Учитель, воспитай ученика

Павел Кондратенко со своим воспитанником, двукратным олимпийским чемпионом Григорием Кириенко

В конце шестидесятых годов прошлого столетия тогда журналист, а ныне известный писатель Карем Раш организовал в Академгородке мушкетерский клуб «Виктория». Мальчишки, а потом и девчонки занимались не только фехтованием. Учили их французскому языку — международному языку фехтования, этикету, истории оружия. В балетном классе занимался с ребятишками профессиональный балетмейстер. Много еще чему учили. Но главное — получали дети урок нравственности, воспитывался кодекс чести. Единомышленники Раша были полны высоких и чистых помыслов, отдавали себя детям. Однажды Карем рассказал мне такую историю. Один из тренеров много лет мечтал о «Запорожце». Когда у него не хватило накоплений, взял отпуск и ушел в тайгу, вниз по Оби. Разбил палатку и набрал двадцать ведер клюквы. Думал сдать и выручку присоединить к уже накопленным деньгам и купить, наконец, «Запорожец». Мы уже собрались всерьез ходатайствовать перед ГАИ о разрешении нарисовать на дверцах машины герб клуба. Но операция «клюква» сорвалась — он раздал всю ягоду по пути в Новосибирск. Сначала добрым людям, коих оказалось на пароходе много. Число хороших людей увеличивалось по мере приближения родного дома, а ягода убывала. Последнее ведро он принес в клуб и на наше недоумение по поводу неожиданного исхода промысловой деятельности весело сказал: «Это и есть, братцы, бизнес по-русски». Так впервые я услышал о Павле Александровиче Кондратенко. И когда три с половиной десятилетия спустя мне предложили написать о нем, вспомнил эту историю, достал со стеллажа книжку Карема Раша «Приглашение к бою» и еще раз внимательно прочитал. И вот что я там обнаружил:

«Чудным летом 1966 года из Москвы с чемпионата мира по фехтованию приехал Павел Кондратенко, набитый впечатлениями и любительскими кинолентами. Влетел ко мне и с порога стал, горячась, рассказывать о финальном бое Германа Свешникова с бесподобным Жан-Клодом Маньяном. То была встреча эпох. Волжанин Свешников был ярчайшей звездой русской школы боя. Маньян — воплощенная французская классика. Что это был за бой! Оба бойца знали, что все ждут встречи. Герман выиграл, но французы остались верны своей национальной школе и потому по-своему непобедимы. Мы с Кондратенко поклялись тогда же создать в Академгородке фехтовальную школу, каких не было. Утвердить окончательно в своих учениках русскую школу поединка на холодном оружии…»

Старший тренер специализированной детско-юношеской школы олимпийского резерва по фехтованию, заслуженный тренер РСФСР Николай Дмитриевич Суроегин внял моим мольбам.

— Все происходило на моих глазах. Тогда Павел еще начинающий был тренер. Они приехали вдвоем с Никифоровым в Новосибирск. Я до сих пор удивляюсь, как можно уезжать в чужой город, не имея ни квартиры, ни оружия, ни масок, ни зала. Денег тоже не было. Как можно было начинать на пустом месте?! Они пошли к Майзлину, председателю областного спорткомитета, гордости Новосибирска, величайшему организатору, человеку-глыбе. Он принял их, увидел их честные глаза и пошел навстречу. Выделил балкон в старом здании «Динамо», кинозал, где стояли стулья. Приходили на тренировку и стулья эти, штук двести, выносили. Потренировались и снова заносили стульчики. Вот в таких условиях начинали тренироваться. Мы с Пал Санычем шли бок о бок. Он как тренер, я как ученик. Ученик Никифорова и Кондратенко. У Пал Саныча с самого начала его трудовой деятельности были хорошие, даже выдающиеся ученики. Он и сам мастера выполнил. И на сабле, и на шпаге, и на рапире. В наше время такая узкая специализация, и то люди не могут пробиться. Тяжело пробиться, работая только в одном виде оружия. Никифоров и Кондратенко создали фехтование в Новосибирске. Они успешно давали уроки и на сабле, и на шпаге, и на рапире. Работали они так — в восемь уже в зале и в двенадцать ночи только заканчивали. Ни дня, ни ночи. Поспали пять-шесть часов и в зал. Из зала не выходил ни тот, ни другой. Видимо, в то время можно было только так и выжить. И выжили. И ученики такие — дай Бог. Прославили и город, и страну и вообще фехтование новосибирское. Вот Пал Саныч, в частности, вырастил — вершина его мастерства — Гришу Кириенко. Гриша двукратный олимпийский чемпион. Четыре раза выигрывал первенство мира в личном зачете. Такого еще в мире не было. Его рекорд занесен в книгу Гиннесса. Таких людей у нас не то что в городе — в стране по пальцам можно пересчитать. Александр Трошин чемпион мира был, победителем Спартакиады дружественных армий, в сборной страны фехтовал. Девчонки у него были. Кого только не было! Бабаянц был потом председателем областного спорткомитета. Петр Слепцов стал заслуженным тренером России. Вот таких людей вырастил Пал Саныч. Он и сейчас с саблей не расстается. Старенький — не старенький, а фору любому молодому даст. Молодой проведет два урока и отдыхает. А Пал Саныч пришел в зал, вцепился, сколько надо, столько и барабанит. Поэтому что говорить, что был. Он и есть. Только силы немножко не те. А характер его не сломаешь. Человек надежный. Такими людьми гордиться надо. И мы гордимся. Дай, Бог, чтобы в каждом коллективе был такой человек. На таких людях и растет молодежь, они сплачивают людей.

