Новосибирск 2.6 °C

«Давно не был дома…»

14.08.2007 00:00:00

В Новосибирске побывал наш земляк — известный писатель Виктор Лихоносов

Живой классик. Имя из учебников и литературных энциклопедий, лауреат Государственной, Шолоховской, Толстовской и других литературных премий. Его книги издавались миллионными тиражами, выходили в лучших издательствах страны и переводились на многие европейские языки… Его детство и юность прошли в Новосибирске, в Левобережье, на улице Озерной. Здесь в 60-е годы вышли его первые книги («Что-то будет» и «Чалдонки»).

У дома, где прошли детство и юность, на улице Озёрной. Август 2007 года

Полвека назад он уехал в Краснодар. Теперь для Кубани Лихоносов — «наше все». Его роман «Наш маленький Париж» сравнивают с «Тихим Доном» Шолохова и называют энциклопедией кубанской жизни XX века, а автора — летописцем старого казачества. Однако, несмотря на признание в южных краях, он считает себя «вечным новосибирцем». В его повести «Одинокие вечера в Пересыпи» есть пронзительные строки: «Не будет утешенья никому, покинувшему свой дом…». «Я не за материалом приехал, — объяснил цель своего нынешнего визита писатель, — я приехал плакать и искать себя».

«…горевать и лелеять забытые дни»

В редакцию он пришел с клетчатой китайской сумкой, где было собрано все его непритязательное имущество — «маленькая жизнь» большого писателя на несколько новосибирских дней: журналы, книги, записи, фотоаппарат, лекарства и скромный обед — бутылка кефира с буханкой хлеба…

Редакция жила своей обыкновенной, напряженной жизнью… Встречами, интервью, обязательной сдачей новостей до 14.00 и обязательной сдачей номера до 17.00. Во всей этой круговерти он явно чувствовал себя несколько потерянно…

Чувство неприкаянности и одиночества не оставляло его и когда целыми днями бродил по улицам когда-то родного города:

— Город огромный, отчуждающий, домашности нет никакой. Новостройки, многоэтажки. Дома строят нелепо, кое-как, случайно, вкривь. А представить: зима, холод, жуткие одинокие подъезды… Почему-то раньше все это было как-то теплее, поменьше, пониже…

Сибиряков он нашел людьми «не очень любезными».

— Наверное, оттого, что жить здесь тяжко. А может, дело во мне, это я все чего-то жду, ищу, а они просто живут своей жизнью…

Ходил по знакомым с детства местам. По-детски радовался приметам старой жизни — сибирским погребам, что еще сохранились «в соцгородке у кинотеатра «Металлист»… Заглядывал в лица и не находил знакомых. Многих из тех, кто мог бы сопроводить его в его грустных прогулках, уже нет в живых. На улице Станиславского, где когда-то бродили компанией с девчонками, написались печальные строки, адресованные всем ушедшим и разъехавшимся, бросившим его «посреди этих улиц горевать и лелеять забытые дни». Наброски текста «Где же вы?», который он принес в редакцию, уместились в половину wordовского листа…

Озерная, 12

В доме по улице Озерной, где прошли его детство и юность, давно живут другие люди. Во двор его не пустили, постоял у ворот, сфотографировался у окон, сделал снимки всей улицы, которую обещают скоро снести:

Из детских снимков

— Жили мы здесь с матерью всю войну, в простонародной атмосфере, которая была явлением той эпохи. В простоте, которая постепенно исчезала. Жизнь становилась все хуже, несмотря на то, что легче было купить клеенку, холодильник или телевизор. Она улучшалась материально, а в совокупности становилась все хуже. Хуже становились люди: слишком привередливы, слишком требовательные к комфорту. Комфорт нисколько жизни не улучшил…

В середине 60-х он уехал из этого дома в Москву, поступать в театральное училище. Ехали вместе с другом Юрием Назаровым — теперь знаменитым актером. Назаров поступил, а Лихоносов провалился и потом описал эту историю в своей повести «Чистые глаза». Слава Богу, говорит, что судьба уберегла его от ужасной актерской, совершенно чуждой ему профессии. И увлекла его в дальнюю даль — на Кубань, на историко-филологический факультет педагогического института. «Юг спас мое здоровье, а тихий, ласковый Краснодар, степь, горы и полюбившаяся мне угловая Тмутараканская (Таманская) земля, омываемая морями, усугубила мою склонность к созерцанию». А впечатлительность и абсолютный слух на слово в конце концов привели его к писательству. Кто-то из критиков очень точно определил его «очарованным странником», пребывающим в постоянном поиске, мучимым невыносимой тоской по красоте. Уезжающим не потому, что жизнь вокруг особенно мрачна и безысходна (жизнь, по Лихоносову, в общем-то, везде одинакова), а потому, что где-то там непременно будет лучше… И в ласковом Краснодаре он все полвека тосковал и жалел об оставленной им здесь «студеной чалдонской земле». И сожалел о том, что так и не написал своей главной книги, о Сибири:

С актёром Юрием Назаровым

Я что-то прозевал, оттого что не жил здесь подолгу. Я отдал много лет, чтобы вспомнить о казачестве, и забыл вспомнить самого себя. Я занимался чужими судьбами, чужим краем и пропустил свой. О Сибири еще по-настоящему никто не написал. Сибирские писатели, подражая писателям средней России, московским писателям, северным писателям, не написали такой книги, красиво, талантливо, для человека, который ищет отголосок своих переживаний, а не просто обеспокоен постановкой проблем. Литература жива своим чувством, чего нет в литературе сибирской. Разве что у Распутина. Бескрылость нашей литературы меня утомляет. Нет произведений, в которых бы мы все узнали свою жизнь — не исковерканную, не загубленную, как это сейчас принято изображать, а какую-то лучшую жизнь, в ее мечтательных моментах, в той радости, которую мы в ней испытали, в том таинственном, что ощущает душа, когда вдруг приходит электричка, и ты едешь куда-то, видишь березы, болота, лица, слышишь разговоры… Когда чувствуешь, как движется жизнь: какое в Сибири суровое небо, как рано проходит лето, как стоят женщины на трамвайной остановке…

Состояние неприкаянности и одиночества в городе юности ни в коей мере не были его упреком кому-то или чему-то. Литературный Новосибирск принял писателя очень душевно. Писатель Михаил Щукин — главный редактор журнала «Сибирская горница» — был первым, кто встретил его на Сибирской земле. Писатель Владимир Берязев, генеральный директор «Сибирских огней«, организовал ему выезд в область. А пока писатель грустно скитался по городским улицам и колесил по сельским дорогам, в гостеприимном доме двоюродного брата Владимира Шуваева его ждали хлебосольные хозяева с пирогами. До пирогов он так и не доехал, и их (70 штук!) пришлось раздать по друзьям и знакомым… Грусть и неприкаянность — это скорее не реакция на частную ситуацию, а его обычное состояние, черта характера, обязательная составляющая его мировоззрения. То, что придает особую задумчивость, прелесть и грусть его произведениям, делая их «щемяще-родными, горестными и прекрасными», — как писал о Лихоносове, пожалуй, лучший критик русского зарубежья Георгий Адамович…

По следам «Чалдонок»

Во время своего сибирского паломничества Лихоносов побывал в Колывани, Северном и Остяцке. Северное для него, признается, как Тригорское для Пушкина. Полвека назад он приезжал сюда 19-летним студентом — полным жажды романтических приключений. По впечатлениям написал лирическую повесть «Чалдонки», с которой вошел в большую литературу. Действие повести происходит в Остяцке. Оказалось, что Лихоносова в этих местах помнят и почитают.

— Как они ждали меня! Как встречали! Какие слова говорили!.. Собрали по библиотекам все книги. Перед моим приездом их перечитали. Все же то, что книги у нас в советское время печатались большими тиражами, было очень важно. Они доходили в самые удаленные уголки, их можно было найти и в Средней Азии, и в Магадане, и в Анадыре, и в Калининграде, и в Тбилиси… Вот что потеряла страна. Это не мое тщеславие говорит, это жизнь, которой лишили нас.

В Остяцке по-прежнему живет Ольга Н., которая когда-то стала прообразом одной из его героинь. «Я со смущением к этому отношусь, — признается писатель, - могли быть пересуды. Я не знаю, как к этому там относятся». А учительница Татьяна К. — это ее он провожал с танцев до высоких сибирских ворот — уехала в Кемеровскую область. Ее фотографию он переснял с Доски почета в школе. Библиотекари теперь собираются провести расследование на предмет всех видимых и возможных прототипов его «Чалдонок».


Пока Лихоносов жил в Новосибирске, в редакцию несколько раз звонили журналисты из Краснодара: «Наш Лихоносов у вас, не оставьте без внимания. Мало известно о его новосибирском периоде. Мы тут за ним ходим, записываем…». Коллеги очень точно уловили «формат» Виктора Ивановича. С ним невозможно обычное журналистское общение «вопрос — ответ». Его можно только завороженно слушать, влюбляясь в его устные рассказы, в которых как будто ничего не происходит, пока не поймешь, что происходит что-то гораздо более важное, чем обычные происшествия. Поражаясь безупречности и музыкальности его речи (не случайно о нем с восторгом писал Георгий Свиридов), его слуху на слово и врожденному чувству языка.

Станут ли эти устные рассказы страницами его книг? «Пишу мало, — жалуется писатель, — журнал меня доконал (Лихоносов редактирует журнал «Родная Кубань». — Прим. «ВН«). Такого уж я склада человек — не могу все дела делать сразу… А впрочем, что загадывать: вот сяду в поезд, и музыка зазвучит…»


Где же вы? (наброски)

В. И. Лихоносов, Новосибирск,
середина августа 2007

Я стою на улице Станиславского, внизу, неподалеку от нашей 73-й школы, и всех вспоминаю. Я приехал ненадолго. Вы давно забыли о моем существовании, а я нынче всякий миг живу прошлым и на этом заветном пересечении улиц Станиславского и Котовского, глядя на окна одного дома, другого, на школьные этажи, скулю и возглашаю: где вы? Никого из вас нету там, где вы жили маленькими. Никто мне не встретился нечаянно в Кривощекове. Неужели ни один из вас не задержался в нашем старом углу? На улице Станиславского в «сталинских» солидных домах. Вокруг кинотеатра «Металлист» никого из вас не найдешь, все перебрались куда-то, и вот я стою и мне кажется, что меня бросили, что все вы завели себе где-то тихое счастье, а меня оставили посреди улицы горевать и лелеять забытые дни. Вы не услышите меня, вы фамилию мою не произносите давно, я исчез в никуда. Я и сам с трудом верю, что стою возле родной школы, что здесь, по улице Станиславского (по нашему «Невскому проспекту»), гулял компанией с девчонками. Вы привыкли к тому, что вы дома, и вот я неслышно напоминаю вам, что вы родом из Кривощекова, тихой левобережной окраины. Так куда же пойти мне в гости? К кому?

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: