Груз совершенного преступления был так тяжел,
что он признался в убийстве жены
Исчезновение
 |
О дне девятого мая рассказывает подруга пропавшей Тамары (имя изменено. - Авт.). Она попросила приятельницу посидеть с дочкой, пока она будет заниматься в библиотеке, сама и привезла девочку. Около восьми вечера Тамара позвонила и сказала, что очень устала, ехать за ребенком и потом возвращаться домой на другой конец города тяжело, просто умоляла оставить дочку на ночь, а утром она ее заберет. Подруга, конечно, согласилась, она знала и кое-какие семейные обстоятельства Тамары и, наверное, пожалела ее.
Сразу надо сказать, что Тамара и ее муж были прихожанами МРО (местной религиозной организации) «Церковь Завета» - Христиан Веры Евангельской. Там Тамара и училась в воскресной школе. В тот вечер готовила диплом. Хотела остаться подольше, но сторож-секретарь церкви не разрешил. Она ему сказала: «Не буду терять времени, поеду домой». Он был предпоследний человек из знакомых, кто видел Тамару живой и общался с ней. Последний - ее погубитель.
Подозрения
История эта, наверное, могла бы стать сюжетом для фильма, нечто похожее, кажется, мелькало в известном многолетнем уже сериале. Но то мельтешение на экране, пусть и профессионально сделанное, а тут жизнь, которую под сюжет не подгонишь. Классический случай преступления и покаяния. Если бы не странное поведение виновного. Явка с повинной, признание в присутствии шестерых людей - одной с ним веры - и матери погибшей, подробные показания уже следователям, проверка их, так сказать, на местности, то есть следственные эксперименты. Множество вещдоков и экспертиз. Прямо-таки просится все это в учебник по криминалистике. И в начале судебного процесса то же самое - признание и раскаяние. И вдруг полный поворот... Взыграл инстинкт самосохранения, не захотелось свою молодую жизнь гноить в колонии?
... Первый человек, кому об исчезновении Тамары рассказал ее муж, был пастор их церкви. Они хорошо знали друг друга, дружили семьями. Как говорил пастор позже, «мы искали Тамару всем приходом». Позвонили в Подмосковье ее родителям, разговаривала с матерью пропавшей дочери жена пастора. Мать приехала пятнадцатого мая. И тут сразу пошли события, которые трудно было предполагать.
Мать нашла в квартире дочери ее ключи и поняла, что та не выходила, не могла покинуть жилище без ключей. Ужасная догадка, в которую страшно было поверить, окрепла, когда она узнала от соседей, что при осмотре жилья там не оказалось спального места дочери и ее косметики. Где все это? Почему исчезло? Как говорила безутешная мать следователю, «я окончательно убедилась, что Эдуард что-то с ней сделал».
Знала мамаша, что в последнее время были у них нелады. Тамара жаловалась, что Эдуард занимается частным извозом, но денег ей отдает мало, почти не бывает дома. Родители уже некоторое время посылали деньги на счет дочери в банке. В начале мая она попросила присылать деньги на другой счет, так как муж взял у нее банковскую карточку. Восьмого мая дочь позвонила и сказала, что они с Эдуардом разъезжаются. Но как бы там ни было, мать гнала от себя эти подозрения: мало ли в семьях бывает неурядиц. Но чтоб расправиться с женой, матерью твоего ребенка!?
Всего часы отделяли немолодую женщину от ужасной правды, которую ей привелось услышать от самого душегуба. Не приведи Бог никому...
Нет человека - нет проблем
Семнадцатого мая, как не единожды на предварительном следствии и в суде рассказывал пастор, ему позвонил Эдуард Косякевич и попросил о встрече в офисе Церкви Завета. Пришел он вместе с матерью Тамары. Трудно представить, как можно рассказывать столь страшные подробности в присутствии женщины, потерявшей дочь. Но это случилось. Видно, груз был так тяжел, так давил, что не было иного выхода, как рассказать все и освободиться, хотя бы на время... А значит, переложить муки - совести ли, раскаяния, физического ли напряжения - на других.
Пастор и ранее, как и мать погибшей, слышал от самой Тамары, что нехорошо у них в семье и надо разъехаться на время. Но теперь услышал это от другой стороны. И какими словами! «В семье были проблемы, я подумал: не будет ее - не будет и проблем. Я давно запланировал это убийство. В ту ночь девочки дома не было, и я решил: этой ночью или никогда».
