До сих пор в России 35 тысяч ликвидаторов последствий
Чернобыльской катастрофы не имеют квартир
|
| Дружба, проверенная Чернобылем, с годами только крепнет |
Но фонд объединяет не только инвалидов-чернобыльцев. Он работает с инвалидами Семипалатинского, Североземельского, Тоцкого полигонов и людей, пострадавших на «Маяке» в Челябинской области.
Напомним нашим читателям, что трагедия разразилась 26 апреля 1986 года. Скоро ей исполнится 18 лет. В ликвидации ее последствий приняли участие тысячи новосибирцев. Ежегодно в этот день с утра в Вознесенском соборе проходит служба, посвященная жертвам этих трагических событий. Потом чернобыльцы собираются в Нарымском сквере у стелы в память о погибших чернобыльцах. Катастрофа состоялась в один день, но чтобы провести самую опасную работу по ликвидации ее последствий, понадобилось еще несколько лет. Хотя эта тяжелейшая рана современности будет болеть еще долго...
- Дмитрий Дмитриевич, а сами вы как и в каком качестве попали в Чернобыль?
- Как и все офицеры-запасники. В свое время я закончил водный институт, инженер-энергетик. В 1985-м работал на заводе полупроводниковых приборов. На целое лето призвали на сборы - овладевали аппаратурой химиков-дозиметристов. Как будто сам рок подсказал, что специалисты этого профиля вскоре понадобятся в большом количестве.
После того как рвануло, и были проведены работы самые первые и неотложные, чтобы реактор утих, в июле начался массовый сбор специалистов самого разного профиля для работы в зоне аварии. В том числе и дозиметристов. Я попадал именно в этот призыв, но у меня отец, участник войны, инвалид первой группы, в это время находился в госпитале, на руках было двое детей. Мне сказали: нет, ты пока подожди...
Но долго ждать не пришлось. Людей требовалось очень много. При высочайшей зараженности сооружений и окружающей местности нужна была постоянная ротация ликвидаторов. На АЭС ежедневно работали по 12 тысяч специалистов. Людей старались все-таки беречь. Хотя многих, конечно, не уберегли. Каждая очередная группа специалистов работала в день всего по нескольку минут, и через два-три месяца ее отправляли домой. Они «взяли» уже свою дозу. Сначала она была установлена в 25 рентген, потом ее вынуждены были снизить до двадцати.
В начале марта нас собрали в военкомате, дали на сборы несколько часов - и на самолет. В том рейсе Новосибирск-Киев половина пассажиров состояла из гражданских, половина были военные. Надо отметить, что все работы по ликвидации велись под эгидой силовых структур и Министерства среднего машиностроения. Перед этим в Новосибирском гарнизоне нас одели в новенькую военную форму. Ничего мы тогда не знали, кроме официальных сообщений. Все работы были строго засекречены вплоть до 93-го года.
В ноябре 1986-го саркофаг был закрыт. После того, как раскаленную массу заглушили разными смесями, сразу начались работы по возведению огромного купола изоляции. Известно ведь, что с лета по ноябрь руководил управлением строительства 605 (УС-605) начальник «Сибакадемстроя» Геннадий Дмитриевич Лыков. Он был удостоен звания Героя Социалистического Труда.
- Ну вот вы приехали. Где жили?
- В воинских палатках на 25 - 30 человек с двухъярусными коечками. На дворе 12 марта, Украина, а на улице минус 26 градусов. Посреди палатки железная печка, которая топилась круглосуточно.
Меня назначили заместителем командира роты химической разведки, и началась работа.
- В чем она состояла?
- За все три с небольшим месяца службы, пока я не получил свою дозу облучения, я выходил 32 раза на крышу, сегменты которой мы, кстати, называли по женским именам: пошел на Наташу, Парашу...
У меня был свой расчет дозиметристов, и каждое утро в 5 часов мы были уже у саркофага. В нашу задачу входило подняться, моментально сориентироваться на своем участке и сделать карту зараженности. Чтобы к приезду ликвидаторов сразу распределить: здесь можно работать минуту, не больше, а вот здесь всего 30 секунд. За все эти 32 выхода на крыши я не был на них более одной минуты. Хотя приходилось, конечно, и топориком потюкать, и лом в руках подержать. Высота - 90 с лишним метров. А снизу внимательно за тобой следят и из «матюгальников» такие нежные слова летят, если ты задерживаешься или лезешь не туда...
- Я видел фильм: мародеры грабят пустые деревни. Было такое?
- Это было во все времена. Хотя следили, конечно, и военные трибуналы без работы не сидели. Уж больно соблазнительно это, когда за колючей проволокой новенькие машины стоят, а в квартирах и домах современная видеотехника...
- Куда сваливали результаты чистки?
- Бульдозеры рыли огромные котлованы. Туда и валили. А потом засыпали. А кругом могильника глубокая траншея заливалась свинцово-бетонной смесью. Работы велись огромные. И, надо сказать, ликвидаторы все-таки сумели предотвратить главную беду: радиация не попала в Припять, а потом в Днепр. В Черном море постоянно дежурили корабли западных стран и контролировали уровень радиации. Слава Богу, обошлось. А то...
- А что было после, когда вы вернулись?
- Вернулся на завод. Вскоре меня пригласили в военкомат, и в будничной обстановке военком мне пожал руку и вручил медаль «За боевые заслуги».
Вот и все. Хотя когда провожали нас, было обещано многое.
