Новосибирск 2.6 °C

Виниловая «узкоколейка»

23.04.2005 00:00:00

Календарная дата: основание фирмы граммофонных пластинок «Мелодия»

Пластинки Апрелевского завода, пластинки «на ребрах» (на рентгеновской пленке), гибкие — из журнала «Кругозор», импортные (зачастую контрабандные), магнитофонная лента и, наконец, компакт-диски… Примерно таковы этапы эволюции… нет, не звукозаписи в смысле ее качества, а способа получения музыкальной информации. А качество-то по-прежнему выше у старых, добрых виниловых пластинок!

Для Олеси Сосниной, студентки Новосибирской консерватории, запись на «цифру» — часть учебного процесса. Фото Сергея ПЕРМИНА

Гимн Союза Советских Социалистических Республик (а куда же без него?), Ансамбль песни и пляски Советской Армии, хор имени Пятницкого, сказки для детей и детские песни, Клавдия Шульженко, Леонид Утесов, Нина Русланова, Марк Бернес, Рина Зеленая… Когда-то, в 60–70-х годах, примерно такой набор грампластинок был в каждой семье, которая смогла обзавестись проигрывателем. В клубах и домах культуры, в школах и институтах, в райкомах и райисполкомах были к тому же комплекты песен революционных и военных лет даже речи партийных руководителей страны: их «крутили» по красным дням календаря и на выборах. А других пластинок не было. Разве что трофейные кое у кого еще оставались — и все, пожалуй…

Фирму сгубили не столько реформы, сколько прогресс

В СССР диски (позже, кстати, наиболее продвинутая по тем понятиям молодежь называла их еще «пластами») производились на нескольких заводах — в Риге, Апрелевске, Ташкенте, в Ленинграде, а записи с 1964 года делались только фирмой «Мелодия». Она образовалась на базе Всесоюзной студии грамзаписи и просуществовала в неизменном виде до 1991 года. За это время было издано 49 тысяч наименований. После 1991 года по известным причинам было решено издавать по минимуму. Выходили записи Светланова, Рихтера, Плетнева… А ведь к этому времени компания входила в шестерку самых крупных мировых звукозаписывающих фирм, и даже был заключен контракт с BMG, по которому этой фирме передавались все права на мировую дистрибуцию и лицензии на фонограммные права. Обернулось это тем, что «Мелодия» не могла контролировать выпуск и продажу продукции. Фонограммы издавались не в лучшем виде и даже пропадали. Осенью 2003 года в Министерстве имущественных отношений был проведен конкурс на замещение должности генерального директора, который выиграл экономист Кирилл Баширов. Он набрал команду «под себя» — на свои места, например, вернулись уникальные реставраторы, ушедшие из фирмы в 90-е годы, и «Мелодия» опять заработала. В настоящее время в распоряжении фирмы более 500 тысяч часов записей.

Владимир Калужский: «Нужны бактерии для души!»

— Любопытно, что ее крах совпал с технологической революцией в звукозаписи, — размышляет художественный руководитель Новосибирской государственной филармонии Владимир Калужский. — Она «упала» не потому, что исчезла государственная монополия на звукозапись, и не потому, что случилась приватизация и т.д., а потому, что как раз в то время появилась звукозаписывающая аппаратура, которая позволяла любому человеку (у кого, понятно, денег хватало) «строгать» записи со страшной силой.

Конечно, появление компьютерного способа записи музыки — это очередная ступень научно-технического прогресса. Но, как и любой его виток, этот способ имеет как свои преимущества, так и недостатки.

Десять минут — и ты якобы в Вечности

По словам режиссера одной из новосибирских студий звукозаписи, каждому желающему на века запечатлеть свой голос это обойдется, в среднем, в триста рублей в час — если под рояль, и от трехсот «баксов», если с аранжировщиком, приглашением музыкантов и т.д. В клиентах недостатка нет, и контингент их чрезвычайно разнослоен: подростки, домохозяйки, пенсионеры, «новые русские« и их жены, само собой. И можно даже в студию не ходить: если дома есть аппаратура, нажал на кнопочку — и все, ТВ в Вечности!

В студии звукозаписи «NGK-Records» Новосибирской консерватории. Юрий Смоляков (на первом плане) и Андрей Шингарев тоже считают, что аппаратура аппаратурой, но в Вечность проходят только таланты. Фото Сергея ПЕРМИНА

— Я бы сравнил эту кнопочную индустрию с печатью, которая пришла на смену рукописи, — рассуждает Владимир Михайлович. — Когда книги были рукописными, они были раритетом, и только очень грамотные люди могли претендовать на право их переписывать. А появилась печать — во-первых, тоже виток технического прогресса, скачок в распространении информации, грамотности, культуры, и при этом обнаружилась потеря: типографский рабочий перестал был таким же соавтором издания, каким был переписчик. Он стал ремесленником. Вы можете сказать: «Это проблемы печатника, а не наши». Не скажите. Я привел это сравнение лишь для того, чтобы подчеркнуть: исчезло творчество. А теперь перейдем к звукозаписи. Мы, в филармонии, когда записываем какую-то музыку на «цифру», отмечаем, что запись получается на уровне усредненных частот, грубо говоря. Дифференциации нет — популярная музыка, джаз, академическая — все записывается одинаково, что называется, крупным помолом. Он по-своему полезен, ценен, но, по сути дела, ущербен.

Статистика, конечно, знает все, но вряд ли ей известно, сколько в год, к примеру, записывается CD-дисков в России вообще и в отдельно взятом Новосибирске, в частности. Пишется молодежь, обалдевшая от появившейся возможности отослать эту запись потом на радио или ТВ, — вдруг «в струю», и тогда — слава. Пишутся и далекие от музыки люди, чтобы сделать подарок друзьям, родным или знакомым. Пишутся ради «прикола» и для семейного архива.

— И пускай их! — отмахивается Владимир Калужский. — Но я говорю о потерях, которые несет слушательская аудитория, приобретая компакт-диск и не подозревая, что одна и та же музыка на нем и на старых, добрых виниловых пластах звучит совершенно по-разному. Специалисты — музыканты, звукорежиссеры — в голос утверждают, что с винила звук теплее, полнее, живее.

Откуда в виниле жизнь?

Между прочим, бригады фирмы «Мелодия» не раз бывали в Новосибирске. Этот факт вряд ли известен широкому кругу горожан. Между тем в культурном сообществе города каждый их приезд был огромным событием. Чиновники от культуры начинали собирать все сведения о наиболее впечатляющих достижениях местных музыкантов, потому что мало имели представления, кто, что, где и как поет или исполняет. Потом приезжали москвичи, слушали и отбирали для записи далеко не все, что им предлагалось, а порой и вовсе не из этого списка.

А записывали в гарнизонном Доме офицеров. По тем временам там были идеальные условия. Толстенные стены не пропускали снаружи никаких посторонних звуков, хотя над городом тогда частенько летали реактивные самолеты. Но писали все-таки по ночам: грохот самолетов не мешал и днем, но мешала подземка — слышно метропоездов не было, но колебания ощущались.

— Записью тогда занимались действительно профессионалы, супермастера, — рассказывает Владимир Михайлович. — Конечно, это были музыкально образованные люди. Перед началом они просматривали партитуру, чтобы знать, когда какой инструмент дать погромче, а какой смикшировать и т.д. Они писали все — ансамбль «Ваталинки», Сибирский хор, симфонический оркестр. Всех не припомню, но точно была запись ныне покойной Лидии Владимировны Масниковой, программы симфонического оркестра Арнольда Каца… Наверняка были и другие записи, которые, видимо, хранятся сейчас в архивах бывшего Всесоюзного дома радио. Но не потому они там пылятся, что не востребованы людьми, а потому, что в умах тех, кто всем этим манипулирует, даже мысли не возникает, что людям нужно что-то еще, кроме той «жвачки», что предлагается нам каждодневно.

