Четверо спасенных из села Веселовка

Эту цифру — семьсот тысяч сирот в России — так часто стали повторять, что и совсем равнодушные задумываются, а потом машут обреченно рукой: ничего не сделать — сиротская страна, никому ничего не нужно. Да, печально, тревожно… Ходят стриженые пацаны по садовым участкам, крадучись обирают малину, что свешивается из-за заборов. Кто-то пожалеет, вынесет кружку ягод, пару огурцов. Носят детдомовские ведра с грибами, предлагают по дешевке, а маслята те вырваны с корнем. Кто учил ребят, что срезают грибы ножиком осторожно, чтобы грибницу не повредить, не ослабить природное семейство? Они сами, как те маслята — вырваны с корнями из поврежденной среды обитания…

Семья Липилиных. На руках у Кости щенок, подаренный гостями из города

А вот я теперь, как услышу про эти горькие семьсот тысяч, всегда буду вспоминать Тамару и Олега Липилиных, деревенских жителей, которые уменьшили российское сиротство на четыре народившиеся на свет нежеланными для родителей души. Тамара — небольшая, ладная, быстрая, с горячими темными глазами. Олег — серьезный, крепкий, усатый, а расхохочется, кажется, мертвого подымет. Посмеяться они, кажется, любят, оттого, видимо, и моложе выглядят. При том даже, что работа сельская расслабляться и разлеживаться не дает. А сами говорят, наверное, от детей молодеем.

Дом их не новый, похоже, из самана, на улице Гагарина в селе Веселовское, или проще Веселовка Краснозерского района. А с другой стороны неширокой улицы молодой лес, просвеченный солнцем. Вставай утром, и прямо по грибы или просто птиц послушать…

Посреди дома большая печь — на все три комнаты и кухню одна. Говорят, зимой очень тепло, да саманные дома сами по себе хорошо тепло держат, если, конечно, поддерживать их в порядке и ремонтировать. Но и с первого, даже городского неискушенного взгляда видно — хозяева тут настоящие. Широкий чистый, поросший травой двор, детские качели, баня рядом с домом. Цветы всюду. Первые георгины расцвели, гладиолусы, какой-то огромный красный цветок распустился — прямо как аленький из сказки. Ломятся от плодов ранетки, и даже настоящая яблоня — уже вся уставлена подпорками. Сказали, такая полукультурка крупная. Много и ягоды разной. Здесь, на юге области, теплее, народ уже вовсю виноградом занялся.

Местный житель Рекс — на охране хозяйства

Огород у Липилиных обширный, как и положено у истинно сельских жителей, обсаженный со всех сторон деревьями, в том числе и плодовыми. И все, что называется, просто прет из земли. Помидоры монолитной стеной стоят, капуста раскинулась вольно, тыквы и кабачки устлали землю сплошным крупнолистовым ковром, из которого проглядывают бока габаритных плодов. А уж картошка, так и других слов не найти — мощная. В прошлом году собрали двести ведер. Капуста квашеная до сих пор есть, кстати, щи с ней да со своей сметаной, которыми нас угощали, ну, истинные щи…

В сетчатых загонах гуси, куры. Две коровы на пастбище. «Хорошие коровы, молочные, — комментирует Тамара, — я еще только с подойником иду, а дети уже с кружками стоят. Мы и масло бьем. Одна коровка пока молоденькая, а вторая сейчас, летом, до семнадцати литров дает. Дети ее любят, в стадо провожают и встречают. И свинки у нас есть».

Пожалуй, хватит уж о хозяйстве. Одно ясно — работы тут невпроворот, да и перепись сельскохозяйственная еще не началась. Пора о детях. Ради них мы из города приехали. Как им тут живется, как Тамара и Олег решились на такое семейство.

Тринадцать лет они вместе. Олег приехал из Находки сюда, на родину матери. Семь лет назад, когда Тамара в очередной раз вернулась из больницы вся в расстройстве, «само собой все решилось — надо брать ребенка». Кто был инициатором, не говорят — об этом каждый думал. Поговорили, быстро собрали документы и поехали в город. Даже не планировали, кого взять. «Кого душа выберет», — коротко объяснила Тамара. Душа обоих выбрала годовалую девочку, назвали Викторией, наверное, не случайно. Сейчас Вике восемь лет, во второй класс пойдет. Сероглазая, взгляд пристальный, не без лукавства, уже сейчас обещает быть стройной красавицей.

— Ну, и жили бы себе втроем, лелеяли бы одного дитятю, как сейчас в семьях чаще всего и бывает.

— Одного ребенка мало, — даже как будто обидевшись на такое непонимание, говорит Тамара. — Что за семья? Мы сразу решили еще одного усыновить.

В управлении образования обладминистрации, едва войдя в кабинет, они сразу так и сказали: «Вы нас помните, мы за вторым приехали». И увезли в Веселовку полугодовалого Костю. Нынче пойдет в первый класс. Так их и запомнили и уже не удивились, когда в следующий приезд удочерили месячную Алену, сейчас ей четыре. Казалось бы, уж можно и остановиться. Детей-то совсем крошек брали, столько хлопот. Год назад решили еще двух пацанчиков-братьев в приюте взять, уже не на усыновление — оформили приемную семью. Приехали, ждут, и тут девочка лет десяти-одиннадцати зашла. Ей только что зуб вырвали, заплаканная. Глянули, и «душа подсказала — наша». Пригласили на выходные, а потом навсегда.

— Как у детей со здоровьем?

— Ничего серьезного, простуды только, — суеверно стучит три раза по столу Тамара.

— А вы знаете, из каких семей дети, что в прошлом у Веры?

— Знаем, — мама сразу посерьезнела, — нам показывали документы, все знаем. С учебой у Веры были проблемы, пришлось один класс повторять — все было запущено. Занимались каждый день вместе, таблица умножения ей не давалась. Год закончила без троек, даже грамоту дали, такая довольная, такая радая. Она у нас сама песни сочиняет. Выйдет во двор, смотрит вокруг, на цветы, деревья и поет. Ласковая девочка. Каждую минутку ловит, чтобы подойти, обнять.

— С четырьмя детьми трудно, вы с ними строго?

— Зато интереснее. А хлопоты что, в любой семье не без хлопот. Нас у мамы было тринадцать, — говорит Тамара. — Мы сами воспитывались в строгости, в порядке. Как папа скажет, так и будет, хочешь, не хочешь. Все выросли, правда, не все живы. Я из немецкой семьи. Две сестры в Германию уехали.

— А вы не собираетесь?

— Зачем? Правду говорят: там хорошо, где нас нет, — улыбнулась. — Сестра одна уж готова вернуться, тяжело там приживается. Работы нет, живут на детское пособие. Нам и тут хорошо, школа хорошая, к детям доброе отношение.

— Дети уже помогают, на кухне, например?

— Приучаем понемногу. Траву гусям собирают, в огороде могут помочь, полы вместе моем, вчетвером за тряпки беремся, кроме Алены. А на кухню пока девочек не допускаю, малы еще. Да у нас и папа частенько готовит, все может.

— Да я и борщ сварю, если надо, — откликнулся папа. — Мы в кухне обои клеили без мамы. Вера с Аленой сидела, а мы втроем. Неплохо получилось.

— Одно плохо — с работой, — Олег озабочен. — Оттуда, где я сейчас сварщиком, скоро придется уходить, закрывается контора. В деревне работы нет. В совхоз идти на триста рублей в месяц смысла не вижу. Племянник за посевную полторы тысячи получил. Поеду в Краснозерку, что там скажут. А сена сейчас надо сорок центнеров на зиму купить. У фермеров в прошлом году было шестьдесят рублей центнер, а сейчас уже по сто. Топливо подорожало и сено тоже. А руками столько накосить очень тяжело, да вывезти…

Да, проблемы… И все же разговор наш все время на ребят сворачивает. Кого больше всего любите? Отвечает мама:

— Всех одинаково, как их не любить, а младшую больше, как всегда в семье, ее жальче всех. Собираемся сказать детям, что они усыновленные. Подрастут, в пятый-шестой класс пойдут, тогда и скажем. Если не мы, то кто-нибудь чужой скажет. Вся деревня знает, что мы детей взяли…

— И как к этому относятся, что говорят?

— По-разному. Иногда такое услышишь, что уши вянут. Но не хочу об этом даже вспоминать, все же больше хорошего говорят.

— А как вы думаете, стоит ли отдавать российских детей на усыновление за границу? По всей России семь тысяч усыновлений, а в другие страны — девять…

— Если люди хотят брать, так пусть берут, — подумав секунду, ответила Тамара, — лишь бы детям было хорошо.

— И чтоб не издевались, — строго добавил Олег.

Похоже, это та семейная пара, про которые говорят, что они нашли друг друга. Наверное, любовь с первого взгляда?

— Да, когда нас брат познакомил, мы только глянули и все, — чуть смущенно ответила Тамара.

…Понимаю, не все говорится, что пережито, передумано. Не все постороннему человеку выскажешь. Да и привычка народная ощущается — поменьше сказать, побольше услышать. Такая природная сдержанность, которую люди городские как-то утрачивают, что ли. Для многих ныне главное высказать свое, не слушая другого, а что там с другим — нам мало интересно. Вижу, как переглядываются они, прежде чем ответить, понимают друг друга без слов. И так приятно это видеть, ощущать чуткое человеческое единение.

— А ссоритесь?

Опять быстрый обмен взглядами, смех и короткое Тамарино:

— Еще как!

Да не верится что-то…

На диктофоне у меня так и остался этот разговор на фоне детских веселых криков, возгласов. Кажется, даже пробивался лай черного охранника Рекса, взволнованного таким количеством гостей. Дети рассматривали игрушки. Вера уже сочиняла нечто про белого зайца, который ей достался. На кухне громоздился двухкамерный холодильник, еще в упаковке. Подарок спонсоров. Назову и их. Это Флорида Хропова, Владимир Очнев, Олег Климковский, Андрей Проскурин. Администрация Краснозерского района направила им Благодарственные письма «за участие в благотворительной акции по поддержке российских усыновителей и приемных семей».