Президент Института национальной стратегии Станислав БЕЛКОВСКИЙ — один из самых заметных российских политологов. Славу ему принес знаменитый доклад о заговоре олигархов, с появлением которого молва связала последующий арест Михаила ХОДОРКОВСКОГО. После этого к мнению Белковского в политической среде, как минимум, стали прислушиваться. Политолог также показал себя недюжинным прогнозистом. Например, он даже не высказывал сомнений в победе Виктора ЮЩЕНКО. В интервью «ВН» Станислав БЕЛКОВСКИЙ также не был осторожен в оценках и прогнозах.
— Власть боится революции, хотя никаких предпосылок к этому вроде бы нет: рейтинг власти высок, СМИ подконтрольны, финансирования у оппозиции нет, как нет и организационных возможностей вывести людей на улицы. Почему же Кремль испугался? А потому, что отсырела наша волшебная «политтехнологическая борода», впервые не сработав на украинских выборах. Путин, будучи политтехнологическим проектом, убежден, что для удержания власти нужны три ресурса: контроль над финансовыми потоками, контроль над телевидением и правильный подсчет голосов. Исходя из этого, Кремль не видел шансов для Ющенко и, когда тот одержал победу, Кремль ощутил непонимание ситуации. Путин в глубине души знает, что США не сыграли главную роль на украинских выборах. Америка обещала ему не препятствовать победе Януковича. Более того, между 23 и 30 ноября посол США выбил у Ющенко обещание не штурмовать администрацию президента Кучмы. Поэтому нашей власти непонятно, откуда берутся революции.
— Каковы могут быть действия Кремля, направленные на предотвращение революции?
— Кремль по привычке пытается создать контрреволюционные силы политтехнологическими методами. В ближайшее время можно ожидать появления потенциальных штурмовиков, являющихся просто калькой с НБП; альтернативных агрессивных профсоюзов, переводящих гнев рабочих с власти на работодателей; и симуляцию оппозиции в виде двух крыльев «Единой России». Все это должно, по мнению власти, предотвратить нежелательное для нее развитие событий. Но никогда политтехнологические фантомы не выдерживали конкуренции с реальностью. Те же «Наши» в случае
Кремль не видит в революции исторической логики, а видит опасность в элитах, отсюда и проведение принудительной консолидации элиты, то есть двух сотен крупнейших бизнесменов, чиновников и интеллигентов. Но у элиты нет общей идеологии, велика взаимная ненависть, а центр тяжести их экономических интересов лежит на Западе. Существующему режиму еще положено
— Но для революции нужны сильные и яркие лидеры.
— Чем меньше пассионарные люди смогут реализовать себя во власти, тем более они будут уходить в оппозицию. Я уже вижу людей, которые могут стать центрами консолидации (Рогозин, Ходорковский), но лидер может возникнуть из ниоткуда.
Политбюро тоже мечтало о XXX съезде партии, а страна развалилась в течение двух лет. И во время распада СССР появилось очень много ярких политических деятелей. Это не случайно: когда режим распадается, революционный субъект появляется автоматически. Иллюзия стабильности есть только в центре, никакой стабильности на местах не чувствуют. Никакого кремлевского преемника не будет, нас ждут тектонические изменения. Революция или более приемлемый для меня вариант — государственный переворот, когда к власти придут люди, формально сохраняющие преемственность, но по эстетике — полная противоположность нынешней власти.
— Насколько, на ваш взгляд, вероятен распад страны?
— Когда у страны нет созидательного проекта, то начинается распад. Распад страны вероятен, но шансы его избежать у нас есть. В ближайшее время мы можем столкнуться с тем, что некоторые региональные элиты начнут ориентироваться на Пекин или Токио в большей мере, чем на Москву. Если на смену Путину не придет корпорация национального созидания, то страна распадется. Падение советской власти повлекло за собой крах Советского Союза, то же самое может произойти и с Россией, я считаю это трагической перспективой, но вполне реальной.
