Свадебное платье от «Живанши»

— Ну, а что касается меня, — сказала Алла, запуская зубы в яблоко, — я считаю, что главная проблема деревни в том, что, как ни оденься, все равно будешь выглядеть хорошо.

— Это как? — спросили мы с интересом по этому поводу, даже перевернувшись со спины на живот, чтобы лучше ее видеть. Втроем — Алла, Света и я — мы все вместе решили провести это воскресенье на пляже.

— Очень просто, — ответила она, смачно хрустя яблоком, так что мне, глядя на нее, немедленно захотелось вытащить из сумки свое, что я и сделала.

— Вы же знаете, что после института я два года работала в Змеиногорске.

— Конечно, — нестройными голосами ответили мы.

— Если в мире было семь чудес света, из которых до наших дней сохранилось лишь одно — египетские пирамиды, то в Змеиногорске их было три, из которых два: церковь и базар были разрушены. Но в духе Змеиногорска — не в разгар борьбы с культовыми сооружениями, а в начале шестидесятых, когда кое-где их уже начали восстанавливать. А сохранилось лишь одно чудо — завод по выпуску ликеро-водочных изделий, построенный в XIX веке, но благополучно выпускающий водку до сих пор. На самом деле, единственное красивое здание на весь город.

Из достижений нашего времени — достопримечательностью и основным местом работы для более чем половины города — была тюрьма. Я, кстати, сразу же получила квартиру: половину огромного деревянного дома — особняка, как их называли в городе, — с окнами, выходящими на вышки с часовыми и забор с протянутой по верху колючей проволокой. Как в анекдоте: с видом на помойку и тюрьму. К счастью, в сторону помойки окна у меня не выходили.

Город был расположен удивительно живописно: среди пологих гор, сплошь заросших шиповником, черемухой и калиной. Собирать клубнику ходили за Караульную сопку, минут тридцать пешком. И куда бы ни пошел, надо было или подниматься на гору, или спускаться с горы. Родники и ручьи текли чуть ли не из-под каждого куста и камня. А прямо в центре города, рядом с библиотекой, из земли бил источник с целебной водой, образующей огромную лужу, к середине лета зарастающую ряской, камышом и весьма неприглядную на вид. Вообще луж хватало. Канализация в Змеиногорске, по всей видимости, тоже относилась к чудесам света и ремонту не подлежала. Отличить ключевую воду от канализационной было просто — ключевая не воняла.

Приехав, я сразу же посадила огород, в магазине ничего купить было нельзя, и меня об этом предупредили.

Алла с гордостью нас оглядела:

— Кстати, урожай был бешеный. Я ведь ничего не понимала в посадках, мне все соседка показывала. Но представляете, десять ведер огурцов, восемнадцать ведер помидоров, а уж кабачков и капусты просто немеряно! Ко мне мама приехала, так прямо умирала от зависти. Она на своей даче только что не спит летом на грядках, а все равно почти ничего нет. — Правда, — со смехом продолжила она, — местные говорят, что если в Змеиногорске в землю оглоблю воткнуть — к осени телега вырастет.

Загружена я была выше головы. В городе было всего две учительницы английского языка — я вторая, так что можете представить себе сами. К тому же квартира, в которой я жила, досталась мне после холостяка и тоже требовала бесконечной работы.

Поэтому мне было дико услышать от учительницы младших классов, что на выпускной бал в местный клуб я должна прийти обязательно, как самая модная девушка в городе. «А что вы наденете?» — спросила меня на следующий день пухленькая и хорошенькая дочка нашей заведующей гороно.

— Понятия не имею, — ответила я, судорожно припоминая все привезенные с собой платья. Самому новому из них было три года. Тогда мама зарабатывала получше. «Обязательно приходите!» — попросили меня и выпускники, отношения с которыми у меня сложились вполне дружескими, несмотря на то, что язык никто из них не учил и не собирался учить. Между прочим, я их понимала. Зачем в Змеиногорске английский язык? Предел карьерных мечтаний здесь — надсмотрщик в тюряге или водитель спиртовоза.

Между прочим, я была счастлива, купив себе через три месяца валенки, шерстяные толстые рейтузы и высокие резиновые сапоги, засунув подальше новенькие шикарные итальянские сапожки, после того как промерзла до костей, добираясь вечером пешком из школы домой. А ведь меня сразу предупредили, что в Змеиногорске нужнее всего осенью — резиновые сапоги, а зимой — валенки и лыжи.

Собственно, на том выпускном балу и началась моя личная жизнь. Сын учительницы литературы из нашей школы, вернувшийся из города и решивший поселиться в Змеиногорске с мамой, был самым симпатичным из всех, кто когда бы то ни было пытался за мной ухаживать. Как сразу же мне сказали: «Самого видного жениха выбрала!» Мы начали встречаться.

