стороны, это напряжение, под которым постоянно находится актер, передается и зрительному залу, заряжая его энергией и не давая расслабиться ни на минуту.
Главная сложность роли Моцарта - в соединении двух начал. Моцарт - как творец божественных мелодий и Моцарт - скабрезный шалопай. Низведение его до уровня клоуна Гэга шокировало еще в фильме Милоша Формана. Эта «бомба» заложена в самой пьесе Шеффера и, кстати, подтверждается фактами биографии и реальными исследованиями жизни самого Моцарта, которые прямо указывают на его фикальный юмор и мат, которыми, в частности, грешат его письма к сестре и отцу. А ноты его месс или кантат испещрены непристойными словами, он приставлял их к своей божественной музыке для создания ритма!
Максим Битюков признается, что никакой дополнительной литературы о Моцарте не читал (в театре над ним даже шутят, что он, наверное, до сих пор думает, что Моцарт - это из «Могучей кучки»). Лучшим материалом для понимания своего героя, размышлений и фантазий, говорит, для него стала музыка Амадея, которую он ходил слушать в филармонию...
«В каждом сидит свой маленький Сальери», - уверен режиссер.
Сальери, по версии пьесы, губит Моцарта, но он же его и сотворяет. Не будь Сальери, одержимого личной вендеттой, сжигающего себя на огне зависти, - не было бы и великого Амадея. Лишь преданный и отторгнутый, бедствуя, умирая больным и распухшим, с перспективой быть похороненным в общей могиле, он мог создать свой «Реквием»...
Моцарт - Сальери - это не поединок двух личностей, это борьба человека с вопиющей несправедливостью, как он считает, Божьего Промысла. «Почему именно Моцарту дан Божий дар, - вопрошает Сальери, - этому шалопаю, инфантильному и скабрезному? Почему не Сальери - добропорядочному гражданину, трудолюбивому сочинителю, хорошему семьянину и члену всех венских благотворительных обществ?»
- Я очень во многом понимаю его, - говорит о своем герое Владимир Лемешонок. - Я и в себе вижу многое от Сальери, и в отношениях Сальери с Создателем вообще много от моих отношений с Богом. Спасибо Богу, что он мне не дал Моцарта рядом, я не знаю, как я тут бы себя повел, и повел ли бы достойно. Я не оправдываю Сальери, но его боль мне понятна.
В этой драматической истории Владимир Лемешонок видит еще одну грань, которой обычно не замечают.
- Не замечают, что Сальери - гений. Никто так, как он, не понимает и не чувствует величия музыки Моцарта. Как композитор он посредственен, но он гениален как критик. Только он не открыл этого в себе, он себя не понял. Завистник не узнал о своем величайшем даре - он мог бы такое написать про музыку, что это бы читали веками! Это не загадка Моцарта и Сальери - это загадка души человеческой.
***
Пьеса Шеффера для русского репертуарного театра, где нет института статистов - не очень удобна. Фактически она написана для двух актеров. Остальные роли - маленькие или вообще массовка. И режиссеру приходилось извиняться перед актерами, которых мы привыкли видеть на главных ролях, занимая их в эпизодах. Но все без обиды согласились принести эту жертву на алтарь искусства.
В театре говорят, что работа над спектаклем всех очень сдружила. И это общее настроение тоже играло на успех спектакля. Пока представляется, что с главным режиссером театру очень повезло...
