Хата на 54 спальных места

Новый год дальнего следования

Наш корреспондент 31 декабря отправилась встречать Новый год в… вагон пассажирского поезда сообщением Красноярск — Москва. Отчет журналистки — перед вами.

Все билеты проданы!

«Поезд — идеальное место для встречи Нового года в большой и шумной компании, — уверяли меня друзья, уже не раз проводившие ночь с тридцать первого декабря на первое января на колесах. — Где еще можно найти хату на пятьдесят четыре спальных места, да еще без соседей снизу, сверху и сбоку? А в новогодних поездах всегда пустынно: отмечать праздник в дороге — как же, ищи дураков»,  — убеждали они. Но уже в начале декабря железнодорожных билетов на тридцать первое в продаже не было, что заинтриговало. Конечно, последний день года время, когда железнодорожные билеты дешевы как никогда (пятьдесят процентов от базового тарифа), но неужели экономия нескольких сотен рублей — столь серьезная причина, чтобы лишать себя долгожданного хоровода вокруг стола под бой курантов?

Кто же они, эти глупые (отважные, экономные, странные, непонятные, нужное вписать) люди, проводящие новогоднюю ночь в дороге? И зачем? Единственный способ выяснить это досконально — пожертвовать собой, елочкой и шампанским и провести праздник в дороге. И безо всякой компании, чтобы, во-первых, не нарушать чистоту эксперимента, а во-вторых — ищи дураков! Да и билет в продаже все равно был только один.

Вперед, к Новому году!

Поезд Красноярск — Москва отправлялся из Новосибирска в одиннадцать утра. По идее. На практике, выпустив из вагона бесчисленное количество пассажиров, приехавших отмечать Новый год в столицу Сибири (один из них даже привез с собой елку!), и впустив весьма умеренное количество отъезжающих (вагон оказался заполнен лишь наполовину), состав больше часа стоял на перроне — меняли колесную пару.

— Что ж, лучше здесь постоять, чем потом встречать праздник в чистом поле, — бурно радовалась слегка подвыпившая компания в курительном тамбуре. Ехали они до Барабинска. Две рыженькие и симпатичные проводницы высчитывали, откуда надо будет звонить домой и поздравлять родных и близких. Получалось, что из Тюмени: в Красноярске в это время будет два часа ночи, никто еще не ляжет. С потолка вагона свисали гирлянды, а на пустом перроне бурно выясняли отношения два мужичонки в дедморозовских шапочках. В общем, праздник начался. Да и поезд, в итоге, все-таки тронулся — вперед, к Новому году.

Электричка дальнего следования

Обычно в скорых фирменных дальнего следования люди едут всерьез и надолго. Это был не тот случай — в последний день декабря вагон напоминал скорее электричку: чемоданов не распаковывали, тапочек не надевали, пили пиво (на многих лицах были отчетливо прорисованы следы вчерашнего бурного празднования в трудовых коллективах), толпами выходили в Барабинске, Татарске и Омске и спешили праздновать. В половине десятого вечера, в Ишиме, стало ясно, что двенадцать человек, оставшихся в вагоне, товарищи по несчастью, и что праздник мы будем встречать именно в таком составе.

Плацкартная компания

Состав оказался неожиданным. Лично я, учитывая дешевизну билетов (плацкарта до Москвы обошлась лично мне в девятьсот рублей), ожидала, что мои попутчики окажутся в основном экономными одинокими пенсионерами, воспользовавшимися случаем по дешевке съездить к детям и внукам, но я ошиблась ровно наполовину. Во-первых, большая часть соседей по вагону ехала из Красноярска (отправление тридцатого числа, поэтому до той же Москвы они ехали за полновесные две с половиной тысячи), во-вторых, одинокостью тут не очень пахло. Соседнее купе, к примеру, занимала семья: мама, папа и четырехлетний Владик, ехавшие в Подмосковье навестить бабушку и дедушку. Внезапно свалившиеся январские каникулы позволили совершить это маленькое путешествие: второго прибыть в Москву, встретить с родными Рождество и седьмого выехать обратно, чтобы успеть вовремя выйти на работу. Ну и заодно посмотреть, какие игрушки в Москве продаются (так утверждал Владик, регулярно прогуливающийся по вагону и собирающий обильный урожай конфеток и шоколадок). Дальше еще одна пара с ребенком чуть младше. На этот раз бабушка и дедушка с внуком, родители живут и работают в Москве, а сына Сережу пока что подкинули старшему поколению в Новосибирск, благо бабушка уже на пенсии (а дедушка еще работает). Через годик планируют перебраться в столицу всей семьей, а пока опять-таки едут на Рождество. Еще одна соседка по вагону — уже пенсионерка и могла бы выехать и пораньше, чтобы тридцать первого уже оказаться в столице, где живут ее взрослые дети — сын и дочь. Но она подумала, что им, молодым-неженатым, может быть, не совсем интересно просидеть ночь с мамой у телевизора, и решила дать детям возможность сперва «оторваться», а затем отоспаться. А со второго по десятое дети будут с мамой. Потом дети — по работам, а мама — в поезд и домой.