— Дмитрич, все правильно! — вступил в разговор Кондратенко. — Вот ты говоришь, меня хвалишь, а я вспоминаю — приходили рано и уходили в одиннадцать-двенадцать ночи. Аппарат один. Хочется и «Спартаку» постучать, и хочется «Буревестнику». Я в «Буревестнике» был вместе с Сулейменовым. А Никифоров — за «Спартак». И вот у нас такая конкуренция. «Буревестник» сильное было общество. Зря все это отменили. Меня удивляет наше правительство. Как так, закрывать спортивные общества?! Обещали восстановить… А воз и ныне там. Говорят, денег нет. Да на культуру и на спорт нельзя жалеть денег. Молодежь — наше будущее.

Суроегин ушел в фехтовальный зал к ребятишкам. Так они с Павлом Александровичем называют своих подопечных. И я спросил про ту половину, которая остается.

— Во-первых, мы привлекаем не только фехтованием. Мы начинаем с общей физической подготовки. Наглядный пример — Николай Дмитриевич. У него они и в хоккей кольцом или шариком в зале играют. Заинтересовывает. Он их заставляет мыслить. Они там и отжимаются, прыгают в длину, в высоту. Но особенно игровые виды спорта. Волейбол, баскетбол. Он их учит мыслить. Они уже видят — без мысли нет фехтования. Как переиграть противника? Все равно, что в боксе. Провалится противник — ответный удар. И в баскетболе так же — выходит на открытое место — туда пас…

Ребятишки должны полюбить тренера. Учатся у того, кого любят. С чего начинаем? Надо встать на одну линию с ним. Завладеть душой ребенка, чтобы они, тренируясь, знали, что и для чего это нужно. И вот в этих играх утверждаются как мужчины.

— Каждая фехтовальная школа отличается своей методикой подготовки мастеров. Как она создается эта методика?

— Я в своей жизни ездил на методические конференции, которые проводились в Москве.

Союзные, российские… Раз двадцать ездил, если не больше. Проводили Тышлер, Кузнецов Олег Федорович. Мы изучали понемножку методики каждого вида спорта. А свой, естественно, полностью. Начали заниматься фехтованием где-то в начале пятидесятых. Когда в Хельсинки Кузнецов Олег Федорович впервые бронзовую медаль по сабле завоевал. И стали приглашать венгров, родоначальников сабли. Они выступают с нами. А всем тренерам дали задание: следить за каждым боем и записывать, кто нанес удар, какой удар, простой или сложный, как после защиты ответил. Все технические нюансы. Потом каждый свои записки отдавал в комиссию. А там уже делали вывод: ага, вот так они фехтуют, вот так-то, так-то. Еще и кинокамеры снимали. То же самое и в шпаге, рапире.

