В Новосибирске побывал наш земляк известный писатель Виктор Лихоносов
Живой классик. Имя из учебников и литературных энциклопедий, лауреат Государственной, Шолоховской, Толстовской и других литературных премий. Его книги издавались миллионными тиражами, выходили в лучших издательствах страны и переводились на многие европейские языки
Его детство и юность прошли в Новосибирске, в Левобережье, на улице Озерной. Здесь в 60-е годы вышли его первые книги («Что-то будет» и «Чалдонки»).
У дома, где прошли детство и юность, на улице Озёрной. Август 2007 года
Полвека назад он уехал в Краснодар. Теперь для Кубани Лихоносов «наше все». Его роман «Наш маленький Париж» сравнивают с «Тихим Доном» Шолохова и называют энциклопедией кубанской жизни XX века, а автора летописцем старого казачества. Однако, несмотря на признание в южных краях, он считает себя «вечным новосибирцем». В его повести «Одинокие вечера в Пересыпи» есть пронзительные строки: «Не будет утешенья никому, покинувшему свой дом
». «Я не за материалом приехал, объяснил цель своего нынешнего визита писатель, я приехал плакать и искать себя».
«
горевать и лелеять забытые дни»
В редакцию он пришел с клетчатой китайской сумкой, где было собрано все его непритязательное имущество «маленькая жизнь» большого писателя на несколько новосибирских дней: журналы, книги, записи, фотоаппарат, лекарства и скромный обед бутылка кефира с буханкой хлеба
Редакция жила своей обыкновенной, напряженной жизнью
Встречами, интервью, обязательной сдачей новостей до 14.00 и обязательной сдачей номера до 17.00. Во всей этой круговерти он явно чувствовал себя несколько потерянно
Чувство неприкаянности и одиночества не оставляло его и когда целыми днями бродил по улицам когда-то родного города:
Город огромный, отчуждающий, домашности нет никакой. Новостройки, многоэтажки. Дома строят нелепо, кое-как, случайно, вкривь. А представить: зима, холод, жуткие одинокие подъезды
Почему-то раньше все это было как-то теплее, поменьше, пониже
Сибиряков он нашел людьми «не очень любезными».
Наверное, оттого, что жить здесь тяжко. А может, дело во мне, это я все чего-то жду, ищу, а они просто живут своей жизнью
Ходил по знакомым с детства местам. По-детски радовался приметам старой жизни сибирским погребам, что еще сохранились «в соцгородке у кинотеатра «Металлист»
Заглядывал в лица и не находил знакомых. Многих из тех, кто мог бы сопроводить его в его грустных прогулках, уже нет в живых. На улице Станиславского, где когда-то бродили компанией с девчонками, написались печальные строки, адресованные всем ушедшим и разъехавшимся, бросившим его «посреди этих улиц горевать и лелеять забытые дни». Наброски текста «Где же вы?», который он принес в редакцию, уместились в половину wordовского листа
Озерная, 12
В доме по улице Озерной, где прошли его детство и юность, давно живут другие люди. Во двор его не пустили, постоял у ворот, сфотографировался у окон, сделал снимки всей улицы, которую обещают скоро снести:
Из детских снимков
Жили мы здесь с матерью всю войну, в простонародной атмосфере, которая была явлением той эпохи. В простоте, которая постепенно исчезала. Жизнь становилась все хуже, несмотря на то, что легче было купить клеенку, холодильник или телевизор. Она улучшалась материально, а в совокупности становилась все хуже. Хуже становились люди: слишком привередливы, слишком требовательные к комфорту. Комфорт нисколько жизни не улучшил
В середине 60-х он уехал из этого дома в Москву, поступать в театральное училище. Ехали вместе с другом Юрием Назаровым теперь знаменитым актером. Назаров поступил, а Лихоносов провалился и потом описал эту историю в своей повести «Чистые глаза». Слава Богу, говорит, что судьба уберегла его от ужасной актерской, совершенно чуждой ему профессии. И увлекла его в дальнюю даль на Кубань, на историко-филологический факультет педагогического института. «Юг спас мое здоровье, а тихий, ласковый Краснодар, степь, горы и полюбившаяся мне угловая Тмутараканская (Таманская) земля, омываемая морями, усугубила мою склонность к созерцанию». А впечатлительность и абсолютный слух на слово в конце концов привели его к писательству. Кто-то из критиков очень точно определил его «очарованным странником», пребывающим в постоянном поиске, мучимым невыносимой тоской по красоте. Уезжающим не потому, что жизнь вокруг особенно мрачна и безысходна (жизнь, по Лихоносову, в общем-то, везде одинакова), а потому, что где-то там непременно будет лучше
И в ласковом Краснодаре он все полвека тосковал и жалел об оставленной им здесь «студеной чалдонской земле». И сожалел о том, что так и не написал своей главной книги, о Сибири:
С актёром Юрием Назаровым
Я что-то прозевал, оттого что не жил здесь подолгу. Я отдал много лет, чтобы вспомнить о казачестве, и забыл вспомнить самого себя. Я занимался чужими судьбами, чужим краем и пропустил свой. О Сибири еще по-настоящему никто не написал. Сибирские писатели, подражая писателям средней России, московским писателям, северным писателям, не написали такой книги, красиво, талантливо, для человека, который ищет отголосок своих переживаний, а не просто обеспокоен постановкой проблем. Литература жива своим чувством, чего нет в литературе сибирской. Разве что у Распутина. Бескрылость нашей литературы меня утомляет. Нет произведений, в которых бы мы все узнали свою жизнь не исковерканную, не загубленную, как это сейчас принято изображать, а какую-то лучшую жизнь, в ее мечтательных моментах, в той радости, которую мы в ней испытали, в том таинственном, что ощущает душа, когда вдруг приходит электричка, и ты едешь куда-то, видишь березы, болота, лица, слышишь разговоры