В общем, попутчики мои оказались тихими, семейными людьми, и плацкартный вагон, где обычно рекой льется водочка тюменских вахтовиков, дым в курилке стоит столбом, а хождения взад-вперед не прекращаются круглые сутки, походил в этот раз скорее на тихий семейный пансионат. Где-то в половине десятого по Москве основной состав пассажиров поужинал и завалился спать. В это же время обе рыженькие проводницы, сменив форменные жилетки на нарядные платья, сбежали в штабной вагон праздновать Новый год по красноярскому времени. В то время, когда в Красноярске (плюс четыре часа по Москве) били куранты, поезд спокойно шпарил по уральским просторам (судя по всему, машинистов на празднование не пустили).

Зато пейзаж за окном был вполне праздничным: в уральских придорожных деревеньках, оказывается, существует милейшая традиция украшать электрогирляндами окна своих развалюшек. Самих домов в темноте не видно, и возникает ощущение, что разноцветные мигающие квадраты, ромбы и солнышки висят прямо в воздухе, подмигивая проходящим мимо поездам.

Праздник с МТС, мандаринкой и Веркой Сердючкой в униформе

Ближе к девяти вечера по Москве мы въехали в зону действия МТС — и посыпались новогодние сэмээски, из которых стало ясно, что мои драгоценные друзья в эти дни тоже не сидят на месте. Миша: «Удачного Нового года, восхитительных снежинок и щедрого Деда Мороза!» (родного брата занесло в праздничный Киев), Гоша: «С новогодним приветом из Кенигсберга! У вас, говорят, уже?» (москвичи в поисках экзотики), Андрей: «I na kogo je tu nas pokinula? S prazdnichkom!» (омичи отмечают праздники в покинутом мной Новосибирске). В полночь по новосибирскому в мое купе заглянул единственный не спящий попутчик, молоденький паренек, и, улыбаясь, протянул мандаринку: «С наступившим!» (учится в Новосибирске, сам из Тюмени, отсдавал зачеты и, благо первый экзамен только пятого, решил без предупреждения свалиться на голову своему семейству этаким новогодним подарочком). Еще минут через двадцать с криками «С Новым годом!», хлопушками и бенгальскими огнями в вагон ввалилась толпа радостных проводниц во главе с Веркой Сердючкой (берется один проводник мужеского полу, одна женская униформа, два воздушных шарика в качестве бюста, берет, пальто и много-много косметики и мишуры — и эффект обеспечен). «Э, да здесь все спят», — разочарованно протянули они и тихонько, чтобы никого не разбудить, прокрались дальше по вагонам.

А в Тюмени поезда встречают с фейерверками!

В Тюмень мы въехали за пять минут до Нового года по местному времени. Поезд медленно полз по сияющему огнями городу, небо которого справа и слева расцвечивалось огнями фейерверков. Еще ни разу я не видела, чтобы город так встречал поезда (естественно, хотелось думать, что весь этот праздник исключительно ради нас). На вокзал мы прибыли в две минуты первого. Поездная бригада высыпала на перрон с шутихами и устроила настоящую канонаду, тюменский мальчик натянул красную шапку и накладную бороду и помчался сваливаться на голову родным (двадцать минут пешком от вокзала). Кто-то на перроне пил шампанское. Одна из рыженьких проводниц жалела единственного бодрствующего пассажира (то есть меня).

— Что, так Новый год и встретили в одиночестве?

— Зато три раза! — отвечала я и жалела проводницу в ответ.

Как выяснилось, и католическое Рождество она провела на трудовом посту, и в православное тоже будет в пути — никаких праздников. Зато какая-никакая возможность подработать, за нее цепляются все, вне зависимости от праздников на дворе (зима, поездов меньше, да и количество вагонов в них сокращено, так что приходится подолгу сидеть без работы, а в праздники, кроме того, побольше платят). Кстати, нашу хозяйку сильно удивило обилие людей, встречавших в поезде новогоднюю ночь; раньше таких набиралось двое-трое на вагон, а тут в каждом человек по десять.

Видимо, рождественские каникулы — почти две недели — располагают к тому, чтобы навещать близких, и если так пойдет дальше, то все большее число людей будет жертвовать новогодней гульбой в пользу Рождества в обществе далеко живущих родственников. В конце концов, недаром в Европе Рождество считают семейным праздником. По крайней мере, если судить по наполняемости новогодних поездов, то вскоре мы придем к тому же.

Как будто жизнь качнется вправо…

К Новому году по московскому времени стало совсем тихо. Угомонились проводники, спали пассажиры, спал заоконный пейзаж. Я валялась с плеером на верхней полке и в качестве новогоднего подарка самой себе слушала, как Бродский читает Рождественский романс:

А впереди меня ждал поезд до Симферополя, крымское солнце и Черное море. И я думала о том, что если примета: как Новый год встретишь, так его и проведешь верна, то год будет удачным. Насыщенным и разнообразным (ведь Новый год я встречала четыре раза), спокойным и комфортным, в движении к теплу и свету. И мир будет подмигивать мне разноцветными огнями, города — встречать фейерверками, а случайные попутчики — улыбаться и дарить мандарины. А это гораздо больше того, что обычно успеваешь загадать под бой часов, стоя за столом с бокалом в руках.