Голоса из прошлого

Из книг «Будаговской библиотеки»

 Книжная серия «Будаговская библиотека» пополнилась сразу двумя новыми изданиями. Это «Хронология истории Сибири» Ивана Щеглова - сокращенное и адаптированное переиздание дореволюционного сочинения, представляющего перечень важнейших событий по истории Сибири за 1302-1822 годы, и книга Андрея Бородовского и Ирины Косаревой «Умревинский острог: три столетия в Сибирской истории» - документально-публицистическое повествование о первом остроге на территории Новосибирской области.

Серия основана полгода назад и ориентирована на издание книг по истории города, области, Сибири и шире - России. Авторы публикаций - известные в городе журналисты, историки и краеведы.

По словам автора проекта, главного редактора журнала «Горница», председателя фонда «Новосибирск - XXI век» Михаила Щукина, издание «Будаговской библиотеки» рассчитано на несколько лет. На сегодняшний день в редакторском портфеле порядка 25 рукописей.

Из книг «Будаговской библиотеки»

 Имя Григория Будагова дано серии не случайно. Именитый горожанин, более известный как блестящий инженер, возглавивший строительство железнодорожного моста, был еще и подвижником образования, просвещения и культуры города. И именно своей просветительской миссией он особенно близок и симпатичен книгоиздателям.

За полгода существования «Будаговская библиотека» выпустила шесть книг. Среди них - «Корона Сибирской столицы» Ивана Цыплакова, представляющая хронику исторического центра Новосибирска от первых построек до сегодняшних дней, и «Память сердца» - воспоминания старожилов Новониколаевска, где история города предстает на удивление «домашней». Отец Митрофан Серебрянский, полковой священник, участник русско-японской войны, например, в своих дневниковых заметках вспоминает те несколько дней, когда его полк стоял в Новониколаевске, - описывает прием у местного офицерства, катания с речниками по Оби... Вокруг «матушки-Оби» «крутятся» и воспоминания Натальи Шевченко-Королевой - что неудивительно, ведь она была дочерью начальника пристаней Западно-Сибирского речного пароходства...

Предлагаем нашим читателям небольшой отрывок из ее мемуаров, которые, на наш взгляд, имеют не только историческую, но и художественную ценность...

Наталья Шевченко-Королева

Обские волны

Из книг «Будаговской библиотеки»

 ...Давно это было, дорогие мои. Когда-то и у моих родителей, приехавших сюда в конце 1900 года, был свой дом и своя горница, где сходилась наша дружная семья и где от родителей я часто слышала о событиях новониколаевской жизни, о коих и хочу сейчас поведать, как сохранила их моя память.

...Для пристанского народа, да и для всех горожан тоже, открытие каждой навигации было событием грандиозным, что-то вроде годового праздника. Едва лед начинал шевелиться, все от мала до велика валили к матушке-Оби. Могучая река несла на своей груди обильную ежегодную дань, собранную в верховьях: то сани-розвальни, то стожок сена, а то и целые крыши домов. Взрослые оживленно комментировали проплывающие трофеи, ребятня взапуски носилась по пристани, а заядлые рыбаки беспрестанно макали в воду свои снасти-наметки.

Перед самым открытием навигации на правом берегу Оби, чуть ниже железнодорожного моста, устанавливалась постоянная пристань-дебаркадер, которую каждую весну буксиром приводили из затона, где она зимовала. Еще ниже располагалась товарная пристань для приема леса, сплавляемого огромными плотами. На пристанях устанавливались надежные трапы-сходни с высокими бортами: первыми на берег сходили вечно спешащие пассажиры, а за ними - степенные обские грузчики, длинными металлическими крючьями удерживающие тяжелую кладь на специальных заплечных носилках-«горбушах».

