Хранители древности

Скандал в Эрмитаже — взгляд из Новосибирска

Несколько недель все российские СМИ наперебой смакуют подробности «кражи века» из фондов главного музея страны. Экстренное заседание директоров Союза музеев России, которое проходило в Санкт-Петербурге, лишь усугубило ажиотаж вокруг этой, ставшей в одночасье злободневной проблемы.

На сегодняшний день вроде бы виновные в злодеянии задержаны, пропавшие экспонаты в мусорных баках находят, но музейные работники хотят большего. На заседании, например, рассматривался вопрос о разработке Национального проекта по обеспечению безопасности культурного наследия России. Будет ли у российских «хранителей древности» свой Национальный проект, покажет время, а пока в двух новосибирских музеях идет буднично кропотливая работа по сохранению вверенного им «достояния республики».

Мужик, отдай Айвазовского!

«Зачем вору Айвазовский?» — удивляется Сергей Дубровин. Фото Владимира ПОЛЯКОВА

Четыре года назад со стены выставочного зала Новосибирского художественного музея злоумышленник похитил картину художника Айвазовского «Корабль на мели». Дерзкое преступление расследовалось по горячим следам, но вор, к сожалению, успел ускользнуть, и полотно по сей день числится в розыске.

— Ни продать, ни обменять краденую картину тот «отморозок» просто не сможет, — говорит директор художественного музея Сергей Дубровин. — Ни один уважающий себя коллекционер не купит «засвеченный» товар, потому что с законом такие люди предпочитают не ссориться. Я думаю, что наш «Корабль…» «сел на мель» где-нибудь на загородной даче. Вот и получается, что ни себе, ни людям…

О нынешнем скандале в Эрмитаже он отзывается скептически, говорит, что нельзя валить все на пресловутый «человеческий фактор», который, кстати, невозможно просчитать до конца. По его мнению, тотальные проверки музейных фондов необходимо проводить ежегодно, а не раз в тридцать лет. Тогда можно будет избежать подобного «эрмитажного казуса» — ах, вилочки не хватает!

— Для меня музей — дело еще более тонкое, нежели Восток, — говорит Сергей Михайлович. — Конечно, наш художественный музей по сравнению с Эрмитажем просто «младенец»: ему через два года «стукнет» пятьдесят лет. Единиц хранения в его фондах меньше — всего десять тысяч штук (графика, живопись, прикладное творчество), да и ценность экспонатов в денежном эквиваленте, по сравнению с тем, что хранится в столичных фондах, не так высока. Однако нас меньше всего волнует рыночная стоимость той или иной картины. У музейщиков вообще шкала ценностей несколько иная, чем у простых потребителей. Для них главным является то, какое место картина занимает в культурном наследии России.

Хранилище — святая святых художественного музея. Туда не ступала нога ни одного любопытного журналиста. Скажем больше, сам директор музея не имеет свободного доступа на территорию хранилища. В «опочивальню» к шедеврам могут входить без стука только хранители. Сколько таких людей работает в музее и как их зовут, Сергей Михайлович озвучивать не стал, сказал только, что это надежные, проверенные на прочность и преданность музейному делу граждане.

— Наши фонды — вовсе не тайна за семью печатями, — говорит Сергей Михайлович. — Но «оглашать весь список» того, что у нас хранится, каждому встречному я не имею права. Лишняя информация порождает лишние проблемы, а отсутствие информации — лишь фантазии. Скажу честно, на выставках посетители музея могут увидеть все то лучшее, что у нас есть на сегодняшний день. В хранилище музея просто нет таких вещей, которые никто и никогда не видел. А вот в другие музеи мы свои коллекции отпускаем редко. Затратное это дело, да и опасное. В дороге всякое может случиться, а для нас каждая картина — на вес золота.

На службе у предметов

Ирина Орлова показывает один из самых ценных экспонатов музея — сарафан XVIII века. Фото Владимира ПОЛЯКОВА

Зеленый сарафан из китайского шелка, расшитый мелкими красными цветочками, всего каких-то два с половиной века назад украшал собой гардероб изысканной русской модницы. Теперь он хранится под стеклянным колпаком как один из самых ценных экспонатов Новосибирского краеведческого музея.

— Под стеклом сарафан находится не потому, что мы боимся воришек, — говорит главный хранитель краеведческого музея Ирина Орлова. — Просто наши посетители очень любят проверять качество материалов на ощупь. А этот сарафанчик до такой степени древний, что от любого, даже нечаянного, прикосновения может превратиться в пыль.

Музейные фонды ежегодно пополняются на тысячу новых экспонатов, каждый из которых подвергается в стенах музея самой тщательной проверке. Вещички попадают в хранилище самыми разными путями.

Чудо-сарафан, например, появился в коллекции краеведческого музея благодаря зоркому глазу одного из участников этнографической экспедиции на Алтай.

Некоторые из экспонатов научные сотрудники находят в экспедициях, некоторые ненужные в хозяйстве вещи новосибирцы приносят в музей сами — в дар или на закуп. Бывают случаи, когда предметы поступают в музей от организаций, которые мечтают таким образом увековечить свое имя для будущих потомков. После процедуры оформления и обработки предметам присуждается инвентарный номер, и они отправляются в хранилище. Сейчас коллекции краеведческого музея насчитывают 210841 предмет.

— Коллекции увеличиваются, а размеры хранилища остаются прежними, — сетует Ирина. — В службе главного хранителя три отдела — учет, фонды и реставрация. В отделе «Фонды» работают тринадцать человек, которые отвечают за пятьдесят коллекций, среди прочих за особо ценные — нумизматику, драгметаллы, оружие. Естественно, что среди таких людей не бывает случайных «прохожих». Все научные сотрудники и хранители в музее не новички, они знают и любят свое дело.

Доступ в хранилище для простых граждан, мечтающих просто поглазеть на древние черепки или написать научный трактат, закрыт. Если кому-то нужны исторические материалы для работы, можно написать заявление на имя директора, и тогда специалисты музея найдут в фондах все необходимые документальные материалы и предметы для исследования.

— Не человек главный в музее, а предмет, — смеется Ирина. — Мы лишь состоим на службе у предметов. Регистрируем их, храним, реставрируем, выставляем на всеобщее обозрение. Конечно, чтобы выполнять все эти функции, нужно очень любить свое дело. Поэтому случайные люди в музее надолго не задерживаются и в «святое место» — фонды — доступа не имеют.

Случаи воровства для краеведческого музея — большая редкость. Правда, однажды был эпизод, когда понравившийся экспонат на выставке случайно взял ребенок, но, к счастью, бдительные родители немедленно вернули занимательную штучку на место. По словам Ирины, коллекции краеведческого музея крайне редко бродят по чужим углам, хотя с соседями по региону музейщики общаются весьма любезно, обмениваются опытом работы, обсуждают проблемы. Но случайным людям, даже по их настоятельной просьбе, предпочитают отказывать. Например, один из новосибирских банков решил в честь своего юбилея украсить фойе экспонатами из музейной коллекции нумизматики. На вопрос: «Сможете ли вы обеспечить должную охрану нашей коллекции?» банкиры только пожали плечами, мол, эка невидаль — монетки, кому они вообще нужны. «Раз не нужны, то и не получите», — ответили в музее. «Кто не знает цену историческому наследию, с тем нам разговаривать не о чем». А тотальных проверок, которыми грозят из столицы, в краеведческом музее не боятся. У них, как говорится, все ходы записаны…