Двадцать лет спустя

«Сухой закон» мы проиграли с «сухим счетом»

А женщины верили…

Пожалуй, никогда, как в тот майский день двадцать лет назад, не ждали советские люди свежих газет — в киосках расхватывали мгновенно. Еще бы, партия пообещала покончить с «зеленым змием», так что она там напридумала? Одни, преимущественно женщины, читали Указ Верховного Совета СССР от 16 мая 1985 года «О борьбе с пьянством и алкоголизмом» с надеждой, другие — с иронией, третьи — со страхом: а вдруг и правда выпивку вообще запретят. Таких, правда, было меньшинство. Русский человек, как известно, «пораженный тяжким недугом правового нигилизма», законам слабо верит, а в этом случае по большей части не сомневался, что искоренить питие по велению, пусть даже и партии, нельзя. Но тот же русский человек, проглатывая строчки указа, и представить себе не мог, чем эти строчки обернутся…

Спрашиваю у тридцатилетнего знакомого, знает ли он что-то о тех временах. «А как же, — отвечает, — помню очереди кошмарные у магазинов».

Да, было… Пустые полки и «хвосты» к винным отделам. Старухи с зажатыми в кулаке талонами на водку, она им не нужна, но не взять нельзя: водка — валюта. Наряды милиции у торговых точек, страшные там происшествия. Поножовщина у пивных ларьков, запрятанных в закоулках, при том, что пиво не нормировалось — его просто почти не было.

…Возвращаюсь как-то с работы. У ближайшего к дому, «нашего» магазина колышется толпа, как всегда. Но на этот раз картинка интригующая. Прямо по головам старушек и смирных очередников лезет некто с вытянутой вперед рукой, в руке талон, кричит: «Сашка, и на мой возьми, а то нам не хватит». Потом вдруг продажу прекратили. Народ совсем разволновался. Набежали молодые милиционерчики. Вскоре выносят что-то из подсобки или кого-то — на одеяле. Свисает рука с синими наколками. «Убили!» — заверещал женский голос. Нет, бывший зэк куражился, лез через людей, дрался, пришлось скрутить и вынести, сам идти не захотел. А через некоторое время возле этого же магазина действительно убили молодого сотрудника уголовного розыска. Исполнял он тут свои служебные обязанности — в гражданской одежде. Пытался задержать находящегося в розыске подозреваемого в преступлении. Тот нож достал, побежал, опер за ним, пистолет выхватил. И вдруг толпа тоже рванула вслед, с криками. Загнали опера на спортплощадку, а тот парень скрылся. Кто-то вызвал милицию. Опер им кричит, что он свой, а в наряде парни молодые, его в лицо не знают, видят лишь человека с пистолетом, который идет к ним. Ну, и стрельнули… Остался у опера, кажется, мальчик крошечный, сейчас уж взрослый. Потерпевший от «сухого закона»…

Приходилось в те годы и журналистам в рейды ходить с сотрудниками милиции, выяснять, как продают спиртное, не остается ли что под прилавком, не торгуют ли ранее одиннадцати часов. Много было всем работы с этим указом — и партийным организациям, и властям, и товарищеским судам, и профсоюзам, и начальству… И что мы имеем?

Глупый учится на своем опыте

Пиво опасно, особенно для молодых. Фото Владимира ПОЛЯКОВА

Тогда специалисты по борьбе с алкоголизмом разделились на два враждующих лагеря: одни за немедленное введение «сухого закона», другие — за культурное потребление спиртного. Горький опыт «сухого закона» в России, США, Финляндии в 20-х годах наглядно показывал: любая авантюра подобного рода изначально обречена на провал и лишь обогатит теневую экономику и мафию. Кто одержал верх, известно. Правительство Горбачева, в поисках первых, эффективных шагов начинавшейся перестройки, решило одним махом преодолеть весьма серьезную алкогольную ситуацию и выбрало «сухой вариант». Иными словами — привычные административные меры. Тащить и не пущать! Устанавливаются «зоны трезвости» — целые районы, «время трезвости» и талоны… Результат нетрудно было предугадать. По оценкам специалистов, взрослое население СССР в отношении потребления алкоголя делилось в пропорции 20 на 60 и на 20. В первую группу входили трезвенники, во вторую — «символически», «мало» и «умеренно» пьющие, в третью — «сильно» пьющие и алкоголики. Так что вся кампания оказалась направленной против 80-ти процентов взрослого населения, не представляющего себе сколько-нибудь значительного события жизни без застолья со спиртным. Миллионы людей немедленно выстроились в километровые очереди. И начала действовать мафия. За какой-нибудь год подпольное производство спиртного сравнялось по своим масштабам с государственной монополией.

Все кончилось осенью 1991 года, после провала августовского путча и распада Союза. И вообще есть весьма распространенное мнение, что введение «сухого закона» сыграло весьма существенную роль в развале СССР.

К началу девяностых, по сути, уже не существовало госмонополии на продажу и производство спиртного, а колоссальные прибыли потекли в карман частным торговцам и мафии. Мы помним бешеное наводнение киосков и магазинов импортным спиртом, водкой, вином, всякими «итальянскими» амаретами, сделанными в Польше. Второй десяток лет выходят все новые и новые законы, постановления, указы с попытками восстановить госмонополию в том же виде, урегулировать продажу. Одна из нынешних проблем — дыры в законе, касающиеся производства и реализации спиртосодержащих жидкостей, всех этих средств для чистки и мытья. По сути, это плохой спирт, денатурат, в который капнули отдушки и теперь продают цистернами подпольным винокурням. А те производят из опасного пойла водку. А многочисленные зигзаги с акцизными марками? Их клеили и по три на одну бутылку… Кажется, история борьбы с пьянством не знала еще таких масштабов «противостояния» «зеленому змию».

…Вплоть до тормозной жидкости

Беседую с заведующей диспансерным отделением городского наркологического диспансера Людмилой Рыбаковой.

— Нет, не достиг тот указ своей цели, при том, что благие намерения были. Тогда закрыли все: и производство, и продажу. И эффект быстрый получили — благодарности матерей, жен. Но не подумали: а во что это выльется. Уже в восемьдесят седьмом году пошел негатив — рост злоупотребления токсическими веществами, суррогатами алкоголя. Начали пить одеколон, всякие спиртовые настойки, дихлофосы и тому подобное, вплоть до тормозной жидкости. Все больше становилось тяжелейших отравлений.

Людмила Степановна показывает график, это динамика развития алкоголизма и алкогольных психозов в нашем городе с 1991-го по прошлый год. Алкоголизм, как известно, развивается постепенно. В 92-м и 93-м годах еще был некоторый спад, а потом резкий подъем с пиком в 97–98-м годах.

— А вот алкогольные психозы, — объясняет Рыбакова, — это прямой объективный признак явного неблагополучия, то есть алкоголизации населения. Психозы развиваются тогда, когда есть уже длительное пьянство, когда люди пьют суррогаты, когда функция печени настолько уже подорвана, что она не может осуществлять защитную функцию. Так вот, психозы с начала девяностых если и снизились чуть-чуть к двухтысячному году, то снова пошли на подъем. И сейчас они в большей степени у тех людей, кто пьет много суррогатного дешевого спиртного. Но можно подзалететь на психоз и с хорошей водки, если пить массивно и подолгу, если уже сформирована зависимость.

— Мы и тогда, и особенно теперь, понимаем, почему не получилось у нас с «сухим законом». А на взгляд нарколога, в чем причина провала?

