Старые чужие фотографии

Давно известно, что читать чужие письма — нехорошо. И если уж мы даем кому-нибудь подержать в руках, допустим, старые фронтовые треугольнички, то, значит, доверяем человеку самое, может быть, дорогое, личное.

То же самое и с фотографиями. Не каждому гостю в доме мы предлагаем полистать семейный фотоальбом. А если и висят у нас на стенах некоторые милые сердцу образы, то тоже далеко не всё можно и нужно повесить. Память семьи. Нередко святая.

Ветеран фотожурналистики, много лет отдавший работе в «Вечерке», принес в редакцию пачку старых бумаг и фотографий.

— Смотри-ка, что делается!

А сделано было следующее. Скорее всего, при переезде кто-то забыл впопыхах несколько семейных реликвий. А, может, и того хуже — решил от них избавиться. Не будем гадать — беду накликивать. Есть голый и простой факт: чья-то равнодушная рука выбросила на помойку небольшой семейный архив. Абсолютно уверен, что это сделала не та женщина, имя которой несколько раз повторяется на почетных грамотах от школы до комитета ДОСААФ: годы-то какие! Похвальный школьный лист 1939-го. Свидетельство участницы Всесоюзной олимпиады юных химиков — 1941 год. Краткий справочник для поступающих в институт 1949 года. То есть человек после войны еще несколько раз приходил в себя, чтобы набраться сил для поступления в вуз.

А потом фотографии-свидетельства относительно благополучной жизни: дома отдыха и санатории (раньше их называли курортами), в том числе и «Сосновка» 1964 года. Особая гордость тех лет — Кисловодск, Крым. Знать, трудовая биография удалась у человека. В то время за красивые глаза путевки не давали.

Надпись на обороте открытки из Крыма: «Здравствуй, дорогая Людочка! Целую тебя много раз. Я очень по тебе соскучилась. Папа говорит, что ты стала лучше учиться. Это меня очень радует. Слушай бабушку, папу. Учись старательно. Целую».

Это, по-видимому, самая ценная фотография — из некой дореволюционной мастерской Антонова. Муж — в шляпе. Жена, бабушка — в платках. Дети, братья и сестра жены или мужа. Пиджаки, косоворотки, добротная по тем временам обувь.

А вот фотография на память о первомайской демонстрации 1961 года. Женщина, скорее всего, с дочкой на фоне колонны демонстрантов с флагами.

Несколько почетных грамот разных лет.

И вот уже как официальные свидетельства эпохи — пожелтевшие вырезки из газет. Начало марта 1953 года. «В понедельник, 9 марта с. г., в момент погребения тела Председателя Совета Министров Союза ССР и Секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина, ровно в 12 часов дня по московскому времени произвести артиллерийский салют… остановить на пять минут работу всех предприятий и транспорта…»

Большая подборка о похоронах, видимо, особо чтимого в семье Юрия Андропова…

Тема драматической судьбы русской семьи неисчерпаема. Кому как, а мне намного интереснее в любом доме как свидетельства эпох не «Битлы» на стенах и даже не «Папа Хэм». А вот такие пожелтевшие от времени, с ломаным глянцем по углам, а то и в черных деревянных рамках фотографии.

Раньше в фотоателье снимок очень тщательно выстраивался. Муж в кресле, рука жены на плече, на заднике пальмы или плавающие лебеди. И есть в этих застывших нарочитых позах что-то настоящее, фундаментальное, как памятный камень, который никакая рука, казалось, не поднимется выбросить. Увы, выбрасывают…

Еще лет двадцать назад в редакцию позвонила жена одного известного новосибирского архитектора: сделайте что-нибудь, умерла старая супружеская чета, квартира отдана работнику ЖЭУ, тот заселяется и выбросил на улицу все, по его разумению, стариковское барахло. Корреспонденция была написана. После публикации что-то прибрали родственники. Но это было давно, и наше отношение к памяти минувшего на переломе эпох было вопиющим.

Это в те годы вошло в обиход привнесенное Айтматовым в современную литературу слово «манкурт» — типа Иван, не помнящий родства. Это было время вопиющих безобразий на новосибирских кладбищах (даже перечислять не хочется). Помню, когда я впервые оказался не где-нибудь далеко за рубежом, а в приволжском Димитрове и заглянул на городское кладбище, то был потрясен: ухоженные двухсотлетней давности могилы купцов и офицеров, мещан, простых горожан, уважающих свой род и свою историю. Пресловутый мусорный ветер перестройки не коснулся, к счастью, российской глубинки. Политика шумит ведь в верхушках деревьев. Вековые стволы и корни на месте…

Сейчас на наших кладбищах относительный порядок. И вроде восстанавливается память об ушедшем. Начали с уважительного отношения к Великой Отечественной войне, постепенно оно распространяется и на другие сферы нашей жизни. Но вот случается же…

Чужие фотографии. По большому счету, фотографии как свидетельства эпох не могут кому-то принадлежать. Они одновременно и вне времени, и свидетельства оного. Они ничьи и всех одновременно. Как-то я сказал об этом одному известному новосибирскому фотомастеру. И он на меня обиделся: а как же авторское право?

На мой взгляд, это разные понятия: право, юридическая собственность и принадлежность к эпохе. Дай Бог, снимать так, как это делали или делают, например, Поляков, Новиков, Лакшин или Югов. В Новосибирске десятки превосходных фотомастеров, фотокорреспондентов и фотохудожников (специально разделяю эти понятия).

Но никакая самая совершенная фотооптика, фототехника или фотомастерство не заменят моментального оттиска эпохи. Как некогда мальчишка Рашид Ахмеров поймал в объектив простенького трофейного фотоаппарата самого Александра Покрышкина.

Вытащите из чуланов, «тещиных комнат» старые альбомы, пакеты со старыми фотографиями. Может быть, там сохранились еще свидетельства минувшего. Не всегда оно было радужным. Но у нас с вами было великое прошлое. Пригодится не только внукам.