Как мы тогда жили…

Что говорят история с демографией?

История — это не только перечень дат и описание событий, это еще и живые люди. А о них за анализом процентов и баллов часто забывают. У сибирских историков есть хорошая традиция писать о людях, о том, как жили те, благодаря кому появилась столица Сибири. В сборнике «Социально-демографическое развитие Сибири в ХХ столетии», выпущенном Институтом истории СО РАН, речь идет о разных временах и о разных людях.

Как жили рабочие

Духовой женский оркестр рабочего клуба. 1925 год

Новосибирский историк Виктор Исаев в своей работе описал, как жили сибирские рабочие в период индустриализации. И это не рассказ о том, чего у нас стало больше, а реальная картина жизни людей, живших во время перехода от общества традиционного к обществу индустриальному. Именно рабочие являются той группой, образ жизни которой «является определяющим для индустриального общества».

Что было главным? Конечно же, борьба с наследием старого быта во всех его проявлениях. Борьба имела общегосударственный размах — в 1929 году на всех уровнях при органах власти были созданы специальные секции по перестройке быта.

Создавали не только бытовые коммуны, но и новые города. В Сибири, как отмечает историк, предполагали создать три города социалистического типа: Новокузнецк, Прокопьевск и соцгород на левом берегу Новосибирска.

Активно занимались семьей. В 20-е годы очень популярной была теория о том, что семья отомрет и в итоге «будет заменена государственной организацией общественного воспитания и социального обеспечения». Некоторые прямо призывали: «Пролетариат должен немедленно приступить к уничтожению семьи как органа угнетения и эксплуатации«.

Теории следовали на практике. Вот любопытный пример: в 1935 году коммунист Евтютов обратился к секретарю крайкома ВКП(б) с просьбой разобраться в его деле.

А началось все в 1929 году, когда бывшая жена Евтютова написала в комиссию по чистке заявление, в котором обвинила коммуниста Евтютова в притуплении классовой бдительности и половой распущенности, случившейся в 1927 году. В итоге на протяжении шести лет товарищ Евтютов все еще проходил чистку. Кстати, в 1934 году в Западной Сибири за «морально-бытовое разложение из партии исключили 18 процентов от общего числа исключенных».

Многие рабочие снимали жилье в частном секторе

Отдельный вопрос — как жили женщины. В масштабах страны их доля в рабочем классе с 1928-го по 1933 год выросла с 25 до 34 процентов. Обследовались условия их труда и быта — так, выяснили, что 40 процентов женщин посещают клубы и участвуют в работе кружков, а 15–20 процентов постоянно читают газеты. Активистки уделяли общественной работе 10–15 часов в неделю, а основная масса — от 5 до 10 часов в месяц. Как раз в это время страна, имевшая «самое либеральное законодательство в области семьи и брака», превращалась в страну с консервативными нравами и законами. Именно в это время резко снижалась рождаемость, и поэтому ЦИК и Совнарком в 1936 году постановили аборты запретить и строить больше роддомов, яслей и детских садов.

Теперь о деньгах. В 20-е годы номинальная зарплата у рабочих росла на 10–12 процентов в год. Но зарплата реальная, по оценкам специалистов, наоборот, имела тенденцию к снижению. А основная доля расходов рабочих семей приходилась на питание. На втором месте стояли затраты на покупку одежды и обуви. Кстати, получали все по-разному. Например, ударники производства могли заработать в три — десять раз больше среднего уровня. Но тратить приходилось очень много. Голод 33-го года затронул и Сибирь — на рынках Новосибирска, например, уровень цен повысился почти вдвое, и продукты на базаре стали просто недоступными. ОГПУ докладывало, что рабочие недовольны прежде всего низкой зарплатой, а во-вторых, перебоями со снабжением продовольствием. Один из рабочих заявил: «Вот так свобода! Нечего сказать, дожили, за шестью килограммами муки приходится целый день стоять в очереди. Русский народ голодает, а хлеб отправляют за границу».

