«Рязановых там много»

Просыпается Антонина Ивановна рано. Застилает постель, прибирает распавшиеся за ночь волосы в узел и первым делом подходит к окну. Здесь, на подоконнике, ее любимые глоксинии. Здоровается с каждым цветочным кустиком, приговаривая: «Так, тебя попоить надо первым». В знак признательности цветут растения пышно. Самый старший в прошлом году подарил тридцать пять бархатистых темно-бордовых цветов. Тот, что помоложе, нынче преподнес букет в двадцать два цветка. Ближе к зиме надо срезать все листья и поставить горшочки в темное место до начала марта. А там снова будет их «потчевать» хозяйка, а они в ответ…

Василий Иванович Рязанов

Зимой тоже есть о ком позаботиться: за окном возле форточки кормушка, и первыми завтракают птицы.

В квартире уютно, чисто. На веселых вышитых подушечках — роза и соловей, еще на одной — нарядный щегольской петух, а нынче как раз год Петуха. В книжном шкафу на самом видном месте портрет красноармейца в военной форме. Это Иван Никитович Рязанов, отец Антонины Ивановны Балантаевой (в девичестве, естественно, Рязановой). Дочь хотела рассказать об отце, о своей боли. Написала бы сама, но глаза плохо видят и руки не слушаются. Начинаем смотреть альбомы с фотографиями, документы, письма.

— У моей бабушки Марии Григорьевны Рязановой было восемнадцать детей, из них пятнадцать — парни. Вот на этой фотографии она в центре сидит, ей тут сто лет. Видите, какая семья была огромная, хотя была бы еще больше, если бы не война, — говорит Антонина Ивановна. И перечисляет родных и двоюродных братьев и дядьев, с войны не вернувшихся. — А муж папиной сестры Ирины — Николай Иванович Липатов — Герой Советского Союза. Сама тетя Ира за войну сдала 125 литров крови.

…А портрет этот сделан с фотографии, которую мой папа прислал в начале войны моему брату Василию. На обороте надпись: «На память моему сыночку Василию от папы». Вася-то с фронта вернулся, но без ноги. А вот папа…

Антонина Ивановна протягивает мне один за другим несколько документов. Я читаю, а она наизусть пересказывает каждый, без единого пропуска.

«…Рязанов Иван Никитович, 1899 года рождения, 25 ноября 42 г. ранен, выбыл 7 июля 43 г. в 145-й запасной стрелковый полк…» Из Подольска Центральный архив МО сообщает: «В алфавитной книге учета рядового и сержантского состава 145-го армейского запасного стрелкового полка за май — сентябрь 1943 г. значится: «Сержант Рязанов Иван Никитович, 1899 г. рождения, прибыл 8.6.43, убыл 11.6.43». Далее сообщается, что списков безвозвратных потерь 19-го стрелкового корпуса за 1943 год в архиве нет. Добавлено, что части дивизии с 14 августа по 20 октября вели боевые действия в составе 65-й армии Центрального фронта. Нет упоминания о нем и в документах на граждан, находившихся в концлагерях, гетто, лагерях военнопленных, а также на работах в Германии и оккупированных ею странах.

Иван Никитович Рязанов. На обороте фотографии отца написано: «На память моему сыночку Василию от папы»

Иван Никитович Рязанов до войны (а жили они тогда в Пихтовке) возглавлял сельсовет. Когда стали организовывать колхозы, избрали его председателем колхоза «Пламя», он присоединил к нему еще две деревни — Кольцовку и Еловку. Колхоз был богатым, крепким. Мама телятницей работала.

— Я с двенадцати лет ходила с папой на работу, старалась не отставать, а он весело так командует: «Выше ногу, тверже шаг, смотреть вперед — правде в глаза!» У нас позже всех появлялись запасы сена и дров, мы последними сажали картошку. Спрашиваю у него, почему так, а он: «Пусть сначала у людей будет». Дом всегда полон приезжих — в Пихтовке десятилетка, так ученики съезжались из соседних деревень…

Все не укладывается в голове — был человек и нет его, где погиб, где похоронен — неизвестно.

Помнит Антонина Ивановна последнее отцовское письмо: «5 ноября. Семь суток лежу на поле боя, истекаю кровью. Легче будет — перевезут в Новосибирск, в госпиталь. Будет хуже — будут лечить здесь…» Далее шла отцовская роспись и в/ч, а вот номер не запомнился. Адрес на «треугольнике» чужой рукой написан. Письмо это у бабушки хранилось.

И еще одна история, связанная с отцом, вспомнилась.

В 1987 году пошли они с мужем Виктором Матвеевичем (в войну пятнадцатилетним пришел он на «Электросигнал») в Центральный парк на встречу, посвященную годовщине Победы. Взяла Антонина Ивановна с собой увеличенный портрет Ивана Никитовича Рязанова, перед собой держала, а когда ей предложили подняться на сцену, говорила об отце — может, кто воевал с ним рядом. Кто-то подсказал ей, что надо подойти к женщине, сидевшей во втором ряду, у которой вся грудь в орденах и медалях, — мол, она все знает. Подошла с надеждой, а отошла вся в слезах, услышав: «Я ничего не знаю, и не мешайте мне слушать!» Потом мужчина в военной форме подошел и сказал, что он помнит человека на портрете: «Он был намного старше нас, молоденьких солдат военного времени. Да, это точно он! А вот куда девался, не знаю».

— Ну что бы мне расспросить как следует, номер части узнать, а меня душили слезы и спросить ничего не могла, — говорит Антонина Ивановна. — Может, сейчас газету прочитает, фотографию увидит и отзовется? Хоть бы знать, где погиб, на какой земле воевала 65-я армия…

Когда сооружали в Новосибирске монумент Славы, ее младший брат Николай возил на машине землю под цветы и газоны. Однажды после работы приехал и сказал:

— Тоня, я нашел нашего папку! Когда все установили, прочитал его имя. Вообще Рязановых там много!

Наутро отправились к Монументу. И ездили туда каждый год. А последние три года Антонина Ивановна там не была: из дома не выходит — сердце не позволяет. Ездит дочь Тамара с внучкой, прикрепляют цветы и сигарету возле его фамилии, хотя никто из Рязановых никогда и не курил.