Машины «неотложки» появились «ввиду отсутствия лошадей и сбруи»

Календарная дата: в этот день в 1899 году в России появилась первая станция «Скорой помощи»

«Скорая» есть «Скорая» — хоть в XIX веке, хоть сейчас: бригада в составе фельдшера Светланы Корниенко, врача Валерия Сафронова, фельдшера Данилы Малышева, шофера Сергея Брусянина и любимицы всех — собаки Маши, которую медпомощь «удочерила»…

— «Скорая»? Приезжайте! Срочно! Как бы беда не приключилась, — звонившая женщина говорила сбивчиво, сильно волновалась. — За подругу свою боюсь, с мужем она поссорилась…

— Подождите, а «Скорая» тут при чем? Он что, избил ее?

— Не знаю, но у них там что-то плохое. В милиции отмахнулись: говорят, дело житейское, без них разберутся. Так что вся надежда на вас…

Звонки, подобные этому, в диспетчерской Новосибирской центральной станции «Скорой помощи» раздаются нередко. И это помимо того, что полно вызовов от «сердечников», покалеченных, с температурой, пьяниц и наркоманов. Каждый день врачи «Скорой помощи» выезжают к больным тысяча восемьсот раз.

Сегодня ежесуточно диспетчеры «Скорой» обрабатывают до двух тысяч сообщений

— Наша служба — это зеркало, в котором отражается все, что происходит в обществе, — говорит заместитель главного врача городской станции «Скорой помощи» Тамара Савичева. — Если по календарю праздник — значит, жди звонков с жалобами на боли в животе, от отравления алкоголем. В Новый год — на ожоги от китайской пиротехники. Мы первыми узнаем по количеству вызовов, когда в город завезли наркотики и какие они по качеству. Даже монетизация льгот отразилась на нашей работе: не все люди получают подходящие для них бесплатные лекарства и вызывают врача, чтобы тот поставил укол с этим лекарством.

Кость в горле

Сегодня мало кто знает, что первая «Скорая помощь» представляла собой добровольное благотворительное движение, участники которого помогали всем бедным, больным и немощным. В государственных кругах о «Скорой помощи» как о самостоятельной службе впервые заговорили в 1818 году после «кровавой» коронации Николая II, унесшей жизни двух тысяч человек. Но первая станция «Скорой помощи» появилась только в 1899 году. И то благодаря несчастью, случившемуся с дочерью одного русского миллионера, которая за обедом подавилась рыбной костью и едва не погибла. Злополучную кость вытащили, а папаша девицы на радостях выстроил станцию «Скорой помощи», где быстро и бесплатно бы лечили всех, кто в ней нуждается. Уже тогда каждый вызов помечался в журнале, где записывали фамилию пострадавшего и какую помощь ему оказали. Любопытно, что поводы, из-за которых мы сейчас вызываем «Скорую», — те же, что были в XIX веке. Это алкогольные отравления, раны, ушибы и несчастные случаи.

Первые принципы работы скорой медицинской помощи, ее «государственный характер, бесплатность и доступность для всех» были четко оговорены в государственных документах уже Советской России.

В Новосибирске (тогда Новониколаевске) «Скорая помощь» появилась только в 1925 году. На базе хирургической больницы N 5 на улице Рабочей (ныне улица Чаплыгина) было организовано дежурство двух врачей и фельдшера, которые посещали больных на дому по просьбе их родных. В старых, пожелтевших журналах того времени, которые мы нашли в архивах центральной станции «Скорой помощи», есть запись: «Выезд врачей производить не на чем ввиду отсутствия лошадей и сбруи». После этого по улицам Новониколаевска «заколесила» первая санитарная машина. Это был грузовик, совершенно не подходивший для перевоза тяжелых больных, зато теперь врач быстро добирался до больного и вовремя оказывал ему помощь.

Водка в умывальнике и пиявки

Таким был автопарк «Скорой» на ул. Горького в 60-х…

После войны городская служба «Скорой помощи» начала «прирастать» автотранспортом — уазиками, «Волгами», газиками, а много позже — рафиками. Но было время, когда вместо наркоза больных поили водкой, врачам «Скорой помощи» не хватало тонометров, а чтобы сбить давление, кроме магнезии, больному нечего было колоть.

