Ревнитель истины

27 февраля исполнилось 175 лет со дня рождения великого русского художника Николая Ге

Николай Николаевич Ге, один из основателей Товарищества передвижников, известен, прежде всего, как автор ставших хрестоматийными портретов русских писателей, а также знаменитой картины «Царь Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». Однако если рассматривать творчество Ге в целом, то можно выделить его наиболее существенную черту — страстное стремление к истине. Прекрасно сказал его современник и товарищ художник Мясоедов: «Искание истины было в его природе…»

Николай Ярошенко. Портрет художника Николая Николаевича Ге

Это проявляется в первой большой картине Ге «Тайная вечеря», в которой Иуда впервые показан не корыстолюбивым предателем, а фанатиком, закосневшим в своих идеалах и не пожелавшим принять иного. Та же тема и в уже упомянутой картине, где яростному в своей правоте Петру противостоит согбенный, но не смирившийся Алексей. Художник ясно видит трагические стороны воплощения нового, однако его личные симпатии на стороне исторического и нравственного прогресса.

В этих стремлениях и сомнениях нашел одно из своих отражений духовный поиск, свойственный той эпохе. Не случайно в созданной Ге портретной галерее видное место занимают образы великих правдоискателей того времени — Герцена и Некрасова, Салтыкова-Щедрина и Толстого. Религиозно-этическое учение последнего оказало на Ге огромное влияние. Он даже перешел на вегетарианство и начал лично участвовать в физическом труде, освоив трудное ремесло печника.

С обращением в толстовство связано и возвращение Ге в живописи к излюбленным им евангельским сюжетам. Однако талант художника не дает ему ограничиваться только лишь иллюстрациями к религиозным догматам, а раскрывается в картинах и набросках большой общечеловеческой значимости. Христос в поздних работах Ге («Что есть истина?», «Христос и Никодим», «В Гефсиманском саду», «Суд Синедриона», «Голгофа», серия «Распятий») — это, прежде всего, простой человек, истерзанный и отвергнутый, однако, несмотря на унижения, боль и смерть, уверенный и несгибаемый в своей правоте.

Очень эмоциональные картины Ге никого не оставляли равнодушными. Он подвергался подчас резкой критике как «справа», так и «слева». Так, не всегда справедливым к его творчеству был лидер демократической критики Стасов. С другой стороны, почти обо всех последних картинах Ге обер-прокурор Синода Победоносцев (вот они, «совиные крыла»!) лично докладывал императору Александру III, после чего их запрещали как «вульгаризацию евангельской истории». Интересно отметить: просмотрев одно из «Распятий» работы Ге, царь воскликнул: «Да ведь это бойня!». Самодержцу, столь восхваляемому нашими современными «роялистами», не случайно стало не по себе. В этой картине художник хотел выразить не только идеи вселенского масштаба, но и протест против каждодневно свершаемых в Российской империи смертных казней.

Однако, помимо обид и преследований, творчество Ге получало и самые высокие оценки современников. Очень теплые рецензии на первые две большие картины написал Салтыков-Щедрин. А Толстой в письме Третьякову от 7–14 июня 1884 года назвал Ге одним «из самых выдающихся художников не только России, но и всего мира». Возможно, здесь у Льва Николаевича слишком велик личностный момент в оценке своего близкого друга и преданного единомышленника. Однако несомненно, что творчество Николая Ге как по своему художественному, так и общественному значению явилось очень крупным и своеобразным событием в культурной жизни России.