Нас ждут трудные три года: Игорь Юргенс размышляет о бизнесе и политике в России

Игорь Юргенс: не все так просто в нашей политике. Фото автора

Игорь Юргенс — фигура сегодня хорошо известная и в бизнесе, и в политике. Он — не олигарх, и партии у него своей нет, но к мнению вице-президента и ответственного секретаря Российского союза промышленников и предпринимателей что называется прислушивается. Юргенс — человек опытный и хорошо знающий, как устроена российская власть. Изучал в Московском университете экономику зарубежных стран, потом 16 лет проработал в профсоюзах и пять лет в Организации Объединенных Наций. В дальнейшем президент Всероссийского союза страховщиков, первый заместитель председателя Всеобщей конфедерации профсоюзов. Возглавлял также Фонд развития парламентаризма.

Сегодня, когда практически во всех серьезных комментариях на тему событий, происходящих в России, заходит речь об отношениях политики и бизнеса, мнение человека, знающего об этом больше других, особенно интересно. Вот о чем говорил Игорь Юргенс, выступая в Московской школе политических исследований.

Либерализм стал тормозить

Казалось, что мы должны закончить либеральный цикл и плавно перейти к новому этапу. Но в 2003 году произошел целый ряд событий, в том числе предвыборная кампания и дело ЮКОСа, которые показывают, что либерализм стал, видимо, тормозить.

Либеральные сценарии стали потихоньку затухать. Произошло ли это на фоне реальных событий — вот вопрос. Наступил ли такой хаос, который определил откат? С моей точки зрения, нет. Произошла подмена демократических процессов, и, уступая демагогии, мы изменили эти процессы на политтехнологические. Нужно было объединять силы против чего-то. КПРФ и Чечня уже для этого не подходили, оставался крупный бизнес и олигархи. На этой базе можно было выстроить довольно мощную и победную предвыборную кампанию. И технологически это было сделано безупречно. Но был запущен и вирус, который дремал в народе, — вирус нелюбви к крупному бизнесу и некоторым отдельным личностям.

Это — фон, а реально от модели относительно классического развития к рыночной экономике (программа Грефа была абсолютно либеральной!). Через шесть-семь месяцев после выборов действует совершенно другая. Произошел поворот к государственному капитализму. Именно такая переходная модель сработала в Австрии при переходе от тоталитарного режима к рыночной экономике.

Верный ли поворот?

Однако наш поворот, во-первых, произошел немного рановато, поскольку цикл не закончен; а во-вторых, не уверен в способности его осуществления с точки зрения кадрового потенциала.

Государство хочет контролировать большее количество активов. Причем не впрямую. Сегодня пятнадцать тысяч ГУПов туповатым тяжелым бременем висят на государстве, поэтому государство не хочет брать собственность, оно хочет контролировать. Но есть вопрос, куда идет государство и что это принесет стране? Это вопрос — не для одного ума.

Приватизировано 70 процентов российской промышленности. Государство призывает бизнес решать целый ряд проблем вместе с ним, и такой механизм появляется. Президент на одной из встреч с представителями бизнеса поднял тему профессионально-технического образования. Это вопрос просто кошмарный. Кадров нет, и есть пример, когда инструментальщики приезжают в Екатеринбург, чтобы работать вахтовым способом. У нас сегодня есть завозная рабочая сила, но нет целых категорий рабочих! Государство с тем бюджетом, который выделяется на образование, ситуацию не исправит. Сработать может только частно-государственный механизм.

Векторы — в разные стороны

Российский союз промышленников и предпринимателей имеет 89 филиалов на местах. В регионах в основном представлены как раз мелкие и средние предприятия, в то время как в бюро входят 27 крупных собственников, отсюда и возникают известные ассоциации. Кроме того, существует организация мелкого и среднего бизнеса «ОПОРА», и вновь возникла представляющая средний бизнес «Деловая Россия». Бизнес сегодня — очень разнородная группа, которая политически абсолютно различно ориентирована: векторы направлены в разные стороны, поэтому сказать, что на базе бизнеса сложился правый центризм, нельзя — за пятнадцать лет пока не сложилось. Бизнес не сконсолидирован, идеологии его нет. Это — факт. Хотя, надо заметить, что постсоветские страны прошли примерно тем же путем, и в правительство везде вернулись реформированные левые.

Что нам предстоит?

Если победит теория и практика государственного капитализма… Есть те, кто говорят, что в России не останутся. Малые прижмут уши и будут действовать как могут, а большие будут устраиваться. Тогда придется создавать управляемость из существующего. Наверное, на базе «Единой России» придется создавать и правых, и левых. И это уже происходит…

Времени довольно мало, а за три года нужно сделать очень много и создать систему, которая не рухнула бы после смены руководства. И чем ниже будем спускаться, тем больше будем видеть, что происходит попытка передела административными методами и ради административных кланов. И если бы было два крыла, то Путину было бы легче корректировать модель. А в том, что крыльев нет, виноваты и правые, и левые.

Путин — не Лукашенко

Будут очень трудные три года. Президент несет большую ответственность в силу того, что сам построил вертикаль власти. Сделал это для благой цели — нераспада нашей Родины. Но появилось побочное явление — крыльев нет… За три года нужно выстроить хотя бы двухпартийную (лучше трехпартийную систему) и провести либеральные реформы. Без них будет конец реальной экономике. Не устранив монополии, мы не сможем развивать экономику.

Задачи — труднейшие. Чтобы их решить, нужны интеллект, добрая воля и некоррупционность. Это очень трудно — сделать все за три года. Почему я говорю о трех годах? Да потому что Путин не пойдет на нарушение Конституции. Путин — не Лукашенко.