Слух ходил, что у ликвидаторов теперь всю жизнь будет «пол-шестого». У многих распались семьи. Но у меня во втором браке растет сын. А вообще-то было предписание, чтобы молодежь бездетную вообще не брать. Нарушалось предписание.
Сейчас наш фонд работает сразу по нескольким программам. Одна из важнейших - «Дети Чернобыля». Надо сказать, городские власти утвердили ее, и дети ликвидаторов пользуются кое-какими льготами: учеба, проезд, летний отдых и т. д.
- В предвыборную кампанию много шуму было на телеканале НТН-4 о голодовке одного из ликвидаторов и что городские власти, мэрия не помогали ему решить квартирный вопрос...
- В политике спекуляции были всегда. Проблема Саши уже была решена. Мы ему говорили об этом. Но парень ничему не верил.
А если вообще говорить о наших связях официальных, то смело могу утверждать, что Новосибирск - не худший город в этом смысле. Чем могут - помогают. Федеральный закон о социальной помощи жертвам катастроф был принят еще в... Но мы же видим и понимаем ситуацию: сейчас большую часть финансирования льгот Москва перекладывает на местные бюджеты. Фонд наш некоммерческий, но понемногу деньги находим, как можем помогаем товарищам, боремся за сохранение нормальной экологии, много внимания уделяем патриотическому воспитанию.
- Много вас, ликвидаторов чернобыльской аварии, по России?
- В прошлом году я был делегатом IV съезда союза «Чернобыль» России в Москве. Вот цифры официальные. 35 тысяч ликвидаторов до сих пор не имеют жилья. В том числе девять тысяч инвалидов. Значит в целом сотни тысяч людей были задействованы при ликвидации последствий катастрофы. Гигантские цифры.
А если смотреть глубже, то человек, хорошо тронутый радиацией, здоровым уже не будет. Вот на Украине даже такой фольклор есть: «В поле мирном пашет трактор, за горой стоит реактор. Дожилися украинцы - ни в кошельце, ни в ширинце».
- Дмитрий Дмитриевич, хотелось бы задать вам несколько неожиданный вопрос. Сейчас много рассуждают о нравственности, но мало чего делается позитивного в плане ее укрепления. В этой связи, ваша точка зрения на понимание сущности мужского достоинства?
- Вот вы о чем... Но у нас же выработался на этот счет определенный стереотип: «Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил, чтоб зарплату отдавал, тещу мамой называл...»
А если говорить серьезно, то надо ли как-то мужское достоинство отдельно выпячивать? Мы же не говорим, что медведь - вот такой, а медведица - вот такая... Хотя есть тут, пожалуй, проблемы... Когда кто-то говорит: голубые ели, это совсем не значит, что голубые елки, а, может, правда, «голубые» кушали... Половая интеграция, наркотики, всеобщее пьянство.
Я думаю, дело в нравственности общества в целом. У нашего поколения был Моральный кодекс. Мы во что-то верили. Государство и общество поддерживали и направляли эту веру. Существовала шкала нравственных ценностей. От этого же никуда не денешься. Была идеология в политической и общественной жизни. Мы знали, в каком государстве живем. В каком государстве живем мы сейчас? В последние годы у наших руководителей что-то, правда, прочищается в головах. Но уж слишком много упущено.
Конечно, на плечах мужчин огромная ответственность за судьбу страны, ее обороноспособность, экономику, наконец, если уж они прибрали к рукам все руководящие посты...
Но мне все же хочется сказать о чернобыльцах. Понимаете, это настоящее братство. Мы никогда не оставим в беде, один на один со своим горем товарища. Нам немножко легче, когда мы вместе. Люди, по чьей судьбе прошлась беда, все же больше склонны к объединению. Недаром же русский народ победил в Великой Отечественной. А Чернобыль - это тоже была война и немалая: 185 тонн раскаленного урана было выброшено при взрыве. Зараженность местности соответствует уровню 50 Хиросим. И так же, как и фронтовики, наши люди постоянно выступают в школах, в трудовых коллективах. Многие из них уже далеко немолоды, с трудом передвигаются, но они жаждут быть в гуще жизни и у них твердые убеждения и принципы.
В последнее время все еще вспоминаю отца. Мы жили в селе Благодатном Карасукского района. Он был без ног. Но очень мужественный и добрый человек. Мать любил страшно. В нашей семье было четырнадцать детей. Когда он садился за стол, брал в огромную ладонь здоровенный кусок рафинада и точными движениями ножа раскалывал его на многочисленные доли всем членам семьи. С тех пор я не могу без большой семьи, которую мне заменяет наш Фонд.
***
В заключение нашей беседы Дмитрий Дмитриевич (высокий, статный и красивый мужчина, который еще совсем недавно бегал на лыжах, но болячки берут свое, и передвигаться становится труднее) с гордостью показал помещение, где сейчас размещается Фонд. Тут и людей-то работает раз-два и обчелся. Но вот выиграли на конкурсе в мэрии небольшой грант. К гранту нашлись пожертвования. И под это дело создали свой музей. Тут и образцы дозиметрической аппаратуры, инструментов, с которыми работали ликвидаторы, фотостенды с архивными снимками, небольшой зальчик с видеотехникой для просмотра документальных фильмов на соответствующую тематику.
А еще ежегодно Фонд проводит тематический конкурс детского рисунка. Лужайка с яркими цветами и девочкой соседствует с детскими ужастиками на тему радиационных трагедий. Как в жизни...