— Если уж Россия традиционно пьющая страна, то надо было не только запрещать, но развернуть людей так, чтобы у них была альтернатива. Но ничего не делалось. Ну, хотя бы возбуждать чувство стыда у людей за скотское пьянство, за неумение потреблять спиртное без потери чувства человеческого достоинства. Заимствовать, наконец, ценный зарубежный опыт. И сейчас ничего не делается. Дав свободу, мы забросили всякую идеологию, в хорошем смысле. Сейчас люди предоставлены сами себе. Один реализуется в работе, другой — в алкоголе, третий — в Интернете, но это, по сути, дереализация, люди уходят от реальности, не приобретают навыков социального общения. Стабильно растет женский алкоголизм, лечить который очень тяжело, почти невозможно. Правда, выявляемость его стала лучше, можно сказать, за счет детей — активно работают комиссии и инспекции по делам несовершеннолетних. И с детьми из пьющих семей тоже проблемы. Что делать? Нет другого пути, как работать в содружестве — наркологов, милиции, общественных организаций, власти…

Пивной бум

— А что с так называемым пивным алкоголизмом? Действительно, уже есть пивоголики?

— Для наркологов нет существенной разницы между пивным и водочным алкоголизмом. Выяснение, какими напитками злоупотребляет бытовой пьяница, хотя сейчас уже нет такого термина, — вопрос второй. Существенное изменение личности при пивном типе алкогольной зависимости наступает не так быстро, но оно не менее опасно. Да, есть традиции, привычка выпивать — после бани, с устатку, с друзьями и многое иное. Но пьют для удовольствия, для кайфа, для снятия стресса, это тревожнее, если говорить о развитии алкоголизма. Так вот, пиво в этом смысле представляет большую опасность, особенно для молодых… Чем моложе человек, тем в более рискованную ситуацию в отношении с алкоголем он себя ставит.

К словам нарколога стоит добавить, что социальные психологи, еще когда пивной бум только начинался, предрекали и вспышки пивного алкоголизма. Пиво пить легче. Разве мы не видим подростков, молодых людей с фугасообразными бутылками? Чаще всего они пребывают в плену обмана, что пиво — не алкогольный напиток, что оно полезно и не причинит вреда.

Кто пьет?

Если верить советской статистике, в СССР алкоголизмом официально страдали 20 процентов населения. Правда, медики оперировали другими цифрами: в обнимку с «зеленым змием» по жизни шли две трети мужчин и треть женщин Страны Советов. Сегодня, по официальным данным, этим пороком страдает около 40 процентов населения страны. В результате последнего опроса, проведенного социологами «РОМИР мониторинг», высянилось, что в РФ регулярно выпивают почти 73,5% граждан, и лишь 26% могут назвать себя трезвенниками. Из материала исследования вырисовался портрет среднестатистического пьющего россиянина: житель сельской местности или небольшого города, чаще всего безработный. Самые пьющие — Дальний Восток и Северо-Западный регион.

Сколько пьем?

Российский алкогольный рынок сегодня оценивается в 5 млрд долларов в год. По мнению отечественных и западных ученых, ежегодное употребление 8 литров алкоголя на душу населения приводит к полному угасанию этноса. В 1984 году в СССР этот показатель составлял, по разным данным, от 10,7 до 14,2 литра. После начала антиалкогольной кампании ситуация несколько выправилась. Но ненадолго. В 1998 году та самая «душа населения» влила в себя за год уже 20,4 литра крепких напитков. В следующем — уже 22,4 литра. Правда, начиная с 2000 года, эта кривая пошла вниз — 21,7 литра и 20,7 литра в 2001 году. В последние годы в силу целого ряда факторов точная статистика по потреблению алкоголя в России не велась.

Что пьем?

С утратой в 1991 году водочной монополии государство потеряло не только один из своих основных источников дохода (в СССР 17% госбюджета формировалось за счет продажи алкогольных напитков), но и контроль за качеством спиртного. Неудивительно, что, например, в 2000 году едва ли не каждая вторая реализованная бутылка водки была «левой», а сегодня в России от 40 до 70% крепких напитков производится нелегально.

Чем платим?

Хронический алкоголизм, бытовое пьянство, «паленая» водка и различные суррогаты ежегодно уносят жизни от 33000 до 50000 наших сограждан (для сравнения: в США отравление недоброкачественным спиртным становится причиной смерти не более 300 человек в год). («Трибуна»)