Поэт театральной империи

Субботние встречи

Иван Мальцев: сорок семь лет в «Старом Доме»

Каждый уважающий себя сиятельный двор имел своего придворного поэта, который в сентиментальных и пышных одах восхвалял особ голубых кровей. Новосибирская театральная «империя» — не исключение: вот уже тридцать четыре года заведующий труппой «Старого Дома» Иван Мальцев строчит «гусиным пером» тонкие, ироничные стихи, посвященные «князьям и графиням», состоящим на службе у Его Величества Театра.

Он зван на все театральные капустники и премьеры, без него не обходится ни один громкий юбилей и корпоративный «междусобойчик» — будь то день рождения монтировщика или банкет по поводу открытия нового сезона. Потому что люди театра знают: если для кого-то накрытые столы — «предлог» закусить и выпить, то для Ивана Николаевича — это повод лишний раз поупражняться в хитросплетении рифмованных кружев.

Фото Сергея ПЕРМИНА

— Это я на день рождения нашей Вере Сергеевой написал, — улыбается автор, листая толстый «гроссбух», где почти на каждого новосибирского актера имеется свое рифмованное досье. — Помню, перед ее юбилеем всю ночь ломал голову: как вытянуть из Веры ее главное зерно, на грани тонкой иронии? А потом как осенило: наша Верочка на сцене — женщина всегда весьма раскованная, а в жизни — мила и скромна, как гимназистка. Муза сразу прилетела: за ночь родились поздравительные вирши.

В «Старом Доме» всегда уютно

Как выражается сам Мальцев, «стишатами» он начал баловаться с 1974 года. Тогда к нему, «юнцу, которому немного за тридцать», пристали товарищи по актерскому цеху: Ваня, на носу конкурс капустников в Доме актера, надо что-нибудь эдакое вытворить. Ну, чтобы из театральной братии выделиться. Ваня ночь не поспал, а под утро написал жестокий романс на злобу дня: о том, как главреж Иоаниди променял «Старый Дом» на «Красный факел». Романс исполнялся в сопровождении двух гитар на мотив небезызвестных «черных очей». После капустника почтенная публика, в лице седых мэтров сцены, ловила автора в кулуарах и торжественно жала руку: ну-с, батенька, насмешили вы нас. Талант, явный талант. А что может окрылить начинающего «придворного» поэта, как не слова одобрения особ голубых кровей?

Хотя, положа руку на сердце, Мальцева профессиональным «одописцем» назвать трудно — уж больно он насмешлив и умен. Вот, к примеру, строки из приветственного слова бессменному бутафору «Старого Дома» Маргарите Зоновой, которая в перемазанном краской комбинезоне сутками напролет творила в пропахшей химией каморке шедевры для реквизиторского цеха.

Или вот это посвящение самому главному лицу театра — бухгалтеру…

В кабинете у Ивана Николаевича весит огромный календарь-«напоминалка», где он ярким маркером отмечает все дни рождения и юбилеи своих братьев-актеров. Судя по интенсивности кружочков, выходных дней у Мальцева и его Музы не бывает: только успевай, пиши… А если «календарный» герой — человек непростого характера, обидчивый и вспыльчивый, как «зерно» на свет божий вытащить, чтобы он не обиделся?

— Как-то пролетел я со своими стихами, — вздыхает Иван Николаевич. — Писал посвящение одной нашей юбилярше. Ну и по-мужски отвесил ей пару комплиментов: мол, и кудри у нее черные, испанские, и глазищи черные, и все это природное великолепие наводит на мысли о буйном сексуальном темпераменте. Прочел на банкете, все хлопали, а она ужасно обиделась. Что вы, говорит, на меня наговариваете… Хотя как-то недавно сравнил одну нашу актрису с хитрой змеей, а она потом захлестнула меня волной восторга: а как вы догадались?! Я ведь по гороскопу самая настоящая «змейская» змея.

Женщин Мальцев ценит, как гурман изысканное блюдо. Красивых, конечно. Чтобы и ножки точеные были, и волос густая грива, и шарм как дрожжевое тесто из кастрюльки «пер»… Вот тогда Муза надолго поселяется в его холостяцкой квартире, заставляя засучивать рукава и писать трепетные и романтические вирши. Сами понимаете, что с вдохновением у Ивана Николаевича проблем не бывает: в театре-то, как известно, все барышни — сплошь красавицы…

— Я — романтик, — тонко улыбается собеседник. — Для меня женщины — это своего рода эстетика, это визуальное наслаждение и источник вдохновения. Недавно «краснофакельцы» попросили меня написать стихи к юбилею Покидченко, не придумал ничего лучше, как публично объясниться в любви богине сцены…

В суете театральных буден романтическая дымка заведующему труппой глаза не застилает: должность-то серьезная — держать в «ежовых рукавицах» актерскую братию, которая иногда выкидывает различные разгильдяйские коленца. Особенно нынешняя молодежь, сетует Мальцев, отличается неким анархизмом. То на утренний танец не явится, а потом удивленно, по системе Станиславского, таращит заспанные глаза: помилуйте, мы не знали… То вообще пропустит вечернюю репетицию, сославшись на болезнь, а потом завтруппой выясняет, что «молодые», вполне здоровые и бодрые, весь вечер зашибали денежки на очередной «халтуре».

Ну, как тут расслабишься? Только дома, в любимой приватизированной квартире, в любимом кресле с театральной Музой на коленях…

Это, конечно, Иван Николаевич горячится и на себя наговаривает: влюблен-то он по уши, но не в квартиру, а в «Старый Дом» — в утреннюю тишину его пустого зрительного зала, в шумный гомон курилки, в торжественное молчание закулисья во время генерального прогона. Это его жизнь, его сцена, его люди. Как он сам признался: чувствует себя предателем, если уходит из театра в шесть часов вечера. Театральный люд только к основной своей работе приступил, а он — домой, как прогульщик какой-то…

— Я живу полноценной жизнью, если вечером еще задействован в спектакле, — вздыхает Мальцев. — Вот тогда у меня и давление в норме, и сердце без перебоев работает, и жизненный тонус на высоте. А по понедельникам, когда у нас выходной, всегда хандрю. И придумываю себе разную работу, чтобы в театр прийти: мол, нужно расписание репетиций и спектаклей подкорректировать, и забывчивой актрисе позвонить-напомнить, что у нее на этой неделе вокал. Если ты в театре отработал больше десяти лет, он тебя уже никогда не отпустит. А я уже 47 лет в «Старом Доме». Помню, была у меня трагедия, когда прошлый главный режиссер хотел отправить меня на пенсию — хватит, говорит, вам, Иван Николаевич, тут всем заправлять, пора молодым уступить дорогу. Слава богу, обошлось.

…В его кабинете постоянно «жужжит» народ: Иван Николаевич, а когда у нас выездная сказка? Иван Николаевич, а репетиция будет? Иван Николаевич, на танец не приду, видите, хромаю… Не кабинет, а справочное бюро. И всем нужно ответить, и успокоить-одобрить, и составить гибкое расписание, чтобы обид не было. Да, еще нужно Жене Новикову три строчки на день рождения написать, просил очень…