Вернуть с обочины жизни

Какой реформы ждут от властей инвалиды

Монетизация льгот коренным образом задела интересы трех категорий граждан: всех ветеранов, всех пенсионеров и всех групп инвалидов. Но если проблемы ветеранов и пенсионеров в связи с реализацией закона общеизвестны и они сейчас в срочном порядке решаются, то инвалиды были и остаются в стороне от принятия необходимых управленческих решений, которые могли бы скорректировать все просчеты социальной реформы. О мерах, которые необходимо принимать властям всех уровней и в целом обществу в отношении инвалидов, мы беседуем с председателем Новосибирской областной организации Всероссийского общества инвалидов Игорем Галл-Савальским.

Для справки. В Новосибирской области проживают 155 тысяч инвалидов. В Новосибирске — 77 тысяч. Членами областной организации инвалидов являются 27 тысяч человек.

— Игорь Владимирович, для того чтобы ввести читателей в курс дела, давайте в качестве пролога очертим тот круг проблем, которые сегодня особенно волнуют инвалидов. С какими наиболее характерными вопросами приходится сталкиваться вам в процессе работы?

— Самая острая и первая потребность, на которую инвалиды обращают внимание, — это потребность в общении. После того как наступила инвалидность, человек оказывается выброшенным из бурной жизни, и это самое важное и главное, что им хотелось бы вернуть — социокультурную среду. Второе. Резко ухудшается материальное положение — происходит колоссальное уменьшение доходов. Третье. Это проблемы, связанные с поддержанием того минимального уровня здоровья, которое необходимо для жизнеобеспечения. А теперь несколько поясню сказанное. Инвалиды наиболее остро реагируют на продолжающийся процесс исключения их из общества. При этом им говорят: не лезьте, мы сами знаем, чем и как вам помочь. Но складывается впечатление, что все программы, которые затрагивают проблемы инвалидов, задуманы и осуществляются людьми, которые к сообществу инвалидов никакого отношения не имеют. То есть эти программы — сами в себе, словно инвалиды живут в каком-то особенном параллельном мире, в другом измерении. Очень часто можно услышать: надо всю соцзащиту разогнать и поставить для работы в этих органах инвалидов — они точно знают, что и как надо делать. Я не разделяю такой подход — любым делом должен заниматься профессионал. Но доля истины в этих словах есть, потому что человек, не испытавший на себе тяготы инвалидности, не познает всей глубины, всего спектра проблем. С другой стороны, реально можно помочь инвалидам только в том случае, если общество поймет, что не инвалиды какие-то особенные люди, а несовершенно и «особенно» само наше общество. Каждый новосибирец должен понимать, что когда мы начинаем приспосабливать наш город для инвалидов, проводить какие-то благоустроительные мероприятия — мы делаем город комфортнее для всех его жителей. Если пандус построен правильно, то он удобен всем — маме с коляской, пожилому человеку с тележкой, обыкновенной бабушке, малышу, велосипедисту. Но как часто бывает, тупо соблюдая СНиПы, мы не соблюдаем элементарные интересы человека. А в строительных нормах и правилах, как мы знаем, интересы человека представлены постольку поскольку.

Вот случай очень наглядный. В прошлом году реконструировали Морской проспект в Академгородке. В тех местах, где были велодорожки через магистраль, поставили бордюры. Первыми возмутились инвалиды-колясочники. Им через газету «Навигатор» разъяснили, что ремонт произведен в соответствии со СНиПом 1999 года. Трасса эта является «межрайонной», и она должна быть по всей длине закрыта защитными бордюрами. Начали разбираться. Нашли действующий СНиП, но уже не 1999 года, а 2001. Оказывается, переходные дорожки в этих нормах предусмотрены. Пошли дальше, и выяснилось, что Управление делами СО РАН заказало работы подрядчику, который, конечно же, не подумал ни об инвалидах, ни о мамах с колясками, ни о спортсменах, зато в точности выполнил нормы устаревшего СНиПа. В результате вместо улучшения магистрали мы потеряли ее качество. И так происходит на каждом шагу, куда бы мы ни обратили свой взгляд. В городе сейчас по пальцам можно пересчитать улицы, где тротуары обустроены пандусами.

— Вы говорите о перестройке общественного сознания. Но его нельзя изменить сразу какими-то законами или постановлениями. Это — многотрудный процесс. И это — определенная социально ориентированная долгосрочная политика государства, которое хочет или не хочет проводить такую политику. Принятие 122-го закона и ряда других документов показало, что в этом направлении кое-что делается. Но тогда почему в обществе возникло такое напряжение, такое неприятие социальной реформы?

