Сначала было слово?

Исполнилось 75 лет академику Николаю Покровскому

Если есть такие понятия, как чернокнижие, чернокнижник, то для определения нашего земляка, ученого с мировым именем, основателя сибирской школы археографии, академика Николая Николаевича Покровского хочется прибегнуть к словам, означающим нечто светлое и просветительское одновременно — светлокнижие, светлокнижник.

Николай Покровский

озавчера, в понедельник, в президиуме СО РАН Николая Николаевича сначала чествовали официально: все как положено, от этого невозможно уйти — два с лишним часа поздравлений от высоких должностных лиц, бесчисленных коллег со всей страны, учеников, студентов, общественности и Церкви. И телеграммы, телеграммы…

А потом прошла еще и специально приуроченная к юбилею ученого научная конференция «Сибирь: опыт освоения и путь в ХХI век».

Когда после двухчасовых поздравлений академик решил сказать наконец что-то сам, то получилось весьма своеобразное признание в счастливой судьбе. Оказывается, Николаю Николаевичу всю жизнь везло. Родился в Ростове-на-Дону в год самого сильного в России голода и остался жив. Отеческий дом был окружен весьма бойкими местами обитания ростовской шпаны, и многие сверстники прямо со школьной скамьи «продолжали образование» за решеткой, но будущему ученому удалось закончить школу и получить весьма приличное среднее образование, которое давала школа в те времена. Успешно поступил в МГУ, успешно закончил, проявил склонность к исследовательской работе и вскоре полностью отдался ей, сначала ассистентом кафедры источниковедения, а потом под руководством выдающихся учителей, одним из которых был академик М.Н. Тихомиров, пошел все дальше, зарываясь в прямом и переносном смысле все глубже в древние рукописные и старопечатные книги.

О своем шестилетнем перерыве в науке ученый говорит неохотно, но и тут со знаком «плюс»: и здесь ему повезло, выжил в лагерях.

Николай Покровский

А потом работа в Сибири. И где-то с середины 60-х годов Николай Покровский стал организатором и руководителем археографических экспедиций по всей огромной территории от Урала до Приморья. Таких экспедиций было совершено около 100. Были спасены и сохранены более тысячи старопечатных книг и рукописей. Особо ученые отмечают находку сборника документов с материалами о суде над крупнейшим философом и писателем ХVI века Максимом Греком.

И все это богатство находок и исследований накапливалось в научных работах (более 300), монографиях и книгах. И кажется, что сами собой рождались и защищались диссертации, приобретались звания, должности и титулы. Но это, разумеется, только кажется. Огромный труд «светлокнижника» Покровского невозможно переоценить. Это сейчас о нем говорят многочисленные ученики как об основателе сибирской школы археографии, крупнейшем историке — специалисте в области изучения старообрядчества и т.д. Но тут важно и другое: на примере судьбы Николая Покровского хорошо видно, как изучение написанного слова становится большой общественно значимой работой. Всегда на Руси сначала было слово. И найденные историками-археографами следы его раскрывают многие тайны политики и социального устройства общества прошлых веков…

Интересной была в этом плане и прошедшая научная конференция. И докладов с весьма любопытными даже не для специалистов исследованиями было сделано немало. В частности, член-корреспондент РАН, председатель археографической комиссии РАН Сергей Каштанов говорил о сибирском компоненте в титульных списках российских государей. Оказывается, это только при Иване IV в 1556 году было упомянуто, что в числе прочего он «повелитель всея Сибирской земли и Северной страны».

Весьма интересным было сообщение директора архива РАН Виталия Афиани об археографических проблемах подготовки документальной серии «Культура и власть от Сталина до Горбачева». Первый сборник документов уже вышел. Он содержит три редакции и восемь вариантов доклада Хрущева на ХХ съезде партии.

А член-корреспондент РАН директор Института филологии СО РАН Елена Ромодановская рассказывала о некотором смысловом единстве «Римских деяний» и исторического повествования Древней Руси.

Елена Константиновна говорила любопытные вещи, когда исторические анекдоты, международные сюжеты, кочуя в веках и народах, нашли свою интерпретацию в российских печатных и рукописных источниках.

И вот о чем мне удалось поговорить с ней в перерыве.

— Елена Константиновна, и ваши наблюдения и исследования, и ваших коллег наталкивают на мысль, что власть во все времена придавала особое значение слову, произнесенному или написанному о ней самой. Во все времена была редакция, а в ХХ веке слово становилось просто директивой, которую надо выполнять. То есть это уже даже не цензура, а верхний предел силы опубликованного…

— А разве при царе-батюшке было по-другому?

— Но мы-то имели дело не с царями, а с генеральными секретарями?

— А какая разница?

— Ладно, пусть так. Но будет ли контроль, цензура над словом существовать в ХXI веке?

— На мой взгляд, это будет самоконтроль личности и, безусловно, личности нравственной.

Праздники, как известно, бывают разными. Одни проходят с помпой, фейерверками и шоу. Другие — почти незаметны. Мысль не нуждается в радужном обрамлении. Но такие события дорогого стоят. Сначала все-таки была мысль. Потом было слово. А уж потом — дело.