«Лишайте меня родительских прав, я согласен»

Что может сделать с такими родителями сегодняшний закон?

Мальчишка сильно отстал от сверстников. Второй год во втором классе, он и в деревне, куда вдруг сорвалась мать, снова не преодолел этот рубеж. Его одногодки уже в пятом, а он толком буквы не знает. Педагогически запущенный, как таких называют, вместе с непутевой мамашей предстал перед комиссией по делам несовершеннолетних. Там решили, что поможет служба соцзащиты. И действительно нашли для него место в санатории, где он пройдет и курс начальной школы. Правда, маменьку пришлось за рукав тащить и не отпускать, чтобы она собрала ребенка, его документы и нехитрые вещички.

А вот еще история. Три года не учатся семнадцатилетняя дочь и четырнадцатилетний сын Альбины К. Документы из городской школы мамаша забрала, якобы в село к родне переезжает, но так и не уехала. Сейчас, после беседы на комиссии, дети учатся, мальчик — в коррекционной школе. Семья на социальном патронаже, раз в две недели так называемый час контроля.

Пятнадцатилетнего Диму перевели на ученье в вечернюю школу, чтобы как старший мог подрабатывать. В семье еще первоклассник и маленькая сестра, мать — любительница выпить, работает время от времени. Четырнадцатилетняя Света живет в семье с родным папой и мачехой, учится неплохо. На комиссию попала, потому что в доме начали исчезать деньги. Папаша, подчеркивая, что отношения у девочки с его новой женой нормальные, все-таки заявляет: «Лишайте меня родительских прав, я согласен — другого выхода нет».

Четверо недорослей избили двоих таких же пацанов. Им всем нет еще и по четырнадцати. Зачинщик вроде из приличной семьи, «внимательный, хороший помощник», как отзываются соседи. Может, стадное чувство попутало? Придется мамашам драчунов посещать семейного психолога, если, конечно, они посчитают нужным и всерьез воспримут сигнал неблагополучия.

Дети из «семей риска» живут впроголодь

При разводе поделили отпрысков: дочка осталась с отцом, двое деток — с мамашей. Но уже больше полугода те находятся в приюте, мать пьет, на кормежку ребят денег нет. Куда им путь? В детдом или все же папаша возьмет?

Перечислять? Или хватит? Банальные нынешние детские истории. Безысходные в своей трафаретности. Всего лишь несколько последних дел, рассмотренных на комиссии по делам несовершеннолетних администрации Ленинского района. Кого-то берут под опеку службы соцзащиты. Другим нужна помощь психолога. Третьим — усиленный контроль в школе. Самых отчаянных ставят на учет в инспекции по делам несовершеннолетних. И, как видим, в очень многих случаях не обойтись без самой строгой меры — лишение родительских прав и устройство «сирот» в детский дом, под опеку близких, чаще бабушек и дедушек. Больше чем сто семей было снято в прошлом году с учета, но к октябрю в операции «Подросток» выявлено еще сто шестьдесят семей риска.

— Сейчас говорить надо не столько о детях, сколько о родителях, профилактика безнадзорности должна начинаться с молодой семьи, когда ребенок еще в детском саду, — считает заместитель главы администрации Ленинского района, председатель комиссии по делам несовершеннолетних Татьяна Жаркова. — Мы сейчас стали больше работать в дошкольных учреждениях, подключаем ТОСы, по месту жительства люди больше знают друг о друге. Надо поднимать статус семьи, это работа социальная. Матери сейчас все чаще отказываются от детей, речь идет об открытии в городе еще одного дома ребенка.

Одна из проблем, которую стараются преодолеть в Ленинском, — это явно недостаточная индивидуальная работа школы с семьей. И в этом смысле не переоценить роль социального педагога и его статус. А между тем и зарплата у соцпедагогов ниже, и отпуск невелик. Вот и приходится им брать «часы» — уроки. А работа по прямому назначению остается как бы на периферии. Одно из предложений: назначать на должность социального педагога по согласованию с управлением образования. Не секрет, что ныне можно встретить пятнадцатилетнего оболтуса с образованием один класс. В ходе операции «Контакт» выявлено больше десяти ребят, которые были отчислены из школ без разрешения комиссии по делам несовершеннолетних. А ведь даже если ученик законно отчислен и переведен на вечернее обучение, в ПТУ, школа все равно обязана его контролировать.

Понятно, что чем сильнее социальное неблагополучие общества, тем больше страдают от этого самые слабые — дети. Способны ли ныне действующие законы адекватно реагировать на безнадзорность.

— Ведь что получается? Многие родители до того опустились, что воспринимают лишение своих прав как благо, для них это не наказание, — обеспокоенно говорит Татьяна Жаркова. — Они и не думают менять образ жизни, пьют, да теперь у них и забот стало меньше… Мы прямо на комиссии готовы их за руку взять и отвести на кодирование, бесплатно, за счет службы соцзащиты. Но далеко не все соглашаются, очень редко. Попытки устроить бездельников на работу тоже не удаются, они отвыкли трудиться. Опустившиеся люди. Что может с ними сделать нынешний закон? Сломали прежнюю систему, которая хоть как-то сдерживала безнадзорность. Взамен, по сути, ничего нового. Раньше семьи риска брали на контроль в трудовых коллективах. А сейчас какие коллективы, если мамаши работают без записи в трудовой книжке, их проблемы работодателям не нужны. Бедствие, иначе, как этим словом, не назвать ситуацию с безнадзорностью — результат пятнадцатилетнего забвения того более-менее хорошего, что было накоплено в советские времена. И сейчас, запаздывая с выявлением трудных семей, мы тормозим действия. Комиссия делает, что может, что в ее силах, выполняя роль координатора в столь тяжком процессе, как преодоление безнадзорности. Но ситуация такова, что нужны иные подходы…