Есть поговорка такая: «Кто в учениках не бывал, тот учителем не будет». Тренер должен идти в ногу со временем, чувствовать развитие ученика. Не только ты растешь, но и ученик растет. Ничего страшного нет спросить: «А как тебе, Гриша, этот прием? Может быть, так сделать? А может быть, эдак? Как ты думаешь?» Я его мнение обязательно спрошу. Он скажет. Я с ним советуюсь. Он уже взрослый. Соображалка работает. На сборах и в соревнованиях он больше меня видит, больше меня видал разных бойцов. А что касается техники, она была и будет. Классическая есть техника. Пусть он выиграл чемпионат мира, приезжает и мы опять начинаем с элементарного. Будь ты хоть семи пядей во лбу, хоть десятикратный олимпийский чемпион. Азы есть азы.

После разговора с Павлом Александровичем, долго не раздумывая, позвонил Петру Васильевичу Слепцову и договорился о встрече. На следующее утро был уже в Академгородке, в фехтовальном клубе «Виктория». Вот о чем поведал мне Петр Васильевич.

— Наше знакомство, общение, дружба многолетняя началась в пятьдесят девятом году. В молодые годы, после окончания института, он был старшим товарищем. Прошел омскую школу, приехал в Новосибирск в расцвете сил и тренерских притязаний. Отличительной чертой смолоду была жизнерадостность. Она и сейчас не исчезает. Пал Саныч обладал нестандартностью подхода к такому интересному, интригующему, умному виду, как фехтование. Его в фехтовании привлекали азартность, непредсказуемость поединка. Ведь поединок по сути — выяснение отношений. Школа Кондратенко жесткая, четкая, как и у другого нашего великого тренера Владимира Ивановича Никифорова. На первом месте была школа со своей традицией, со своими линиями, академическая. Пал Саныч видел суть — нанести удар. Даже вопреки правилам. Его сразу отличала нестандартность подхода к существующим требованиям, нормам. Он требовал органического слияния мышления и физики, физической подготовки. Фехтование, как музыкальная школа. Там всю жизнь гаммы, у нас — индивидуальные уроки.

Пал Саныч выполнил мастера спорта позже своего ученика, уже в возрасте. Во всем чувствовались тренерские задатки — перспективное видение, человеческое видение. Это важно. Фехтование — короткие шахматы. Все проявляется в течение трех-пяти минут, проявляются все человеческие качества. Он четко определял психологию человека. Как тренер мог разложить ученика по полочкам. Но иногда ошибался, слишком доверял ученикам, верил. Он взвешенный человек в своих поступках. И в отношении ученика. У него свой взгляд. Я с Кондратенко занимался шесть лет. Он был тренером, я учеником. Шесть лет — тренер — ученик, ученик — тренер. Если даже я не прав, он будет меня слушать.

Главное, он сохранил творческую активность и после пятидесяти. Его последний ученик Горохов был третьим на первенстве Союза по молодежи. А уже Пал Саныч в возрасте был. Но он всегда подпитывался идеями. Сейчас очень трудно тренеру сохранять тонус. Тренер по фехтованию, его можно сравнить с тренером по боксу. Когда тот держит лапу, страшное физическое напряжение. И индивидуальный урок требует огромной физической подготовки тренера. У него был друг из ЦСКА Малиханов Умар. Их роднило такое состояние души на дорожке конфликта. Кондратенко всю жизнь в спорте обязан своим достижениям тренерским с ведением чистой, прозрачной тренерской работы без закулисных игр.

Его ученики, в частности Саша Машкин и я, давно подбирались к идее организовать Сибирский региональный юношеский турнир по сабле и шпаге на призы заслуженного тренера РСФСР, заслуженного тренера СССР Павла Александровича Кондратенко, первого учителя фехтования сибирского фехтовального клуба «Виктория». Но встречали его яростное сопротивление. Мы афиши заготовили, спонсоров нашли из его учеников, почти все было готово. Уперся и все. Говорит — это не только твое дело. И наше дело. С трудом, но согласился. Взял у нас положение и расписался. Получили согласие. 23–24 марта турнир состоялся. Все прошло торжественно и трогательно.

— Подарили мне меч французский, — рассказал мне Павел Александрович. — Где-то в магазине купили, бутафорский, конечно. Но я преклонил колени, поцеловал… согнуться трудно, ноги болят.

В этом весь Павел Александрович Кондратенко. Честь превыше всего! Павел Александрович не только признанный замечательный тренер, не только мудрый педагог, он прежде всего — Учитель. В самом высоком смысле этого слова.