— Шприцы, лекарства, приборы мы носили в ужасно тяжелых деревянных сундуках, — вспоминает одна из старейших работников «Скорой помощи» Людмила Захарова. — Однажды главврач, насмотревшись на наши мученья, закупил гору кожаных портфелей. Ну, думаем, кончилась маята. Да не тут-то было: в мягком кожаном портфеле стеклянные шприцы бились друг о друга, а иголки загибались, как крючки. Пришлось нам опять старые сундуки доставать.

Специализированные бригады «Скорой помощи» тогда только-только начали появляться, и на всех больных их не хватало. Поэтому обычные фельдшера и врачи были и кардиологами, и неврологами, и психиатрами. Случился у человека инфаркт — врач едет к нему и банку с пиявками с собой берет. Так и «вытаскивали» с того света.

— В 60-е годы много вызовов поступало по поводу родов, — рассказывает Людмила Николаевна. — Позвонили как-то вечером: у женщины роды начались. Приезжаю. Так и есть: бедняга вся в корчах, орет на всю округу. Господи, думаю, что делать? На носилках ее не потащишь: на дворе — зима, снегу по пояс. Говорю ее мужу: «Водка есть? Лей в умывальник». Помыла руки — и за дело. Кричу женщине: «Держись! За мной не пропадешь!» Ребенок вылетел пулей. Что потом я делала — помню плохо. Словно в тумане была, ведь первый раз человека на свет принимала.

В другой раз позвонила женщина: «Девочки, рожаю!« Неслись на машине что есть мочи. Дверь в квартире открылась свободно. Только фельдшер на порог — слышит: «чмок-чмок». Будто кто-то соску сосет. Зашла в комнату ни жива ни мертва и видит: малыш в ногах у матери лежит, пуповиной держится и свою ножку с наслаждением насасывает.

В начале 70-х Людмилу Захарову перевели в диспетчеры. Учет вызовов был прост. К палке прибивали гвозди, переворачивали шляпками вниз и цепляли на них корешки, где указывали: на что жаловался больной и какую помощь ему оказали. Рация была старая, переговоры велись во всеуслышанье, поэтому динамик в диспетчерской почти не замолкал. Дома Захарова предупреждала родных: «Цыц, чтоб ни звука, пока я дома!» А дома приходилось бывать нечасто. Особенно летом, когда многие в «Скорой» уходили в отпуск. Но выкручивались и тогда: температуру сбивали по телефону, если что-то серьезное — садились в машину и сами ехали на вызов, требовалась человеку кровь — сдавали свою.

Детей спасали собственным дыханием

Взрослые нуждались в скорой медицинской помощи чаще, чем дети. Советская медицина, основанная на профилактике, все же заботилась о здоровье будущего нации. Поэтому первые врачи-педиатры в «Скорой помощи» появились поздно. А в 70-е годы в Новосибирске работала лишь одна бригада детских врачей-реаниматоров. Если она на одном вызове, а на пульт к диспетчеру поступил другой, выезжал педиатр.

— Никаких дыхательных аппаратов нам не давали. Спасали детей тем, что сами дышали им в рот и в нос, — рассказывает в прошлом педиатр, а ныне старший врач станции «Скорой помощи» Ирина Крючева. — Никогда не забуду, как двое детей, семи и десяти месяцев, отравились угарным газом. Пока мы их в реанимацию везли, дышали с медсестрой в них, что есть мочи. Одного спасти удалось.

Эпидемии на веку тех, кто сегодня работает в «Скорой», слава Богу, не было. А вот массовые случаи заболевания были. В конце семидесятых в одном из детских садов вся группа отравились ядовитой травой. Врачи «Скорой» откачали всех до единого…

В «Скорой» работают либо месяц, либо жизнь

Говорят, в «Скорой помощи работают либомесяц, либо всю жизнь. Более тысячи сотрудников новосибирской станции, которая признана сегодня одним из лучших учреждений этого профиля в стране, выбрали для себя эту нелегкую работу. У многих из них не раз была возможность сменить бешеный ритм суточных дежурств на спокойную и размеренную кабинетную жизнь. Но остались, говорят, потому что работать здесь интересно. Хотя «интересная работа» — далеко не исчерпывающее определение для спасателей жизней. Обычный человек так и не поймет: каково это — помогать людям, смотреть то на роды, то на корчи, то на старческое одиночество, а то и на смерть…

Не поймет, но номер телефона «неотложки» помнит наизусть, и в общей сложности по нему звонят каждые сутки до полутора тысяч новосибирцев…