Такое великодушие при таких неприятностях
 |
...Из показаний в суде: «Мы искали недорогую квартиру, двухкомнатную. Один из вариантов приглянулся. Там жила Бурцева, но она сказала, что разговаривать о продаже надо не с ней, а с Симоновой. Когда приехали второй раз - вручать задаток, то деньги считала именно Симонова, а расписку писала хозяйка. У меня сложилось впечатление, что она той полностью доверяет, а сама только присутствует. При окончательном расчете, который происходил в машине, деньги опять принимала Симонова, а Бурцева стояла рядом с машиной. Никакой расписки о получении денег не писали. На мой вопрос, где будет жить, Бурцева сказала, что ее переселяют в однокомнатную».
Сей житейский факт, превратившись в свидетельские показания, зафиксирован в уголовном деле как происходивший еще в прошлом веке. Где же ныне обитается бывшая хозяйка «двушки»? Послушаем и ее. Тем более, рассказ не только о банальной квартирной сделке. Излагаю своими словами с вкраплениями, так сказать, авторской речи. Так вот, Бурцева жила на Затулинке в двухкомнатной квартире. Весной 1999 года обратилась к Симоновой, как давней знакомой, с просьбой посодействовать в обмене «двушки» на «однушку» с доплатой. Та согласилась помочь. «Симонова давала мне деньги на погашение задолженности по квартплате, на вещи. У меня появился перед ней долг. Она предложила квартиру приватизировать. Но сначала мне дали залог в десять тысяч рублей, я написала расписку». Однако в руки хозяйке попало всего три тысячи, а остальные забрала себе Симонова - в счет долга. Стали оформлять документы, подписали договор купли-продажи. «Симонова перевезла меня в квартиру на улице Мира, - продолжаем цитировать, - сказала, что жилье служебное, оформление будет позднее. Дня через три приходит какая-то женщина и говорит, что она хозяйка квартиры. Потом приехала Симонова и предложила посмотреть дом. Было это перед новым годом, она дала тысячу рублей, оформление обещала после праздников. А потом я узнала, что на Симонову подают в суд. Я увидела ее только летом, она написала мне расписку, что должна 125 тысяч рублей. В настоящий момент она приобрела мне две комнаты, имущественных и других претензий к ней не имею. Прошу не лишать ее свободы».
Потерпевшая, как видим, очень добрая женщина. Лишилась своей законной жилплощади. А представьте, что пришлось ей перетерпеть! Только въехала, а тут хозяйка откуда-то взялась! Пришлось скитаться, но, похоже, Бурцева всего сейчас не рассказывает. Только теперь, через четыре с лишним года, приобретены две комнаты. (Кстати, сама подсудимая заявила, что она только «намеревается погасить ущерб».) Такие неприятности и такое великодушие: никаких претензий к той, что заварила всю эту кашу! Ни материальных, ни, уж тем более, моральных! Да и, честно сказать, не самый это худший вариант во всей этой долгой и тихой криминальной истории, тут хоть две комнатки, пусть даже и в намерениях...
Расселенцы
На мой взгляд, в кратком повествовании Бурцевой в суде - целый пласт российской жизни, последовавший после такого невиданного дотоле явления, как всеобщая приватизация жилья. В нехитром изложении житейской ситуации не просто «квартирные игры», захватившие новых собственников. Тут, так сказать, многообразие «души народной». Но у одних душа вся как на ладони - простодырая, элементарно глупая, иждивенческая. У других, не побоюсь слова, - алчная. Эти, с алчными душами, вмиг учуяли, как легко можно заморочить тех первых, используя их доверчивость, леность, да и склонность к гулянкам. И условия созданы были вольными законами, ну, просто идеальные. Мало продуманные, поспешные, они развязали руки «предприимчивым». Сейчас многое в тех законах изменено, но до сих пор разбираются следственные органы и суд с результатами, принесенными «свободным» рынком жилья.
В деле Симоновой семь эпизодов. Еще по пяти уголовное преследование прекращено, так как не найдено доказательств мошеннических действий, то есть умысла на обман, а значит ситуации переходят в область гражданско-правовых отношений, надо подавать иски. Не знаю, кому труднее отстаивать свое - тем, что с исками, или потерпевшим по уголовному делу. Но те и другие денежки платили, квартирки осматривали, даже многократно переезжали. Но где теперь эти квартирки?..
Проживавший на подселении С. решил разъехаться с соседом. Симонова предложила ему свои посреднические услуги, она же дала деньги на приватизацию. «Двушку» продали. Соседу купили квартиру в Линево. Как рассказывает сам С., его деньги - доля за проданную квартиру - оказались у Симоновой «в чемоданчике», она обещала их привезти, но не привезла. Покупатель «двушки» стал выгонять его, сам и перевез в другую квартиру - на улице Петухова. Было это в середине зимы. Симонова же появилась в апреле, оказалось, что это ее квартира, она взяла какие-то вещи и ушла, заверив, что переселит окончательно в мае. В течение лета раза два-три появлялась, все обещала. И так продолжалось до момента ее ареста. Сейчас С. своего жилья не имеет, просит взыскать хотя бы стоимость комнаты на девятом этаже по нынешним ценам.
Похожая ситуация - разъезд с соседями - еще у одной дамы, попавшейся на удочку Симоновой. Тогда, в 1997 году, счет еще шел на миллионы. Денег за проданное свое жилье она вообще не видала. Сначала ее переселили в одно место, где она без регистрации прожила два года, потом - в другую квартиру - подешевле, но и там она не стала владелицей квадратных метров. Ущерб оценивает в 240 тысяч нынешних рубликов.
