12 лет Ирина Минх играла в Европе и все-такивернулась в родной клуб

«Там были отличные условия, но только здесь я чувствую себя дома», — заявила она в эксклюзивном интервью «Вечерке«.

Ирина Минх вернулась домой. В родной город, к родным людям, в родной клуб — «Динамо-Энергию». В его составе она в качестве играющего тренера провела уже два матча, и в обоих новосибирские баскетболистки победили. На площадку вместе с ней выходили спортсменки, которые «по Минх» учились играть в баскетбол, наблюдая за ее игрой с трибуны и в телерепортажах.

Ирина Минх

О давних временах Ирина и вспомнила прежде всего в начале эксклюзивного интервью для «ВН».

— После молодежного чемпионата Европы «Динамо» лишилось основных игроков: Чигишева уехала в столичный ЦСКА, Казаржевская получила травму, а Леонова заболела воспалением легких. И Леонид Ячменев начал мне доверять место в основном составе. Я море ошибок делала! До сих пор помню, как после каждой игры приходила в раздевалку и думала: «Всё, теперь меня точно отчислят»! А Ячменев снова ставил меня на игру со словами: «Давай, не робей, я тебе доверяю, борись до конца, свои ошибки анализируй». Это доверие мне очень помогло. Да и команда у нас была очень сильная, более опытные игроки помогали мне ошибки исправить. В «Динамо» в ту пору вообще царила та атмосфера, которая позволяла говорить о команде — «единый механизм». Хотя и не было суперзвезд, зато были стабильные, надежные, ровные игроки.

— Думаю, болельщики не согласятся с утверждением, что Минх — не звезда.

— А я так не скажу. Давайте вспомним: у нас и Капутская играла замечательно, Левченко — хороший игрок, Галя Кожевникова — это вообще отдельный разговор: наша живая легенда. Но только вместе мы были так сильны! Глядя на нас, и другие девчонки настраивались бороться, биться. Мне так это нравилось! Потому и выигрывали.

— А в каком первенстве играть сложнее: тогдашнем — СССР или нынешнем — России?

Ирина Минх

— Конечно, СССР! Я сейчас часто выступаю в школах, рассказываю ребятам, что была три раза бронзовым призером чемпионата СССР и что бронзе этой радовались несказанно! Выиграть чемпионат СССР было тяжелее в пять раз, чем чемпионат Европы. Ребята не верят. А я им: «А вы как думали? Там было 15 республик! А теперь это 15 государств». Конечно, помню свой первый чемпионат СССР в составе «Динамо», и мы заняли третье место. Потом мы еще два раза выиграли бронзовые медали, потом были серебряные медали. Это особые воспоминания: мы уже рассчитывали на золото, настраивались на него. В финале встречались с ЦСКА. Первую встречу в Москве выиграли с разницей 20 очков. Все в команде были уверены: ну все — дома порвем! И, как водится… Настраиваться при таком удачном стечении обстоятельств тяжело психологически. В итоге в первую игру на своей площадке мы проиграли несколько очков. Вторая игра. Ледовый дворец спорта «Сибирь» переполнен. Мы сидим с девчонками и спрашиваем друг у друга: «Как же так? Неужели мы не сможем собраться?» И не смогли… У нас был такой траур! Люди говорили: «Да ладно, все-таки второе место на полу не валяется». А для нас это была катастрофа. Весь сезон бились, шли к этому… Конечно, в следующем сезоне мы заняли первое место, но уже не было тех эмоций.

— И в составе сборной у вас были и победа, и поражения. Как они сейчас воспринимаются?

— Меня поймут те, кто помнит те, советские, годы. Вот чемпионат мира в Москве и наше второе место. И проиграли в финале Америке! Чуть ли не рыдали все. Хотя объективно они нас были посильнее, наверное. Но нас же всегда настраивали: «Вы должны знамя наверх поднять, вперед бежать и только побеждать!» Может, и правильно было. Сейчас многое меняется по жизни. А потом последовала моя первая Олимпиада в Сеуле. В памяти всплывает: мы стоим с чемоданами, собираемся на Олимпиаду! Приехали, нас встретили — все четко, все организованно, до мелочей: на всю жизнь запомнила таксистов в белых перчатках, которые нас развозили. Неудивительно, что Олимпиада была проведена на высочайшем уровне. Потом я сравнивала ее с Барселонской — испанская Олимпиада проигрывала в сравнении с Сеулом. Я вот даже с Ирой Сумниковой разговаривала, спрашивала: «Где лучше?» (а она-то еще в Атланте и Сиднее была!), она тоже отметила, что лучше, чем в Сеуле, нигде не было. Зато в Барселоне — золотые медали!

— Предел мечтаний?

— Это предел мечтаний любого спортсмена! У меня были такие чувства, которые просто не передать. Я даже сейчас смотрела Олимпиаду в Греции, и когда наши поднимались на верхнюю ступень пьедестала в каких-то видах спорта, я плакала. Это слезы счастья, радости. Это, действительно, не передать, это надо ощутить, почувствовать: играет гимн, и перед глазами все тренировки, травмы — и вот ты добился! Ты стоишь здесь, и это твой гимн играет. А тогда все начиналось не так, как хотелось. Мы проиграли сборной Кубы три очка. Все были в трансе. Надо что-то делать! А что надо делать? Это как с сегодняшней «Сибирью» — они же не хотят проигрывать! А надо просто, чтобы фортуна была рядом. В игре с американками она была с нами. И еще немаловажный момент в победе над сборной США — я очень много анализировала ее — то, что у американок была очень легкая подгруппа, и они выигрывали у всех по 20, 30, 40 очков. И на матч с нами они вышли с таким настроем: сейчас закидаем вас шапками! А мы уперлись! И американки уже не смогли собраться. В чем-то схожа ситуация с той, что была на первенстве СССР в игре с ЦСКА на нашей площадке. Они были в шоке. И не только они: никто не ожидал, что американки проиграют нам. А в финале мы уже играли с Китаем. И у нас была не самоуверенность, а просто уверенность в победе, и мы победили. Потом был прием на даче у президента Ельцина. Великолепные воспоминания!