«Цифра» — больше наука, чем искусство

Еще одна история, рассказанная Владимиром Калужским. Он, в свою очередь, ее узнал, когда с коллегами был на одном из новосибирских заводов: кажется, они должны были попробовать на производстве внедрить музыкальное обеспечение рабочего процесса. В том цехе все было стерильно: чистота, постоянный свет (такой, чтоб не уставали глаза), кондиционеры, тишина. Девушки в белых халатиках копаются пинцетиками в микросхемах. Прямо кадры из пропагандистского фильма о культуре производства! Но вот текучесть кадров в цехе — 70–80 процентов…

А рядом — цех литейный. И там сибирячки в ватных штанах, фуфайках, верхонках таскали металлические «чушки»: из цеха — на улицу. Они были все время в движении, выходили на свежий воздух. Это производство считалось вредным, но женщины с него не уходили — старились там, выходили потом на пенсию, но текучести кадров не было! Это был иной процесс, чем в стерильном цехе — более отвечающий человеческой природе, и хотя объективно недопустимо, чтобы женщины таскали тяжести, но в данном случае это более гуманно и человечно, чем в вакуумном производстве ковыряться в микросхемах.

— Это как с водой, — резюмирует Владимир Михайлович. — Она может быть стерильной, без единой бактерии, но… Но дайте хоть одну, чтобы вкус был нестандартный, чтобы только организм сопротивлялся, двигался! Мне кажется, что прежние записи именно такие — с бактерией для организма и души. А нынешние — стерильные. «Цифра» убивает то живое ощущение, которое было в старой записи… Тут такая штука: технический прогресс не бывает бесконечно односторонним, он непременно — возможно, видоизменившись, — вернет нас к прошлому. Вот, говорят, скоро электропоезда от Новосибирска до Омска будут ходить со скоростью 230 километров в час. И пусть себе ходят: людям только польза. Но обязательно должна быть где-то рядом узкоколейка с паровозом, на которой человек смог бы ощутить ту скорость, которая ему понятна, ближе.

Блеск и нищета «Мелодии»

В советские времена фирма грамзаписи «Мелодия» была таким же монополистом, как Аэрофлот или сберкассы. «Летайте самолетами Аэрофлота!» — а какими еще можно было летать? «Храните деньги в сберегательной кассе!» — а где же еще можно было хранить?

И государство использовало фирму в своей идеологических целях на полную катушку. Попасть «на пластинку» — это был факт общественного признания. Но при этом еще и факт наплевательского отношения к отечественным исполнителям. Тиражи грампластинок были огромными: еще бы — такая территория, столько населения, а записывающая фирма одна. Но если на Западе музыканты после записи нескольких пластинок могли обеспечить себе «достойную старость», то наши исполнители получали копеечные гонорары. А о том, что им следовало бы получать еще и гонорары за использование записи на радио, они и не помышляли. Все шло в государственную казну, чему мы удивляемся теперь, но тогда считали нормальным и справедливым.

Но при этом государственный монополист «Мелодия» не скромничала, когда выпадал случай «украсть» что-то из-за рубежа. Меломаны со стажем помнят пластинки без выходных данных или с незатейливой надписью — «записано с трансляции». Лукавство, конечно. Зачем тратить время и средства для записи с трансляции, когда можно было воспользоваться привезенным зарубежным диском и штамповать с него? Так и делалось.

Справедливости ради следует сказать, что Запад нам отвечал тем же. Правда, хотя «Мелодия» и считалась эталоном звукозаписи в СССР (а как могло быть иначе, если никто кроме нее звук не писал?), на зарубежном рынке она была таким же «желанным» продуктом, как наши грохочущие самолеты ТУ в небе над Парижем. Но советскому слушателю в отсутствие гербовой, как говорится… А во-вторых, иного-то способа получить записи исполнителей, от которых «тащились» целые поколения, кроме как от «Мелодии», не было. И к тому же звук с винила все же, действительно, живее и теплее…

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: