Каждый пятый новосибирец умирает из-за того, что ему вовремя не оказали помощь
Фото Владимира ПОЛЯКОВАЕсли в опасности дети:
органы опеки и попечительства:
225–26–27;
Если вы хотите помочь бомжу:
дом ночного пребывания:
Областной центр срочной социальной помощи:
ГУВД Новосибирской области (дежурный):
…Мужчина лежал возле гаражей на улице Бориса Богаткова и не мог ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Способности говорить и двигаться лишил его внезапный инфаркт. Прохожие, завидев лежавшего на земле человека, обходили его за несколько метров, считая, что он пьян. Через восемь часов
Такие истории мне приходилось слышать не раз. Специалисты оперативных служб кивают на наше с вами равнодушие: мол, прошли мимо, решили, что лучше не связываться, вместо того чтобы помочь, позвонить куда надо. Но так ли безупречна работа самих служб?
«Раковая» прогулка
Как-то
— Доченьки! — окликнула нас старушка, прижавшаяся к дереву неподалеку от площади Труда. — Помогите до дома добраться, а? Сама никак не дойду: весь день на Ленинском рынке картошкой торговала. Ноги совсем не держат. Так на улице и окочурюсь, как собака какая… — разревелась она.
— Да вы хоть закусывали? — стала наезжать моя подруга, подойдя к женщине поближе.
— Рак у меня, — пуще прежнего запричитала бабуля.
Пожалели мы пожилую женщину. Взяли ее под руки и — на остановку. Десять минут стоим, двадцать… Дело к 23.00. Бабуля стоит ни жива ни мертва: «Ой, плохо… ой, помираю».
Что делать? Решили вызвать по сотовому «скорую».
— Отправляйте бабушку в вытрезвитель, — сказал дежурный диспетчер.
— Да ведь плохо ей.
— Что беспокоит?
— Говорит, что рак у нее.
— Знаете, с онкологическими заболеваниями просто так по улицам не ходят.
Звоним в вытрезвитель.
— У нас не больница, мы людей с тяжелыми заболеваниями не берем.
— Что ж нам ее на улице бросить? Она ведь вообще идти не может, а живет на ВАСХНИЛе.
— Вызывайте милицию, мы не такси.
— Да вы что! У нас людей грабят и убивают, а вы тут со своей бабкой… — возмутились правоохранители. — Обращайтесь в «скорую».
Одним словом, круг замкнулся.
— Давай до сада Кирова дойдем, — предложила подруга. — Там всегда пэпээснники дежурят.
Усадили бабулю на ступеньки и побежали.
— А вы по «03» звонили? — первым делом поинтересовались в патрульной машине.
— Всем звонили. Никто ехать не хочет.
— И мы со своего поста никуда — не положено, — развели нам в ответ руками.
Повернули мы несолоно хлебавши назад, а бабку как ветром сдуло.
«Помощь — согласно приказу!»
— Сколько вашей попутчице лет было? Семьдесят? Мы инвалидов, пенсионеров и людей с тяжелыми заболеваниями после шестидесяти не берем. Это оговорено в соответствующем приказе. Можете приехать, почитать, — объяснял мне на следующий день начальник Ленинского медвытрезвителя Александр Бондаренко. — Поймите, большинство пожилых людей нуждаются в серьезной медицинской помощи — в медвытрезвителе ее никто не оказывает.
— «Скорая» выезжает на вызовы только в необходимых случаях, когда есть опасность жизни и здоровью человека. Если все происходило так, как вы рассказываете, значит, диспетчер не нашел повода для беспокойств или тот, кто звонил, толком не объяснил всей серьезности ситуации, — сказала заместитель главного врача станции скорой помощи Тамара Савичева. — Если хотите, мы можем разобраться в ситуации.
— Наши сотрудники действительно не могут покидать пост во время дежурства. А вдруг в это время
Говорят, по отношению к старикам и детям судят о состоянии общества. Честное слово, от тона безысходности, каким это произносят у нас, начинает подташнивать. Хорошо, хоть бабушка после ночи, проведенной на лавке, осталась жива. Видела ее недавно на рынке. Кто знает, что случится с ней в следующий раз…