— Ирина, после «Динамо» начались ваши разъезды за границей…

— Да, как раз тогда наступил момент, когда можно было за границу поехать. И как-то модно это было, и денег заработать можно. У нас, конечно, тоже платили зарплату, но ее нельзя даже было сравнить с европейскими. И вот я приехала в Израиль: это было так необычно для меня — всю жизнь же прожила в Новосибирске. В Новосибирске, можно сказать, месяцев восемь зимы, а тут тепло круглый год. Но я такой человек: не люблю мотаться из клуба в клуб. Мне надо пожить, узнать все привычки команды, да чтобы и с девочками быть не только как партнер на площадке, а поближе. А для того, чтобы вжиться в новый коллектив, столько сил и энергии нужно потратить! Тем более, в игровом плане нужно выкладываться. В Израиле ко мне все относились с уважением, и все было на высшем уровне, но все равно скучала по дому. И дочка у меня была такая маленькая! Хотя воспоминания об Израиле остались прекрасные. Потом вернулась домой. Это как раз 93–94-й годы были, в стране хаос какой-то, а самое главное, в нашей стране 30 лет — это считался предел для игрока, дальше ты никому не нужен. Девочки заканчивали в 27–28 лет, это только после 95-го года ситуация изменилась — стали приглашать, хорошие контракты предлагать. И вот я приехала домой, а следом — звонок из Германии. А я тогда вроде для себя решила: если играть за границей, то только в Израиле. Разговор с немецким клубом у меня шел через русскую девочку, которая там играла. Переговоры шли трудно, я сомневалась и скорее ответила бы «нет», чем «да», но в один прекрасный день сижу дома — звонок в дверь. Открываю — там стоит эта девочка Эльвира. Глаза были, как блюдца! Я ей: «Ты откуда?!». А она: «Меня тренер послал, сказал, чтобы без тебя не возвращалась». А тренер ухватился за то, что я немка, и играла бы в команде как своя, а не как легионер.

— Вы двенадцать лет прожили в Германии. Ощущали ли вы себя там своей? Стала ли Германия для вас второй родиной?

— Никогда! Вот как я приехала туда, как была иностранкой, так ею и осталась. Прибыла туда, как русская девочка, играть в баскетбол и никогда не чувствовала, что Германия — это моя любимая страна. Как можно, ведь я всю жизнь прожила в Новосибирске?! Ощущала сильную тягу в Россию, постоянно покупала себе газету «Советский спорт». Жаль, что там много о футболе пишут. Каждое лето ездили отдыхать в Россию. Это у нас как закон семейный. Но был момент, когда я почувствовала, что Германия будто засасывает. Я уже подумала, надо что-то менять. Поэтому я решила поехать в Австрию — там ведь тоже язык — немецкий, а дочь к тому времени ходила в немецкую школу. Потом я вернулась в Германию уже в спокойном расположении и до прошлого сезона жила и работала там. Но для меня не стоял вопрос: «Возвращаться или нет в Новосибирск?»

— Поддерживали связь с родными, друзьями в Новосибирске?

— Конечно, письма, конечно, телефон. Но, в принципе, я каждый год приезжала в Новосибирск и всегда интересовалась делами команды: кто пришел, кто ушел… Меняется ли стиль игры у команды или не меняется? Иногда тренировалась с командой. Несколько лет назад меня стал звать сюда Леонид Ячменев, но я это несерьезно воспринимала, думала, что после 30-ти лет таких нагрузок просто не выдержу. И всякий раз воспринимала свое возможное возвращение как шутку. Меня уже и вице-президент клуба Вячеслав Денисенко звать стал, а я все настроиться не могла. А тут в августе прошел чемпионат Европы по макси-баскетболу (среди ветеранов. — Прим. авт.). Я тренировалась с нашими ветеранами, потом ездили представляли наш город, и ностальгия какая-то появилась. И тогда решила вернуться. Многие мои друзья в Германии были в шоке. Они спрашивали, как я на это решилась? А я им отвечала: «Я что — уехала в Африку играть? Я вернулась домой! В свою родную квартиру, к своим друзьям, родственникам». Тем более, здесь прекрасные условия для того, чтобы продолжать свою карьеру тренера-игрока. Я буду рада, если смогу чем-то помочь девчонкам в игре.

— Два матча вы уже отыграли. Испытывали ли вы волнение, когда выходили на площадку?

— Волнение было огромным! Я знала, что все придут посмотреть, как выглядит Минх. Я их понимаю, я бы сама пошла посмотреть, вернись в команду Левченко или Капутская, например. Я считаю, что волнение всегда должно быть. Потому что без эмоций и легкого волнения нет спортивного азарта: не только побить рекорд, не только вырвать победу, но победить себя в каждый спортивный момент!