Покупали, как уже говорилось, хлеб, одежду и обувь. Вместе с тем много денег уходило на табак и водку. Виктор Исаев приводит данные о том, что у рабочих Сибири расходы на потребление спиртных напитков более чем в четыре раза превышали их затраты на культурно-просветительные нужды…

Важным событием тех лет стала отмена карточек. Сначала на продукты, а потом и на промышленные товары. Появление товаров в свободной продаже снизило уровень цен на рынках к концу 1936 года почти наполовину по сравнению с 1934 годом. Но в целом развитие действительно шло согласно известному изречению «пушки вместо масла«, и масла не хватало.

Большие проблемы были и с жильем. Многим рабочим приходилось снимать жилье в частном секторе. В Новосибирске цены были очень высокими — например, в 1927 году платить за аренду жилья здесь приходилось в 3,6 раза больше, чем в Бийске. А снимать жилье приходилось в основном в домах индивидуальной застройки — они в 1931 году составляли в Новосибирске почти 70 процентов всего жилого фонда. Но еще тяжелее было тому, кто жил в бараках на новостройках, где имелись только нары для сна да печь для обогрева. В Новосибирске на склонах оврага реки Каменки возник целый «копай-город», в котором люди жили в палатках и землянках. Неудивительно, что здесь были ужасные грязь и антисанитария и постоянно свирепствовали эпидемии тифа и холеры.

Надо сказать, что каменных зданий в сибирских городах вообще было не очень много — так, в городах Новосибирской области на них приходилось даже менее трех процентов жилого фонда.

Несколько слов о коммунальном хозяйстве. В середине 20-х общественное питание практически отсутствовало — в Новосибирске и других городах работало всего несколько столовых. Но уже в первую пятилетку мощность предприятий общепита выросла в 40 раз! При этом питались в столовых почти ежедневно, в том числе и дети.

Очень популярными стали общественные прачечные. В 1928 году их во всей Сибири было лишь две, а в 1937-м только в Новосибирской области — семь. Причем за пять лет объем выстиранного белья вырос в три раза. Однако в целом выходило, что на одного жителя в Новосибирске стиралось даже менее одного килограмма белья в год.

Что касается транспорта, то к середине 30-х во всех крупных и средних городах уже было автобусное сообщение. И в целом «в сторону создания цивилизованного урбанистического быта» менялась вся бытовая среда. Тем более что со второй половины 30-х годов материальное положение рабочих стало меняться в лучшую сторону.

Как развивалась молодежь

Группа учащихся ФЗУ Сибкомбайна. 1931 год

По данным переписи 1939 года, доля молодежи в Новосибирской области составляла 27 процентов. Свое будущее молодые люди, конечно, связывали с городом. Поэтому в сибирских городах горожане от 15 до 29 лет составляли треть всего населения. В основном они были не очень образованными, закончили три-четыре класса и едва умели читать и писать. Но ситуация менялась, и в конце 20-х средняя семья тратила два-три процента своего бюджета на «удовлетворение культурно-просветительных нужд».

Заметим, что школа в 20-е охватывала далеко не всех детей школьного возраста. В 1927–28-м году этот самый охват составлял 62 процента…

Активно развивались фабрично-заводские семилетки и школы крестьянской молодежи. Влияла и идеология: число пионеров среди всех школьников за три года увеличилось в полтора раза, а комсомольцев — в два.

В вузах всей Сибири в 1929 году учились 7723 студента. Социальный состав студенчества менялся в сторону увеличения представительства рабоче-крестьянской молодежи. Кроме того, была создана в 1934–37 годах система вечернего образования — в Западно-Сибирском крае действовало 52 вечерних школы.

Времена были тяжелые, и это отражалось на здоровье молодежи. Медосмотр 1937 года показал, что от 70 до 90 процентов учащихся ФЗУ страдают различными болезнями. При этом состояние здоровья было тем хуже, чем ближе была дата рождения к годам революции и гражданской войны. Среди школьников здоровыми была признана только четверть, а среди рабочих-подростков — 40 процентов.