В такие дни в нашем доме было особенно многолюдно. Мама с нянюшкой буквально пропадали на кухне, готовя угощенья. Однако и гости не оставались в долгу, привозя с низовья бесчисленные гостинцы: клюкву, бруснику, морошку, черемуху, кедровые орешки, грибы, икру и благородную рыбу. Помню такую картину: с парохода сошли четверо грузчиков и направились к нашему дому, таща в руках какое-то бревно. Каково же было наше изумление, когда грузчики внесли в дом огромного еще живого осетра, присланного, как выяснилось, отцу на день рождения знакомым бакенщиком. Его везли на пароходе несколько суток, ухаживая, как за барином. Он возлежал в трюме парохода на льду и был постоянно обливаем холодной водой, чтобы «не уснул». А росту было в «барине» четыре аршина! Осетр лежал в кухне на двух составленных столах, и тело его все время вздрагивало. Мы, дети, с ужасом смотрели издали на этого обского крокодила. Чтобы он скорее перестал вздрагивать, грузчик несколько раз ударил его молотком по голове. Наконец он «уснул», ему разрезали живот большим ножом и долго вычерпывали черпаком икру в ведерки. Потом тушу распилили на большие коляски и перетаскали в погреб на лед.

Из книг «Будаговской библиотеки»

 ...Перед прибытием первых пароходов в воздухе словно воцарялась особая атмосфера ожидания: сотни людей толпились на пристани, вглядываясь из-под руки в речную даль, покуда не раздавался первый призывный крик парохода, далеко разносившийся по речной глади и постепенно утопавший в бархатных, еще не обжитых обских берегах. В те времена пароходы были лопастные, котлы работали на дровах, и, хотя плаванье по своевольной матушке-Оби было крайне рискованным, ходили они круглые сутки, в любую погоду, полагаясь на Бога да на местных бакенщиков, которые каждый вечер на утлых лодчонках спешили выставить на бакенах сигнальные фонари.

Пристанская жизнь, да и городская тоже, была размеренной, отличалась простотой в отношениях, добросердечием и гостеприимством. Часто бывали друг у друга, дружили семействами, вместе встречали праздники, особенно Рождество и Масленицу. На Рождество были великие катания на санках-розвальнях и ледяных лотках с общественных горок, а Масленица запомнилась неимоверным количеством румяных солнечных блинов, к которым подавались взбитые мороженые сливки, миниатюрные, с ноготок, рыжики, маслята и непременно - осетрина, ветчина, красная и черная икра. Все это стояло в почетном карауле вокруг большого блюда с цельным поросенком с бантом на шее. После того как сей джентльмен, разобранный по частям, исчезал со стола, его почетное место занимал пузатый ведерный самовар с целой свитой разных сладостей и сдоб.

Ввечеру запрягались рысаки, облаченные в нарядную сбрую, украшенную медными бляхами и шаркунцами. Как только опускалась темнота, тотчас зажигались праздничные факелы, и горячие лошади вырывались на Николаевский проспект, буквально затопленный экипажами, парами и тройками. В такие ночи керосиновые фонари на столбах проспекта, казалось, блекли...

Вспоминаются, выплывают из глубины лет и другие огни: тревожные, грозящие бедой и неизвестностью. Это был 1919 год. Появились конники, преследующие бегущих людей, начался разгром пристанских складов. Почти все население спряталось в погребах и подпольях, лишь взрослые уходили в затон с оружием охранять суда пароходства. Отступая, белые взорвали железнодорожный мост у левого берега Оби. Ночной взрыв был такой силы, что во всех домах выскочили дверные крючки и не осталось ни единого целого стекла, а у самого порога нашего дома ушла в землю принесенная взрывной волной огромная железная полоса в сажень высотою. Но самое страшное было еще впереди. Белогвардейцы из Камня под дулами пистолетов заставили капитана вести в Новониколаевск пароход, который двигался буквально вслед за льдом. Предполагалось, что это судно откроет навигацию, поэтому оно было сильно перегружено пассажирами. Поздно ночью, в кромешную темень, пароход, идя вслепую (световая сигнализация на реке еще не работала), разбился о мостовой бык. Раздался страшный треск, крики тонущих, которые береговая охрана ошибочно приняла за попытку нового разбойного нападения на пристань и встретила ружейным огнем. Спастись удалось немногим, в том числе капитану, который страшно казнил себя за гибель людей. Он тут же был арестован и все пытался наложить на себя руки. Пароход затонул, но еще долго мы, ребятишки, катались на коньках вокруг пароходной трубы, торчавшей над поверхностью льда, и всем хотелось заглянуть в эту черную безмолвную трубу, чтобы понять, что же случилось со всеми нами, со всей нашей жизнью в ту весеннюю темную ночь...