Новая книга стихов Татьяны Решке «Голубиные травы» была выпущена в октябре издательством Новосибирского отделения Союза писателей России. Что означает название сборника? Это поясняется в небольшом вступительном слове: «Вербена мифопоэтический символ встречи, полноты жизни и долголетия. Иногда ее называют голубиной травой. Согласно народным поверьям, вербену собирали в сумерках, «чтобы никто не видел« (ни луна, ни солнце), и предлагали земле в качестве искупления соты с мёдом». Книжные страницы это и есть не что иное, как место встречи автора и читателя.
«Горечью и тревогой отмечены многие строки этой книги, делится впечатлением от знакомства со стихами Татьяны Решке писатель Станислав Золотцев. Но не отверженностью от жизни, не чернотой взгляда на неё Всё то, что давит и душит, лишь морок своего рода, дурная пена, а жизнь подлинная, глубинная совсем иное. Задача поэта всегда, во все времена сказать людям, убедить их в том, что сердцевина жизни сладка и мудра, как «Яблоневый мёд». Один из лучших образов в этой книге (а в моей памяти вспыхивает древнее сравнение «поэзия мёд великанов)« »
Я люблю дарить весну
Белизне бумаги гладкой.
В тёплый дождь войду украдкой,
Ветке тополя приснюсь.
Я люблю густую тьму
Непроглядной, поздней ночи
Разрывать кострами в клочья.
Жарким шёлком обниму
Наготу колен и стебли
Неседеющих волос.
В неурочный час обедни
Бога я молю всерьёз,
Чтоб от ветра не поблекли
Сердцевинки чайных роз.
Чтобы не коснулся крова
Ранних гроз жестокий кнут!..
Верю: ангелы поймут
И несказанное слово.
Клавиши новенького рояля:
Сливочно-белые
Гладкие черносливы.
Молчат.
Отдыхают.
Дремлют.
Заговорят и я позабуду
Мир чёрно-белый,
Знакомый на ощупь.
Пойду по радуге,
Наугад.
Дождь
Меж всхлипов шин, плащей, галош,Нелюбопытной скользкой лени
Рассеянный и серый дождь
Шумел, шумел в недоуменье.
Скитался в глубине дворов,
Шуршал по черепичной коже.
Меж перепончатых зонтов,
Неразговорчивых прохожих.
Искал, который час подряд,
Земли, наморщенной от жажды.
А натыкался на асфальт
И на чугунные ограды.
Подкова на счастье
Бумажные горы, проекты, делаСтихи мои выгорели дотла.
Пустой обязаловки полон карман,
А годы-пролётки несутся
(Куда? В никудыкины степи )
Зима на носу, в небесах и души.
В таком помраченье стихов не пиши.
Всё в мире разболтано да нескладно!
Вот только однажды приснилось
Иду. Не по делу. Пустырь
в голове.
Вдруг месяц (подковкой!) забрезжил в траве.
Пытаюсь дотронуться и в тот же миг
Малютка-Пегас
(Пегас. То ли зверь, то ли птица?..).
И голос: «Надейся! находка случится.
В тот час, когда песен в душе ни на грош,
Когда будто вовсе не веришь, не ждёшь,
От пыльных бурьянов, осин непролазных
Детёныш, живой, озорной, кареглазый!
Как Феникс из пепла, родится он снова
Из найденной на дороге подковы».
Белою кошкой
Пурга ныряет
В гулкие глотки
Скрипучих подъездов.
Скачет, всю ночь напролёт гоняясь
По подворотням за чёрною мышью.
Пасхальное
Всё то, что входит в уши, выходя из уст,Затрагивает сердце, а не губы.
Слова имеют цвет, слова имеют вкус,
Слова имеют запахи и судьбы.
В словах мелодия, и в звуках глубина,
Дрожащая на обнажённых нервах.
Какая сладость хлебного зерна
В пасхальных благодарственных напевах!
С берестяной, весёлою корзиной
Войду я в старый город величать
Валун замшелый, рокот голубиный
И майских молний белую печать.
Зимний клён
Бороться с ветром Севера?Не стану я
Как плеть по венам снеговая прядь.
Я тих, я пуст, я сломан до отчаянья.
Рук не поднять.
На краешке земли моей стою.
А снег так плотен, что не продышаться.
И чудится: я мог бы удержаться
За белизну, за ветреность твою!
За властный жест невозмутимых рук,
Который в млечном воздухе не тает
Тебе послушна смерть моя седая,
Насмешливый, опасный, белый дух!
Не отпускай.
Пронзительная близость
Твоих снегов хмурь выметает вон.
О, весело!.. Снег, зелень в унисон.
Пусть даже вера стоить будет жизни
Я верую! Спаси и сохрани,
Мне так светло в руках твоих исчезнуть.
Сквозь ядовитый, гулкий хаос бездны,
Вот: в лунную ладонь мои огни.
Детство, как солнечный зайчик,
Скользило, не натыкаясь
На острые уголки мирозданья
Даже в самой тесной, пыльной клетушке.
А нынче даже на ровной дороге
Меня стерегут синяки да шишки.
Просто я стала большая.
Часто
Однако же забываю об этом.
Не успеваю затормозить,
И голову наклонить там, где нужно.
Вслед, над самым смертным обрывом,
Я буду с тобою во мгле, в беде,
В самом запутанном, непроходимом
За то, что жила навстречу тебе,
Ты жив пойдёшь в двух шагах от беды!
Пусть даже стихов моих не услышишь.
Мои стихи летучие мыши,
Над холодом сумеречной воды.
(May, ее любимым персонажам)
Там, за тучею горбатой,
За морскою синей далью
Тот, кого я угадаю
С полуслова, с полувзгляда.
Тот, кого укажут Руны,
Долгожданный, наречённый
То ли принц на белой шхуне?
То ли вор под флагом чёрным?
Море
Лижет шёлк песчаной кожи.
Жду о ком волна нашепчет,
Наморочит, наворожит.
Верный принц?..
Бродяга шалый?
На кого укажет случай?
Буду тёмными ночами
Сердце ветреное слушать.
Глубина капканы серых
Ям. Грядущее? Тем паче
Что за птицу, мое сердце,
Под гусиной кожей прячешь?
Нежен, ласков и доверчив
Добрый принц, мой гость. Поднять бы
Алое вино за встречу
И за день грядущей свадьбы.
Ладен, статен Ан не надо
Ласк его! и клятв не надо!
Чаяньям ночным в награду
Жду Ожога? Зелья? Яда?
Жду того, кто поцелуи
С губ сорвет, будто сворует.
Душу жадную и злую
Окольцует, околдует.