Мать не выдержала «повествования» - вышла... После в суде в качестве потерпевшего присутствовал отец погибшей.
В тот же день члены совета Церкви были приглашены на срочное, экстренное заседание, в том числе и юрист. Шесть человек, причем с включенным магнитофоном, выслушали Эдуарда. Представьте, он еще раз все рассказал - вот как ему хотелось повиниться. (Об особенностях натуры этого человека ниже. - Авт.) Свидетели исповеди рассказывали потом в суде некоторые подробности. Косякевич признался, что в семье были ссоры, факты рукоприкладства, он приносил домой только половину заработанных денег, изменял жене. Мысль об убийстве приходила ему в голову, потом он свыкся с нею и знал, как он все сделает.
Явка с повинной (или, как официально обозначено в уголовном деле, - рапорт об обнаружении признаков преступления), похоже, стала следствием этого собрания единоверцев. «Во время своего рассказа он сильно сокрушался и раскаивался, - вспоминал один из свидетелей, - все время плакал, обещал жить совсем по-другому». «Он говорил искренне, - подчеркивал другой, - вскрывал все мотивы своих действий. Просил прощения, что лгал, делал вид, будто вместе со всеми ищет Тамару».
Река отдала не сразу.
..Погибшую искали. Душегуб показал место, где он сбросил тело с Октябрьского моста глубокой ночью. Туда привлекали водолазов, пытались делать траление дна. Но напрасно. Через месяц река отдала тело, или то, что от него осталось.
Метрах в ста вправо от Димитровского моста, если смотреть со стороны левого берега, можно видеть скопление нескольких судов, полузатопленный катер, две баржи, к одной ведут мостки на понтонах. Здесь хозяйство пожарной части. Около четырех дня одиннадцатого уже июня дежурные работники ремонтировали настил на понтонах. И заметили в воде какой-то мешок. Запах и «части тела, похожие на человеческие», заставили их вызвать милицию. Опознание стало тяжким испытанием для отца и подруги. Особая примета - чуть выступающий зуб на нижней челюсти, подсказала: это несчастная Тамара.
...Он в ту ночь вернулся домой часа в три. Жена спала на поролоновом матрасе на полу. Он убивал ее, спящую, монтировкой по голове. На одном из допросов говорил, что замотал железо эластичным бинтом, чтобы, значит, не так ей больно было. Она не умирала. Тогда надел на голову полиэтиленовый пакет...
Тело погрузил в большую сумку - есть такие, сверху надел мешок с надписью «Мука», отнес в машину и вывез на мост. Матрас сжег на ближайшей свалке. Постель в крови, вещи жены отвез в такой же сумке на колесах и тоже, полив бензином, сжег. Потом там нашли и колесики от сумки, и цилиндрики от тюбиков помады. Все сам показал и рассказал. Его даже не брали под стражу до начала августа. Отец погибшей жаловался в прокуратуру: почему такого не арестуют. Отвечали: от следствия не скрывается, не угрожает свидетелям - нет нужды держать в камере. Раскаялся...
И вдруг в суде резкий поворот. Когда судебное следствие закончилось, подсудимый сам обо всем рассказал и повинился и начались прения сторон, он заявляет, что пришел домой, а там - убитая жена. Опасаясь, что подозрения падут на него, предпринял меры, чтобы все скрыть, и заявил в розыск. Много чего наговорил... Суд не поверил этой новейшей версии и оценил ее, как способ защиты. Да и как иначе оценить, если «действия Косякевича по сокрытию трупа и следов преступления последовательны, целенаправленны, свидетельствуют о хладнокровии и расчете». (Кстати, он имеет высшее образование, ему только тридцать лет).
Умышленное убийство по первой части соответствующей статьи Уголовного кодекса, то есть без отягчающих обстоятельств - вывод суда и приговор: одиннадцать лет в колонии строгого режима. Подруги, единоверцы вспоминали, что Тамара скупо, как бы вскользь упоминала о сложной обстановке в семье. Но кто мог хоть на секунду подумать, к чему приведет ситуация, которая, увы, совсем не редкость в нынешних семейных отношениях наших сограждан. Мало ли люди расходятся, разъезжаются на время, скандалят, делят имущество. Случается, и бьются насмерть, но больше по пьянке, «по бытовухе», как сейчас говорят. Но чтобы так продуманно, хладнокровно...