Когда чувствуешь, как движется жизнь: какое в Сибири суровое небо, как рано проходит лето, как стоят женщины на трамвайной остановке
Состояние неприкаянности и одиночества в городе юности ни в коей мере не были его упреком кому-то или чему-то. Литературный Новосибирск принял писателя очень душевно. Писатель Михаил Щукин главный редактор журнала «Сибирская горница» был первым, кто встретил его на Сибирской земле. Писатель Владимир Берязев, генеральный директор «Сибирских огней«, организовал ему выезд в область. А пока писатель грустно скитался по городским улицам и колесил по сельским дорогам, в гостеприимном доме двоюродного брата Владимира Шуваева его ждали хлебосольные хозяева с пирогами. До пирогов он так и не доехал, и их (70 штук!) пришлось раздать по друзьям и знакомым
Грусть и неприкаянность это скорее не реакция на частную ситуацию, а его обычное состояние, черта характера, обязательная составляющая его мировоззрения. То, что придает особую задумчивость, прелесть и грусть его произведениям, делая их «щемяще-родными, горестными и прекрасными», как писал о Лихоносове, пожалуй, лучший критик русского зарубежья Георгий Адамович
По следам «Чалдонок»
Во время своего сибирского паломничества Лихоносов побывал в Колывани, Северном и Остяцке. Северное для него, признается, как Тригорское для Пушкина. Полвека назад он приезжал сюда 19-летним студентом полным жажды романтических приключений. По впечатлениям написал лирическую повесть «Чалдонки», с которой вошел в большую литературу. Действие повести происходит в Остяцке. Оказалось, что Лихоносова в этих местах помнят и почитают.
Как они ждали меня! Как встречали! Какие слова говорили!.. Собрали по библиотекам все книги. Перед моим приездом их перечитали. Все же то, что книги у нас в советское время печатались большими тиражами, было очень важно. Они доходили в самые удаленные уголки, их можно было найти и в Средней Азии, и в Магадане, и в Анадыре, и в Калининграде, и в Тбилиси
Вот что потеряла страна. Это не мое тщеславие говорит, это жизнь, которой лишили нас.
В Остяцке по-прежнему живет Ольга Н., которая когда-то стала прообразом одной из его героинь. «Я со смущением к этому отношусь, признается писатель, - могли быть пересуды. Я не знаю, как к этому там относятся». А учительница Татьяна К. это ее он провожал с танцев до высоких сибирских ворот уехала в Кемеровскую область. Ее фотографию он переснял с Доски почета в школе. Библиотекари теперь собираются провести расследование на предмет всех видимых и возможных прототипов его «Чалдонок».
Пока Лихоносов жил в Новосибирске, в редакцию несколько раз звонили журналисты из Краснодара: «Наш Лихоносов у вас, не оставьте без внимания. Мало известно о его новосибирском периоде. Мы тут за ним ходим, записываем
». Коллеги очень точно уловили «формат» Виктора Ивановича. С ним невозможно обычное журналистское общение «вопрос ответ». Его можно только завороженно слушать, влюбляясь в его устные рассказы, в которых как будто ничего не происходит, пока не поймешь, что происходит что-то гораздо более важное, чем обычные происшествия. Поражаясь безупречности и музыкальности его речи (не случайно о нем с восторгом писал Георгий Свиридов), его слуху на слово и врожденному чувству языка.
Станут ли эти устные рассказы страницами его книг? «Пишу мало, жалуется писатель, журнал меня доконал (Лихоносов редактирует журнал «Родная Кубань». Прим. «ВН«). Такого уж я склада человек не могу все дела делать сразу
А впрочем, что загадывать: вот сяду в поезд, и музыка зазвучит
»
Где же вы? (наброски)
В. И. Лихоносов, Новосибирск,
середина августа 2007
Я стою на улице Станиславского, внизу, неподалеку от нашей 73-й школы, и всех вспоминаю. Я приехал ненадолго. Вы давно забыли о моем существовании, а я нынче всякий миг живу прошлым и на этом заветном пересечении улиц Станиславского и Котовского, глядя на окна одного дома, другого, на школьные этажи, скулю и возглашаю: где вы? Никого из вас нету там, где вы жили маленькими. Никто мне не встретился нечаянно в Кривощекове. Неужели ни один из вас не задержался в нашем старом углу? На улице Станиславского в «сталинских» солидных домах. Вокруг кинотеатра «Металлист» никого из вас не найдешь, все перебрались куда-то, и вот я стою и мне кажется, что меня бросили, что все вы завели себе где-то тихое счастье, а меня оставили посреди улицы горевать и лелеять забытые дни. Вы не услышите меня, вы фамилию мою не произносите давно, я исчез в никуда. Я и сам с трудом верю, что стою возле родной школы, что здесь, по улице Станиславского (по нашему «Невскому проспекту»), гулял компанией с девчонками. Вы привыкли к тому, что вы дома, и вот я неслышно напоминаю вам, что вы родом из Кривощекова, тихой левобережной окраины. Так куда же пойти мне в гости? К кому?