Памяти Сергея Аверинцева (1937-2004)
|
| Сергей Сергеевич Аверинцев |
Аверинцев издал не так много книг, но библиография его статей и иных публикаций говорит сама за себя: более 600 наименований. Кроме того - переводы Евангелия, Псалтыри, европейских, античных и средневековых поэтов и даже «дискография» (например, чтение библейских текстов - вместе с Иннокентием Смоктуновским). Каждая его публикация неизменно привлекала внимание не только специалистов, но и самые широкие слои мыслящей интеллигенции. Еще будучи молодым ученым, он стяжал себе славу легендарной личности. В 1970 году, когда на Воробьевых горах был построен новый гуманитарный корпус Московского университета и когда С. Аверинцев начал читать там лекции, на них начали собираться сотни, если не тысячи, москвичей. Аудитория, рассчитанная на полторы сотни человек, вмещала несколько сотен. Люди сидели на подоконниках, стояли в проходах, невзирая на то, что каждая лекция продолжалась по три-четыре часа. Позднее эти лекции были официально запрещены руководством факультета за «неприкрытую пропаганду христианства». Но не признавать талант молодого ученого администрация была уже не в силах. Ведь уже первая монография С. Аверинцева, посвященная Плутарху, будучи даже еще не опубликованной, получила одну из официальных государственных премий.
Вторая монография, пожалуй, наиболее известная и переведенная на множество языков, «Поэтика византийской литературы», была написана уже особым слогом Аверинцева, в котором глубина мысли сочетается с почти ранящей безыскусностью и предельно личным тоном изложения. На многих людей этот язык производил глубокое впечатление. Это была своего рода «магия слова», когда выраженные таким языком научные факты или просто исторические обстоятельства приобретали характер откровения. С. Аверинцев обладал стилем, который трудно выработать с помощью интеллектуального усилия или просто развить благодаря таланту. Это стиль, через который просвечивает откровение Смысла. «Поэтика византийской литературы» была посвящена византийским Отцам Церкви. Патристика, то есть творения византийских отцов Церкви, хотя и была формально запрещенной, но именно под видом «анализа культуры» ее «терпели». В те годы С. Аверинцев стал (за исключением ученых духовных учебных заведений, работы которых были практически недоступны широкому читателю) одним из немногих светских российских специалистов мирового уровня в области патрологии. Также благодаря удивительному стечению обстоятельств в 70-годы в свет вышел отдельный том «Философской энциклопедии» с его статьями, посвященными отцам Церкви и христианским философам. И книга, и статьи его были не только научным, но и религиозным явлением. Они вводили в мир российского образования святоотеческие творения, христианскую философскую мысль, показывали нашим современникам совместимость культуры и религиозной веры.
«Перестройка», которая привела к относительной политической, интеллектуальной и религиозной свободе, застала Аверинцева в расцвете сил: он смог не только свободно публично высказываться, публиковаться, но и ездить по миру, где был признан уже давно, особенно в научных европейских и христианских кругах. Трудно перечислить все премии и звания, которыми был удостоен ученый в России и за рубежом за эти годы.
Но наряду с общественной и научной деятельностью С. Аверинцев участвует в становлении одного из московских церковных приходов, читает в нем лекции для готовящихся принять Таинство Крещения, выступает с проповедями после богослужений. Позднее, в середине 90-х, когда многие ученые в России столкнулись с проблемой физического выживания и когда Аверинцева стали осаждать старые физические недуги, он смог воспользоваться приглашением своих западных друзей и почитателей. Последние годы он жил в Вене и был профессором в тамошнем университете, при этом регулярно приезжая в Россию. В Вене он и скончался от тяжелой болезни, державшей его в почти бессознательном состоянии много месяцев. Тело его было перевезено в Москву и захоронено, согласно завещанию, на Даниловском кладбище.
В моей жизни была всего одна встреча с С. Аверинцевым, хотя у нас было много общих знакомых. Это был конец 90-х. Научно-богословская конференция в стенах Московской библиотеки иностранной литературы. Десять лет до этого директор этой библиотеки, известный специалист по английской литературе, профессор Екатерина Гениева не побоялась открыть первый в России читальный зал христианской литературы, куда был открыт доступ всем желающим. Несколько лет спустя подобные залы стали обычным явлением в стенах многих центральных библиотек, но в то время такой поступок еще требовал от молодого директора не только твердости духа, но и немалой доли дипломатии. А в тот день улыбающаяся Е. Гениева представляла собравшимся приехавшего из Вены академика С. Аверинцева. Он пришел на конференцию с женой, специалистом по античной культуре, такой же тихой и деликатной, как и он сам. Сообщение Сергея Сергеевича было посвящено мировоззренческим итогам ХХ века. Отталкиваясь от духовных настроений современной Европы, он попытался широкими мазками нарисовать картину уходящего века. Взлет авангарда начала столетия и мировые войны, мученический подвиг христианской России и трагедия русской эмиграции, ГУЛаг и Освенцим, «богословие освобождения» и Второй Ватиканский собор, падение Берлинской стены и манифесты, возвещающие «конец истории». Он старался показать, как все эти события отразились в художественном слове эпохи, будь то поэтические медитации Поля Клоделя, визионерская проза Франца Кафки или всероссийский плач Анны Ахматовой.
Кто слушал Аверинцева, тот помнит его неповторимую лекционную манеру. По всем предпосылкам, он никогда не мог бы стать публичным оратором. Казалось, что природа сделала все, чтобы стена между ним и слушателями была непроницаема. Но удивительно, что физические недостатки его речи только обостряли слух и внимание аудитории. Трудно представить, чтобы сидящие в зале во время его выступлений переговаривались между собой или же вяло шуршали принесенной книгой. Тот день также не стал исключением. Посыпались вопросы, и только вмешательство Екатерины Гениевой уберегло выступающего от их нескончаемого потока. Все же было видно, как Сергей Сергеевич быстро устал. В его облике чувствовалось, как вытягивают из него силы бесконечные поездки между Москвой и Веной, сделавшие его под конец жизни живым воплощением паломнического духа христианской культуры.
Многие годы для наших ученых Сергей Аверинцев был символом «высокой науки», воплощением лучших черт русской интеллигенции. Достаточно вспомнить строчку из стихов Андрея Вознесенского: «есть в Рихтере и Аверинцеве земских врачей черты, постольку интеллигенция, поскольку они честны...»
Нередко Аверинцева пытались представить как обитателя «башни из слоновой кости», т. е. как человека бесконечно далекого от бурь современности. Но именно теперь, когда многие легенды о его личности уходят в небытие, мы начинаем понимать, что Сергей Аверинцев был никем иным как интеллектуально честным ученым, всерьез относившимся к тем талантам, которыми одарил его Господь. А ведь именно такими людьми меряется эпоха, духовно трезвым сыном которой он навсегда останется.
Вечная ему память!
настоятель Свято-Троицкого прихода Московского Патриархата
г. Мельбурна
«Церковный вестник»
