Дети девяностых…

В плен к «напланетянам« или в богатую жизнь — с бассейном, домом и престижной работой

На факультет журналистики МГУ в этом году проходной балл всего десять: две тройки и четверка — и ты учишься в престижном вузе, куда еще недавно было поступить невероятно трудно. Столь низкие знания показали выпускники. Отсчитаем десять лет назад и приблизимся к причине. Нынешние семнадцатилетние пошли в школу и учились в самый пик российского всеобщего раздрая, в том числе и в образовании. Ну, ладно журналистика. А какой уровень знаний показали будущие медики, авиаконструкторы, учителя?.. А на другом конце, так сказать, образовательного процесса девяностых — пятнадцатилетние подростки, которые за плечами имеют два-три класса. И таких, поверьте, немало. Как их учили, то и получили — пожинаем плоды ломки старого без ясных перспектив нового.

А теперь посмотрим на детские рисунки. Известный диагностический триптих: дерево, дом, человек — и еще не существующее животное. С комментариями психолога. Дом хоть и большой, но без дверей — подросток испытывает трудности в общении с другими. Нет и трубы — нехватка теплоты, об этом же свидетельствует и солнце, полускрытое облаками. Дом выходит за край листа — стремление убежать в будущее, чтобы избавиться от страха прошлого. Рисунок смещен вниз — сниженная самооценка.

Двенадцатилетняя девчушка рисует странного зверя в клетке и надпись: «Человек-лошадь в плену у напланетянина». Рядом этот самый «напланетянин», с тремя пальцами на руках, но довольно симпатичный. Он говорит: «Здрасте. Я вас люблю». Думаю, без комментариев понятно, чего не хватает автору.

Младшие современники нынешних абитуриентов — воспитанники детского дома. Тем не хватило знаний, что, в общем-то, восполнимо. А этим просто человеческого, семейного тепла, зато в избытке страхи, отчужденность, склонность к криминалу. Дети девяностых… Чего ждать от них? Беседую с психологом детского дома N 13, специалистом высшей квалификационной категории Натальей Черепановой.

— В Чистоозерном районе в лесу нашли мертвого четырнадцатилетнего подростка, привязанного к дереву металлической проволокой. Как выяснилось, еще в первой половине августа ровесники погибшего избили мальчишку, привязали к дереву. Освободиться самостоятельно он не смог. Сейчас подозреваемые задержаны. Откуда такая жестокость?

— Не буду распространяться о комплексе причин, социальных и так далее. Скажу об одном. Низкая самооценка свойственна какой-то части подростков. А если он не ценит себя самого, то так же относится к другим.

— Почему низкая самооценка, откуда она взялась?

— Детдомовских детей можно считать олицетворением крайнего варианта детского неблагополучия. Об их устройстве в семьи в последнее время все больше говорят. Никому не нужные, кроме государства, сироты, как правило, имеют биологических родителей, но они в какой-то степени изгои, перегруженные отрицательным опытом, негативными образцами поведения. А ведь есть еще большая группа детей из семей риска. Они как бы при родителях, но в то же время и сами по себе. Да и в средних, вроде бы нормальных семьях тоже нередко видим отсутствие настоящей заботы, видимость ее. И те, и другие, и третьи выказывают главный признак неблагополучия — эмоциональную депривацию.

— Надо понимать как эмоциональную неразвитость?

— Именно так. Это недоласканные дети. Как раз когда они росли до трех лет и остро нуждались в любви и тесном контакте с матерью, отцом, их родители теряли работу, заработок, метались, опускались со всеми понятными последствиями. Такие дети не умеют читать эмоции других. Больше половины наших чувств выражается на невербальном уровне, то есть не словами, а мимикой, жестами. Словами всего пять процентов. С такими детьми я занимаюсь по своей авторской программе. Еще радость и гнев они чувствуют, но другие чувства — холодность, пренебрежение, безразличие для них часто неощутимы. Они не умеют строить отношения с другими людьми, поведение их часто неадекватно, а отсюда слабая адаптация к жизни. Посмотрите, почему и с каким жизненным опытом некоторые дети попадают к нам. На глазах у девочки десяти лет мать повесилась на ее же колготках. Пятилетнему малышу мама сказала: «Подержи цветок». Дала ему горшок с подоконника, раскрыла окно и выбросилась…

— Сниженная самооценка, от чего она еще зависит?

— В норме к пятнадцати годам у человека должен закончиться процесс самоопределения. Осознание своего «я» — кто он: лидер, аутсайдер, середняк. Подросток об этом не скажет, но он это чувствует. Он определяет свою систему ценностей, свое место, увлечения, интересы по жизни, профессиональные наклонности. К сожалению, приходится сталкиваться с иными проявлениями. Например, с отсутствием мотивации познания. Спрашиваешь у подростка-середнячка, зачем он учится, даже и неплохо. В ответ слышишь: «Все учатся, и я учусь». Для какой-то части детей, в том числе и из нормальных семей, характерно доминирование желаний и потребностей, связанных с повседневной жизнью.

— Поесть, поспать, посмотреть телевизор?

— Можно и так сказать. В последние годы, когда подрастали нынешние подростки, изменились ценностные ориентиры. В гимназии, где я работала, учатся дети, можно сказать, звездочки. Умные, самоопределившиеся. Задание для них было такое: «Я через десять лет». Кто я, чем занимаюсь, как выгляжу… Что, вы думаете, они про себя написали?! Почти все среди главных своих достижений отметили богатую жизнь с обычным набором: дом или квартира, машина или две, бассейн. На втором месте — престижная работа. Любовь только на третьей позиции. И это в пятнадцать-шестнадцать лет!

— Согласны ли вы, что детей девяностых иногда называют потерянным поколением?

— Нет, они не пропащие. У молодых есть энергия, предприимчивость, активность. Они пробуют себя во многих сферах. Не удается одно, берутся за другое.

— А что нравится в современных подростках?

— Думаю, мое мнение не открытие, но выскажу. Хоть и много говорят о компьютерной зависимости, я уверена, что, при всех издержках, компьютер дает толчок к интеллектуальному развитию. Он стимулирует познавательную активность. Мне нравится, что в последнее время подростки стали более уверенными, раньше взрослеют.

— А это ваше мнение не перечеркивает предыдущих высказываний?

— Думаю, нет. Мне знакомы проблемы разных детей, из разных семей. Изменения в России последних двадцати лет не вычеркнешь: изломанные судьбы, не приспособленные к жизни дети, криминализация, недоучки. Иногда мне кажется, что дети из семей риска, брошенные, безнадзорные, недоласканные, пришли в мир, чтобы искупить вину взрослых. Это очень печально. И последствия мы уже имеем и будем иметь. Поэтому делаются попытки семейного устройства сирот. Но пока особых успехов не замечено.

— Что можно, если коротко, посоветовать родителям?

— До пятнадцати лет ребенок, подросток особенно нуждается в понимании родителей. Мать, отец должны стать своему ребенку как можно ближе. Если к тринадцати-пятнадцати годам выработается внутренний стержень, ребенок сможет отказать любой сомнительной компании, не пойдет бездумно на поводу даже у старших. Сейчас, к сожалению, много неполных семей. Мама одна воспитывает мальчика, девочку. Одна всю себя посвящает ребенку, окружает его гиперопекой, забывает о своей жизни. Это одна крайность. Другая, когда мать устраивает личную жизнь, забывая о сыне или дочке. Найти золотую середину непросто. Но я за то, чтобы женщина искала и находила мужчину, достойного. Отчим, конечно, не пьянчуга и бездельник, все равно лучше, чем неполная семья.