— В мировой социальной политике существуют два подхода. Один — это политика патерналистская, когда удовлетворяются потребности людей, исходя из возможностей государства. Второй — политика субсидиальная, когда гражданам общества создаются равные возможности для удовлетворения своих потребностей. Согласитесь, это «несколько» разные вещи.

Патерналистский подход характерен для стран с централизованной экономикой, когда все национальное достояние находится в одних управляющих руках и государство определяет, сколько необходимо средств, чтобы выполнить свои социальные обязательства в отношении малообеспеченных слоев общества. Этим в СССР занимался Госплан. Второй путь, на который вступила Россия, более распространен во всем мире: людям, вне зависимости от пола, возраста, национальности, здоровья, социального статуса и прочего создаются максимально равные стартовые возможности для реализации своих потребностей. К сожалению, наше государство продекларировало свободное, рыночное развитие экономики, но оставила ту социальную, патерналистскую политику, которая была в советское время. Разбалансировка между новым типом экономики и старой социальной политикой привела к необходимости подтягивать, подстраивать и реконструировать социальное направление. Но при безусловной необходимости корректировки социальной политики ее нужно было проводить еще более осторожно, взвешенно, просчитанно, продуманно, чем реформы в политике или экономике. При подготовке и введении в действие важнейшего 122-го закона ни широкого обсуждения, ни серьезного экономического анализа сделано не было. Между тем это тот самый закон, который кардинально изменил социальную политику в России. Изменил, но не был стартом. Начало этих изменений мы, к счастью, почти не заметили. Помните, первыми шагами было принятие законов о трудовых пенсиях, о ветеранах, потом было страхование гражданской ответственности и другие. Надо было идти и по этому пути — постепенного, поэтапного изменения социальной политики.

Сейчас все в правительстве признают, что поторопились с принятием этого закона. Однако мы понимаем позитивную сущность, идеологию документа. Она сводится к тому, чтобы закрепить средства не за учреждениями, которые предоставляют услуги, а за гражданами, которые эти услуги получают. Надо финансировать не учреждения и организации, а выполненную, реальную услугу, ими предоставленную. То есть концепция закона правильная, а вот механизм его исполнения далек от совершенства.

— Теперь, после корявого начала исполнения закона, министры вдруг заявляют регионам: все, что мы говорили перед принятием закона, не стоило принимать так буквально. Странно, мол, как вы сами не догадались, что нужно оставить льготы тем, кто этого хочет, и сами вовремя не напечатали проездные билеты на транспорт. И разве вы сами не знали, что 90 рублей на проезд в городском транспорте — это очень мало? Но давайте сейчас вот о чем. Уровень притязаний людей — величина отнюдь не постоянная. И если человек сегодня имеет доход в пять тысяч, то завтра ему этого станет мало. По-вашему, надо спросить каждого — сколько ему надо для счастья?

— Очень хороший вопрос. Дело в том, что инвалидов уже спросили. Договор между инвалидом и государством уже достигнут — это данные медико-социальной экспертной комиссии (МСЭ). Она установила группу инвалидности и перечень необходимых льгот. Но не более того. Перед механизмом введения закона в действие не ставили задачу согласовать — нужны ли мне как конкретному физическому лицу те или иные льготы. Инвалидность наступает вследствие самого разного ряда причин, поэтому людям нужны разные способы лечения, средства передвижения, протезы, разные рабочие места. Поэтому я и говорил в начале, что механизм исполнения закона нужно было проработать более тщательно, кропотливо, более дифференцированно, чем это сделано при составлении реестров.

Кстати, я очень долго пытался прояснить в министерстве социального развития в разговоре с начальником отдела, в чем разница между «социальной защитой», «социальной поддержкой» и «социальным обслуживанием». Она не знает. Она путается во всех этих понятиях. И после этого мы хотим, чтобы депутаты областного Совета, которые принимают местные законы о компенсациях и льготах, это знали. И таких «нюансов» неопределенности и размытости в социальных законах очень много.

Государственная социальная политика никогда одномоментно отношений не меняет. Если политика направлена на воспитание и потребительского отношения к жизни, то, в конечном итоге, она дает свои результаты. Да, определенную категорию инвалидов устраивает их положение. Они, получая милостыню от государства, опускают крылья и живут себе. А ребята, которые не прогнулись под эту политику, которые продолжают бороться за человеческое достоинство, за право распоряжаться своей жизнью и быть в ней хозяином, они это делают не благодаря, а вопреки этой социальной политике. И этим заслуживают двойного уважения.