То ли люди — то ли куклы

Мастерица Любовь Абдульманова из обычных лоскутков шьет необычных кукол. Они у нее «живые»: могут и дом от напастей защитить, и хворь победить. А с годами, как и люди, мудреют…

Мастерица Любовь Абдульманова из обычных лоскутков шьет необычных кукол. Фото Сергея ПЕРМИНА

Только что сшитую куклу нужно убаюкать: взять на руки матерчатое тельце и, покачивая, как маленького ребенка, спеть ей нехитрую песенку, что пели в старину на Руси: «Баю, баю, баю. Куколку качаю». Получив «живое» тепло, кукла оживет и защитит ваш дом от напастей, продлит род и подарит душевное спокойствие.

А если ей нарисовать злую рожицу, то беда никогда не проникнет в ваш дом… У куклы в длинном цветастом сарафане не было лица. Коса до пояса, на шее — нитка красных бус, ватные ножки в замшевых черевичках и белая тряпица вместо веселой рожицы.

— Не пугайтесь, — мягко улыбнулась Любовь Абдульманова, нежно взяв «безликую» на руки. — Эта кукла вам худого не сделает, наоборот, это «Обережка», которая охраняет домашний очаг. А личико я ей специально вышивать не стала, на Руси таким куклам-талисманам никогда не рисовали лицо, вместо него белый лоскут. Потому что глаза — это выход во внешний мир, а в нем много недобрых людей и мыслей. Зачем они вам в вашем доме?

Кукол мастерица начала шить пятнадцать лет назад: когда познакомилась в Академгородке с новосибирской собирательницей фольклора Оксаной Выхристюк. Неутомимый этнограф, объехавшая всю Новосибирскую область в поисках славянских культовых песен, тогда Любови Петровне предложила: у вас глаза добрые и руки мягкие, попробуйте сшить куколку. Но не обычную, а «живую». Как в старину в деревнях бабушки шили: только для нее особый душевный настрой нужен и ласковые руки.

— Помню, пришла я тогда домой, вытащила из шкафа старые лоскутки и тряпочки, разложила перед собой, сижу, думаю: какой же моя первая куколка будет? — вспоминает мастерица. — Начала шить, иголка руки колет, нитки рвутся, вспомнила, что мне Оксана Ильинична говорила: не торопись, кукла сама должна родиться…

С той мыслью и уснула. А в пять часов утра будто кто ласково мастерицу за плечо потрогал: вставай, милая, я уже здесь… Встала, присела к рабочему столу, и… лоскутки сами стали в куколку складываться. Голова, тельце, ручки-карандашики, юбка ситцевая, платочек цветастый. Вот она, Матрена-охранительница, за детками приглядит, супругов помирит, зло от дома отведет.

— Прежде чем личико ей вышить, я решила карандашом наброски сделать, — Любовь Петровна берет с полки красавицу Матрену с зелеными глазами. — И будто кто меня по руке легонько ударил, карандаш выпал, куда-то укатился. Ну, думаю, кукла моя уже характер показывает. Взяла нитку с иголкой, вышила ей сначала ротик, потом нос, брови и в самую последнюю очередь — глаза. Посмотрела на нее и себя в кукле увидела. Вижу, что коску я ей криво пришила, хотела было иголкой свой брак подправить, а глянула — Матрена уже живая. Как ее иголкой-то колоть?

У всех кукол Любови Петровны — глаза зеленые. Как у самой мастерицы. И руки — красивые, округлые — как у нее. И улыбка мягкая, добрая. Это своего рода мистика, считает мастерица: все-все куклы, которые она сшила за пятнадцать лет, похожи на нее.

Оксана Выхристюк: «На Руси куклы начали делать еще в языческие времена. И детям их в руки не давали». Фото Сергея ПЕРМИНА

— Самое интересное, что куклы меняются вместе со мной, — улыбается моя собеседница. — Не то что стареют, я шью только молодух, а как бы мудреют, впитывают ту жизненную силу, которую я получаю с годами. Вот посмотрите на эту молодуху с большой грудью — на Руси ее называли «Рожаница» и клали ее под подушку роженице, чтобы роды прошли легко, чтобы ребеночек родился здоровеньким. Личико-то у нее молодое. А взгляд — много испытавшей на своем веку женщины… До сих пор не могу этому объяснение найти.

О куклах Любовь Петровна и Оксана Ильинична могут говорить бесконечно: в подвале «Русского дома» на улице Пирогова, где работает постоянно действующая «кукольная» выставка, разных «матрен», «семесюх» и «крестушек» скопилось уже больше тысячи. Настоящее кукольное царство. Время от времени мастерицы берут их по очереди на руки — кукла не должна чувствовать себя забытой.

— На Руси куклы начали делать еще в языческие времена, в виде оберегов и хранителей домашнего очага, — это уже Оксана Выхристюк не выдержала — тема-то любимая. — И детям их в руки не давали — кукла могла обидеться и уйти из дома, потеряться, к примеру. Первая кукла, которую стали давать в руки ребенку, это «Крестушка», — и директор «Русского дома» протянула мне хрупкое сооружение из прутиков.

Наши предки вешали «Крестушку» на люльку новорожденному. Безликая девочка-прутик должна была охранять младенца от нечистой силы и от недоброго глаза. А чтобы дитя сладко спало, мамы клали в колыбельку куколку со страшным лицом. Угрожающая внешность должна была отпугнуть от ребенка злых духов. Правда, Любовь Петровна «злых» кукол шить не любит, они у нее просто не получаются. Несколько лет назад решила кукольница сшить «злой» оберег. Как всегда, встала пораньше, ситчик на столе разложила, сноровисто наряд для куколки скроила и сшила. Все уже было готово — осталось вместо добрых зеленых глаз вышить черные угольки-«буркалы» и злой ниточку-рот. Не получилось… «Обережка» вышла как всегда — лучистая и светлая, только зеленые глаза смотрели с укоризной: ну что ты, хорошая моя, не за свое дело берешься-то?

Таким куклам-оберегам специально не вышивают личико, потому что глаза — это выход во внешний мир. Фото Сергея ПЕРМИНА

Куклы, по мнению Любови Петровны, существа живые и тонкие: насквозь «видящие» внутренний мир своей хозяйки. И если в душе разлад и поступки не соответствуют общему внутреннему настрою, то кукла может и обидеться… Года три назад решила Любовь Петровна работу поменять, как она сама сказала, погналась «за длинным рублем» — ушла в коммерческую фирму. Работа не нравилась, суетная, с деньгами-товаром связанная, плохо на душе было, пасмурно. Через силу работала, хотя знакомые-родные отговаривали: не твое это, Люба, не надо себя насиловать…

— Решила для успокоения душевного куклу новую сшить, — вспоминает мастерица. — Наряд для нее продумала, юбку пышную, яркую, глаза смешливые, улыбку от уха до уха — чтобы на душе теплее стало. Начала шить — все из рук валится, ткань рвется — не хочет кукла рождаться. Я через неделю вновь попробовала — не получается. Поняла, что мой внутренний разлад нарушил духовную связь с моими куклами, пропал у меня дар «живых» куколок делать. Два года мастерица не могла сшить ни одной куколки — даже самой простой «Семесюхи», когда лоскуток и пучок соломки переплетаются особым способом. (Такая соломенная куколка охраняет семью). И только когда решилась уйти из «коммерции«, дар вернулся.

Куклы, считает мастерица, способны и болезнь облегчить, и боль заглушить. Познакомилась как-то Любовь Петровна с одной старенькой бабушкой, та в глухой деревеньке шила смешных пупсиков из соломы. Спросила при встрече удивленно: зачем вам так много соломенных человечков? «Э-эх, милка, лечусь я куклами, — ответила бабуля. — Ноги у меня болят шибко. Вот сверну куколку, она-то боль мою и забирает».

— Когда у меня стали отекать ноги, я вспомнила эту древнюю бабулю, — делится рецептом от хворей собеседница. — И сделала из соломы смешного человечка, может быть, это внушение, но отек спал и боль в ногах исчезла. Старые люди знали некие тайны и обладают, я уверена, некими знаниями, которые, к сожалению, не передаются по наследству…

Часто на выставках кукол, которые устраивают Оксана Ильинична и Любовь Петровна, рукодельниц спрашивают: вы люди православные, крещеные, что же откровенным язычеством занимаетесь? Обереги, талисманы, защиты от злых духов… На что кукольницы всегда спокойно отвечают: да, мы православные, и в церковь ходим по велению души, но давайте же не будем забывать тот пласт истории, который еще живет в глухих деревнях. Называйте его как хотите — язычеством, колдовством — он есть, и отмахиваться от него нельзя.