Очень актуальной проблемой для того времени были многочисленные случаи самоубийств. Главной причиной их было материальное положение молодых людей. Например, с голоду девушка-комсомолка украла буханку хлеба, и ее объявили воровкой и затравили. Позже выяснили, что ей просто не на что было жить. В одной из предсмертных записок того времени было написано: «Разочаровался в жизни, жить трудно, никто внимания не обращает»… Комсомольцы провели дискуссию и сделали вывод: «Признать, что комсомолец, как член политической организации, не вправе сам распоряжаться своей жизнью». Ситуацию изучал крайком ВЛКСМ и причинами роста числа самоубийств назвал слабую воспитательную работу вкупе с влиянием классово враждебных элементов. Вину часто приписывали врагам. Так, краевой прокурор Барков писал по поводу многочисленных случаев самоубийств молодежи в Барабинском районе (19 случаев за 1934 год): «Мне кажется, что в Барабинском районе существует контрреволюционная группа, которая работает против нас. И систематические самоубийства есть результат работы классового врага, нами еще до сих пор не разоблаченного…»

Так что реальная жизнь часто выглядела совсем иначе, чем та, которую рисовала коммунистическая пропаганда.

Как устроились фронтовики

Новосибирск встречает фронтовиков

23 июня 1945 года Верховный Совет СССР принял закон о демобилизации, который предусматривал увольнение из армии тринадцати старших возрастных групп, а уже в сентябре началась вторая волна демобилизации — десять следующих возрастов. Третья очередь пришлась на сентябрь 1946 года. А закончился процесс в 1948 году.

Фронтовики возвращались домой. В Новосибирскую область к началу 1948 года прибыло 90 тысяч человек, среди них более 50 тысяч были награждены орденами и медалями, а 29 человек были удостоены звания Героя Советского Союза.

Самый первый эшелон с демобилизованными воинами — с Ленинградского фронта — прибыл в Новосибирск 26 июля 1945 года. Встречать воинов пришли более 10 тысяч горожан. После митинга воинов-сибиряков развезли по домам на автомобилях.

Но проблем было немало. Нередко воинские эшелоны подолгу простаивали в Коченеве и Кривощекове, а военнослужащим приходилось добираться до Новосибирска на попутках. Многим приходилось ждать открытия санного пути, чтобы добраться домой. В 1947 году в Новосибирске были даже зафиксированы случаи заболевания демобилизованных тифом. Хотя, конечно, делали все, что могли: в Новосибирске фронтовики получали пайки-подарки — 2 кг мяса, банку консервов, литр водки, 600 г жиров и полкило сыра.

Жить демобилизованным было негде — для них приспосабливали в общежитиях хозяйственные и культурно-бытовые помещения, где устанавливали двухъярусные нары.

В связи со сложной ситуацией с жильем возникала масса острых ситуаций. В сентябре 1947-го прокуратура Центрального района Новосибирска проводила проверку и вскрыла массу злоупотреблений в обеспечении фронтовиков жильем. Например, квартиры, предназначенные для фронтовиков, получили почему-то повар треста столовых, чиновник Горторготдела и инспектор городского бюро карточек.

В заводских общежитиях, где жили демобилизованные воины, вместо стульев стояли чурки, а воду добывали путем таяния льда. Вместо матрацев и подушек были мешковина и грубая ткань. А спали демобилизованные, накрывшись фронтовыми шинелями.

Проблем добавило и то, что многие части вернулись из Европы в места прежней дислокации. В результате бесквартирных офицеров в округе по гарнизонам было от 25 до 40 процентов. Кроме того, были проблемы и психологического плана. Многие стали офицерами, не имея даже законченного школьного образования. Когда фронтовики возвращались к мирной жизни, они попадали в сложную ситуацию.

Вот примеры того времени. Старший лейтенант Должников на фронте командовал ротой, а до войны был кочегаром; капитан Москвичев командовал отделением разведроты — до войны работал грузчиком, образование пять классов. Результат: «Возвращаться к прежней работе в категорической форме отказываются и не могут продолжительное время трудоустроиться».

А в общем, у каждого была своя индивидуальная ситуация. И, как отмечает историк, хотя «дополнительные права не позволяли преодолеть властвующую повсюду нужду», все-таки «наличие разнообразных форм помощи демобилизованным и их семьям было довольно ощутимым».

Использованы снимки из фотоальбомов «НСО — 60 лет», «Левобережье Новосибирска«, «Ново-Николаевск — Новосибирск — 100 лет», из книги «Строкой отмеченное время».