Сегодня очередь рассказов наших читателей о таком человеческом качестве как… м-м-м… бережливость — назовем его так. Злые языки называют его еще жадностью, но, думается, жадность — крайнее проявление бережливости. Согласитесь, бывает же порой, что насмехаемся мы над человеком, который хранит, казалось бы, совершенно ненужные вещи, и вдруг наступает такой момент, когда именно этот человек и выручает нас чем-нибудь, чего не оказывается в нужную минуту под рукой. Хотя нужно признать, что соседствуют они тесно-тесно, а потому и насмешки бывают совершенно заслуженные, и снисходительные улыбки — тоже. Впрочем, что тут долго рассуждать? Читайте.
Уха из-под
кота
Звонит мне моя родственница-пенсионерка: «Я сейчас буду идти мимо твоего дома — встречай: я тебе рыбку на уху дам». Я говорю: «Может, в гости заглянете — чайку попьем?». «Некогда мне, — отвечает. — Я по делу иду, тороплюсь».
Вышла я на крыльцо, стою, жду. Наконец, вижу — идет. Я спустилась с крыльца, направилась ей навстречу, а она вдруг как закричит: «Иди назад! Жди на крыльце!».
Ничего не понимая, я повернулась и пошла назад, как она велела. Поднялась на ступеньки опять, повернулась, а родственницы-то и нету! Я туда-сюда посмотрела — нигде нету! Но ведь сказала: «Жди!», — я и осталась ждать. Время идет. Я постояла, потом домой зашла, потом опять вышла. Идет, наконец-то! Я опять направилась к ней, а она несколько шагов сделала и опять кричит: «Стой! Жди меня на крыльце!» — повернулась и быстро-быстро пошла обратно.
Я уже вообще в догадках стала теряться: может, примета какая нехорошая есть, что навстречу идти не надо? Или одета я как-то не так? А может, она не хочет, чтобы кто-то видел, как мы встречаемся с ней? Что за тайны?
Но вот она показалась в очередной раз. Я стою, не двигаюсь. Она подходит, протягивает мне пакет, а я ее спрашиваю: «Что случилось? Я же вас совсем рядом уже видела: куда вы опять делись?».
Она отвечает: «Ты что, не видишь, что у меня пальто грязное?». «Вижу», — отвечаю, но все равно ничего не понимаю. А она продолжает: «Шла к тебе, поскользнулась, упала. Встала, сумку взяла, обтерлась и пошла. А когда тебя увидела, вспомнила, что пакет-то с рыбой так и остался там лежать! Вот я крикнула тебе, чтобы ты зря не ходила, а сама за пакетом и побежала — боялась, что кто-нибудь подберет. Но нет, нашла — вот, бери!».
«Господи! Да бог с ним, с пакетом вашим: обошлась бы без рыбы! Пойдемте быстрее пальто чистить: теперь поневоле погостите немного!».
«Ишь ты, какая щедрая! — ворчит родственница. — А рыбка свежая, только вчера наловили… Ишь, купчиха, рыбки ей не надо».
«Ну, ладно, первый раз вы за рыбой вернулись, а второй-то раз зачем?» — поинтересовалась я уже дома, когда чистила ей пальто, а она пила чай.
«А я подходить уже стала и вдруг подумала: чего это пакет вроде легче стал? Вернулась — и впрямь несколько рыбешек лежат, меня дожидаются, а неподалеку уже кот какой-то толокся!».
«Боже! А если этот кот уже стащил одну рыбку, а остальную обнюхал? Что же я — из-под кота уху варить буду!» — подумалось мне. А добрая родственница советует, будто мысли мои прочитала: «Да ты не бойся: коты, во-первых, чистоплотные животные; а во-вторых, рыба все равно перекипятится — вари на здоровье. А то давай я сама сварю, пока ты пальто чистишь: все равно уже опоздала, куда шла».
Никак мне отвертеться не удалось. Мало того, что она ушицу сварила, так еще за стол села, чтобы посмотреть, как я буду хлебать «уху из-под кота»…
В. МИХАЙЛОВА
«Надо было десять брать!»
Помните, когда появилось первое эскимо в виде гитарки с разноцветными половинками? По-моему, оно называлось «Забава», и на первых порах было большим дефицитом. По одной штучке его не брали, а чуть ли не десятками. Вот и я однажды наткнулась на уличную распродажу и взяла восемь «Забав»: в семье нас четверо — каждому по парочке на два дня.
Пришла домой, порадовала младшего сынишку Сережу мороженым (он был один дома) и засобиралась к матери-пенсионерке — она жила через дом от нас. А Сережа идти не захотел: смотрел какое-то кино по телевизору. Вернулась я примерно через час, стала собирать на стол: муж должен уже подойти со смены. Полезла в холодильник… Батюшки! Ни одной «Забавы»!
— Сережа! Неужели ты их все съел?! — спрашиваю.
Он голову опустил и отвечает:
— Нет, два оставил: тебе и Вовке.
— Так горло же заболит!
И «накаркала». Ночью поднялась у Сережи температура. В школу я его, конечно, будить не стала и отпросилась на день с работы. А он утром проснулся — голос хриплый, температура хоть и спала, но еще есть — и спрашивает:
— А Вовка «Забаву» видел?
— Видел, — отвечаю.
— Съел?
— Съел.
Он тяжело вздохнул и говорит:
— Надо было не восемь, а десять покупать…
А.А. САСИНА