В Линево же переселилась еще одна женщина, продав при посредничестве Симоновой трехкомнатное жилище. Но остаток денег от нее она так и не получила, солидный, кстати, остаток, ведь в Линево квартиры раза в три, если не больше, дешевле городских.
Специалистка по лжерасселению
Если следовать нынешней классификации квартирных мошенничеств, то, пожалуй, нашу героиню можно было бы назвать специалисткой по лжерасселению. Она умело находила тех, кто хотел разъехаться или поменять свое жилье на меньшее с доплатой. Финт с расселением отработан российскими фармазонами досконально. Предлагают жильцам коммунальной квартиры хорошие варианты разъезда, и после их согласия оформляют сделку так, что бывшая коммуналка продается законно, а меньшие квартиры или комнаты для жильцов коммуналки или вовсе не приобретаются, или по таким запутанным, сложным схемам, что, оказывается, имеют законных хозяев. То же самое и с теми, кто «уменьшает» свое жилище. Нет возможности детально рассказать, насколько извилист путь таких расселений, сколько народу задействовано. Не случайно большинство клиентов, подысканных Симоновой, как бы мягче сказать, люди не то, что неграмотные, но несколько недалекие. Да простят они такое определение, ведь и так уже наказаны. Но, похоже, некоторым и этого мало.
«Не лишайте ее свободы!»
Трое вышеупомянутых «клиентов» Симоновой все же хотят хоть что-то получить из бывшей своей «квадратуры». Но остальные четверо и теперь еще готовы чуть не молиться на «благодетельницу». Они подчеркивают, что знали ее давно, что у них «сложились добрые отношения». А на фоне такой «доброты» происходили удивительные вещи. Одну семью Симонова сначала переселила в Линево, но женщинам там не понравилось, она их снова перевезла в Новосибирск, а деньги за их квартиру положила в банк под проценты. И вот с 1998 года все покупает семейству квартиру, время от времени сообщая: «комнатку уже приобрела». Молодому человеку обещала купить жилплощадь, но вдруг исчезла. Он не знал, что делать, и подал заявление в милицию. Но теперь «полагает, что она с ним рассчитается». Еще одна потерпевшая «верит, что подсудимая купит ей жилье». И все просят: «Не лишайте ее свободы». Просят, будто не слышали, что сама Симонова в суде почти ни в чем виноватой себя не считает. Объяснения ее, способы оправдания по здравому размышлению смахивают на анекдот.
Оказывается, одни потерпевшие сами просили, чтобы «она держала их деньги у себя на сохранении, или оставляли их ей как благодарность за помощь». В другом случае был четырехсторонний обмен, да еще и фиктивный, и тогда получились всякие накладки. Но два довода, похоже, подсудимая приберегала, как беспроигрышные козыри. Свою внезапную болезнь и, якобы, грабеж, даже два грабежа. Ну, это уж действительно никак не обойти! Не подвергая сомнению сам факт болезни, все же несколько настораживаешься, когда узнаешь, что заболела Симонова, судя по всему, когда тучи начали сгущаться. И представьте, одному из заинтересованных лиц, когда он искал маклершу, в больнице «по ошибке сказали, что я умерла». Так, по крайней мере, объясняет одну из ситуаций сама несостоявшаяся покойница.
А насчет ограбления, так прямо сюжет для какого-нибудь современного детективщика. Вспомните С., которого переселили в квартиру, арендованную Симоновой. Куда она наведывалась очень редко. Так вот, оказывается, там хранилось больше тринадцати тысяч долларов - значительная часть денег клиентов Симоновой. В суде даже допросили некую свидетельницу, которая поведала о «драматической» истории. Однажды она получала вместе с Симоновой валюту, потом они приехали в квартиру на Петухова, «где я видела, как она прятала указанную валюту под пальму в кадке». Так вот эту квартиру, как утверждает Симонова и ее свидетельница, и ограбили. А кто такая эта свидетельница? Познакомилась она с Симоновой, когда та помогла продать ее квартиру на улице Зорге и купить в Линево. Прямо-таки притягательное место - это Линево. Суд, естественно, задал вопрос подсудимой: заявляла ли она о краже. И получил ответ: «В милицию обратилась спустя восемь месяцев после хищения, так как до этого была в невменяемом состоянии».
Состояние человека в такой ситуации, конечно, можно представить, но чтобы целых восемь месяцев... Суд, как и положено, оценил показания и проверил, было ли такое заявление. Оказалось, нигде не зафиксировано, ни единой строкой. Да и вообще чисто по-человечески, смогли бы вы изредка наведываться в квартиру, где у вас тринадцать тысяч «зеленых» под пальмой парятся? Вопрос, думается, не требует ответа.
Далеко не все, что приводила в свое оправдание Симонова, было принято судом однозначно, немало возникало противоречий. Так что вывод - мошенничество в крупном размере. А вот меру наказания пришлось взвешивать чуть не на аптекарских весах. Ну, судите сами. Виновна, но потерпевшие не хотят лишать ее свободы, а от их мнения суду не отмахнуться. Опять же никого не убила, не порезала. Всем старалась помочь - «из добрых побуждений». Но так складывались обстоятельства, не все получалось, так что ж теперь, в кутузку? Признаки раскаяния тоже налицо, часть ущерба погашена. И под стражей побывала. Да и возраст подсудимой - скоро шестьдесят. Все эти доводы и повлияли на приговор: пять с половиной лет лишения свободы условно с испытательным сроком в четыре года. И еще условие - возместить ущерб. Думаю, понятно, почему не называю настоящей фамилии маклерши, надеюсь, что следствие, судебный процесс охладили ее предпринимательский пыл. А людям стоит хоть немного задуматься, ну, сколько можно так слепо, так безоглядно доверяться? Или это неистребимо?