К этому времени моя мама переслала мне все мои старые платья, и я блистала в Змеиногрске нарядами даже семи-восьмилетней давности, приобретя устойчивую репутацию местной модницы и щеголихи. Хотя, честно говоря, сама себя я ощущала иногда довольно странно. Согласитесь, трудно привыкнуть к тому, что в этом платье ты ходила в 10-й класс, потом сдавала приемные экзамены, а сейчас в нем же ведешь урок и стоишь перед учениками.

С Романом наш роман развивался, но вяло. Он, конечно, починил мне калитку, забор, сделал новую лестницу в погребе, а то я боялась, что как-нибудь упаду с высоты четырех метров и сломаю себе шею, но дальше поцелуев дело у нас не шло. Меня это не беспокоило. Я по горло была занята ремонтом дома, огородом, не говоря уж о подготовке к урокам.

Но наступил день, когда Роман заговорил со мной о свадьбе. К этому времени я знала его достаточно хорошо, чтобы сомнений у меня даже не возникало. Я вполне прониклась критериями выбора женихов, принятыми в Змеиногорске: не пьет, не курит, работящий, образованный — к тому же красавчик. Выглядел он на самом деле хорошо — высокий, светловолосый, голубоглазый… Ну, что вы смеетесь! — накинулась она на нас со Светой, впрочем, едва сдерживая смех сама. — Пожили бы там, еще неизвестно, как сами заговорили!

В общем, я согласилась. Мы подали заявление в ЗАГС и назначили день свадьбы, правда, решив пока никого в известность не ставить. Так все и шло до тех пор, пока я как-то случайно не попала в Змеиногорский универмаг в день, когда выставлялся весь завезенный товар. Совершенно спокойно пройдя все отделы, я, как ударенная током, остановилась, не в силах оторвать глаз от платья.

Нежное, переливающееся, струящееся, как поток воды, с каким-то несусветным вырезом… — Алла тяжело вздохнула. — Можете мне поверить — это было нечто! Как и цена. Впрочем, как только я взглянула на ярлык, все стало понятно. Париж, «Живанши». Оно было в единственном экземпляре, и я не сомневалась, что купят его не скоро. Модные и дорогие вещи в Змеиногрске покупали только отпускники да студенты, приехавшие на каникулы домой. Для тех и других был не сезон. Октябрь месяц…

Померив его и твердо решив купить — в конце концов, свадьба бывает раз в жизни, ускоряя шаги, чтобы побыстрее оказаться дома и взять деньги, я вдруг увидела второй предмет, о котором мечтала каждый день, каждую неделю и месяц жизни в Змеиногорске… Немецкий бойлер для электрического нагрева воды. Стоили они с платьем почти одинаково. Только человек с садистским воображением мог поставить меня перед таким выбором. Дело в том, что вода в Змеиногорске подавалась в кран только холодная. Учитывая, что качали ее с глубины, — жгуче-холодная. В любую жару от нее леденели руки. Что касается зимы…

Алла глубоко вздохнула и честно призналась:

— Человек, там не живший, этого вообразить не может. Не помню, как я дошла до дома. Я немедленно позвонила Роману и час, пока его ждала, просто извелась от мыслей. Я, конечно, понимала, что нужнее бойлер, но…

Алла задумчиво посмотрела вдаль.

— Конечно же, Роман сказал, что нужно покупать бойлер, и добавил фразу, которая все и решила. «У тебя столько платьев, ты одета лучше всех, кого я знаю, зачем оно тебе? Куда ты в нем пойдешь? На вечеринку в школе? Или в гости к друзьям, где все рядом с тобой будут чувствовать себя неловко? А бойлер — это вещь. У нас ведь с тобой скоро могут быть дети…»

— И что дальше? — с жадным любопытством смотрели мы на Аллу. История нас просто захватила. — Ты купила бойлер или платье?

— Пойду искупаюсь, — деловито стряхивая с себя муравья, сказала Алла. — Жара сегодня жуткая. А что бы выбрали вы?

— Естественно, и то, и другое, — ни секунды не задумываясь, ответила Света, — занять, что-нибудь продать, да украсть — откуда я знаю?

— Ну а я сделала наоборот. Я не стала покупать ни то, ни другое. Наврала с три короба в гороно, подала заявление об уходе, собрала вещи и уехала.

— А как же Рома? — ошарашенно спросили мы со Светой.

Уже направляясь к воде, Алла, обернувшись на ходу, безо всякого интереса быстро закончила:

— Недавно я встретила свою бывшую ученицу из Змеиногорска. Она вышла замуж и теперь живет в Новосибирске. Она рассказала, что почти сразу же после моего отъезда он женился. Очень удачно. Вот только детей у них нет. Говорят, уже который год он безуспешно лечится от импотенции.

— Звучит прямо как Божье наказание, — задумчиво жуя яблоко, проговорила Света. Трогая ногой воду, Алла рассеянно ответила:

— Что касается меня, то я в этом не сомневаюсь…

Она то ли вздохнула, то ли охнула, опускаясь в воду, и, уже отплывая на глубину, на мгновение повернувшись, крикнула:

— А если бы вы меня видели в этом платье, то согласились, что наказание не такое уж и большое!