Маша и зайцы

В минувшее воскресенье в Академгородке была «обездвижена» улица Ильича: горожане, озабоченные вопросами творческого самовыражения, попытались превратить ее в мини-Арбат.

Ассортимент на «Арбате» был нынче скудным. Фото Владимира ПОЛЯКОВА

Схема «арбатского» мероприятия в Академгородке уже отработана годами: на импровизированной сцене голосят доморощенные барды, «невостребованные» поэтессы проникновенно читают стихи из вечной серии «мой милый, что тебе я сделала», народ толчется около прилавков-столиков и безропотно платит деньги за бисерные феньки, свистульки и прочие безделицы. Хотя в этом году «арбатский ассортимент» был скуднее обычного.

— Хорошая погода нам помешала, — ворчит корректор на пенсии Евгения Хоперсткова, развешивая на проволочном стенде лоскутные панно в модном этностиле. — Все по дачам разъехались — урожай собирать. Народ нынче прежде всего о своих желудках думает…

Видимо, причиной плохого настроения пенсионерки послужила не только хорошая погода, но и соседство с симпатичной студенткой НГУ Машей Нехорошковой: девушка притащила на «Арбат» веселых войлочных зайцев, которые расходились влет по цене двадцать рублей за штуку.

— Мои зайцы не вязаные, а слепленные из старого войлока, — делится секретом «заячьей популярности» Маша, продавая очередной ушастый экземпляр. — Я беру старые валенки, разламываю их на мелкие кусочки и специальной иголкой сбиваю войлок в нужную форму. Уже всей нашей общаге таких зайцев надарила — ребята знают мое увлечение и постоянно приносят мне прохудившиеся валенки. Я не спрашиваю, где они эти валенки находят…

Особой популярностью у праздно гуляющих домохозяек пользовалась продукция бывшего экономиста Тамары Кувалгиной — сшитые из лоскутков куклы-обережки. Хочешь, чтобы муж не пил и заработанную копейку нес в дом, — купи рыжего Степочку, держащего в огромных руках внушительный кошелек. Мордастый Васечка защитит твой дом от недоброжелателей: судя по его грозной матерчатой ухмылке, и друг-то вряд ли твой порог переступит…

«Арбатские» художники маялись от безделья. Во-первых, почему-то никто не горел желанием отдаться в творческие руки, чтобы за пятнадцать минут получить свой портрет. Во-вторых, около их «продукции» гуляющий народ свой шаг не замедлял. Художники демонстративно курили и бросали косые взгляды на основных своих соперников по искусству — бабушек с вязаными прихватками, куклами и фигурными носками. Их поддерживали «коллеги по цеху» — торговцы деревянными украшениями, чей «старомодный« товар не вызывал особого восторга у потенциальных покупателей.

— Время нынче такое, — бурчит деревянных дел мастер Андрей Валеев, в одиночестве перебирающий четки из красного дерева. — Я больше в этом мероприятии участия принимать не буду: с каждым годом у народа все меньше тяга к настоящему искусству.

А вот у бабули Полины Гречищевой отбоя от покупателей не было: ее картины из тополиного пуха были оригинальны и по-домашнему уютны — пушистые коты, собаки и прочие представители четвероногой фауны.

— Каждую весну я собираю тополиный пух, — рассказывает пенсионерка. — Укладываю его в полиэтиленовые мешки, а потом выкладываю из него свои картины. Правда, в этом году тополиного пуха было мало, пришлось использовать волокна старых рейтуз и гетр…

… Грустных бардов никто не слушал, пока на сцену не вышел коренастый крепыш и не заявил, что он сейчас споет песню «с политически-эротическим» уклоном. Народ оживился и потянулся к сцене. Крепыш выдохнул и запел песню о Беслане: куплеты были посвящены тем трагическим событиям, а вот припев, действительно, оказался с «эротическим уклоном». Потому что велась в нем речь о некой Ольге, которая «лежала в тишине, раскинув груди в темноте»…