У поэта Анатолия Сухаржевского недавно вышел в свет новый поэтический сборник «Тайна исповеди», изданный
Луна на небе желтою краюхой,
Зубцами бор сосновый вдалеке
Медведице уперся прямо в брюхо.
А звезды, как алмазы в вышине,
На небосклоне бархатом сияют,
И Млечный путь рассыпан в стороне —
Не он ли Богом выстелен до рая?
Какая благодать, какая тишь,
Величественно чудо мирозданья!
И восхищенно ты один стоишь,
Ногами уперевшись в основанье.
Жене
Мир на две части поделен —На суть и тень,
На ночь и день,
На добрый знак,
На черный зрак,
На мощь скалы,
На дрожь ветлы,
На детский смех,
На вечный грех,
Восторг и боль,
На лунь и смоль,
Пустыни гнет
И щедрость вод,
На даль и близь,
Мороз и зной,
Лишь неделимы мы с тобой!
Могучий куст изнемогает —
Обвешан гроздьями стоит.
Земли касается иная,
Блестя в траве, как малахит.
Отяжелевшие, упруги,
Через подпорочную клеть
Согнулись ветки, словно дуги,
Еще чуть-чуть
Спросил я куст:
— А знаешь, милый,
Зачем ты мучаешься так?
Плоды все высосали силы,
Смотри, как ветки ты напряг.
Все лето ждешь, согнувши спину,
Когда же сборщики придут?
Они плоды твои отнимут,
Тебя в сиротстве бросив тут.
Увидишь тучи да ненастье,
Да кости часто будут ныть…
— Зато, — мне куст, — какое счастье
Кому-то
Июль
Желтый и оранжевый, зеленый,Белый, черный, красный, голубой…
Сказочно рассыпано по склонам
Разноцветье, вставши над травой.
Тяжело шмели перелетают,
Добродушно пробуя с басов.
Бабочки бесшумные взмывают
Чуть поодаль над ковром цветов.
Музыке под стать их крылья бьются,
Радужным восторгом полня мир.
От цветов так сладко задохнуться,
Что качает ласково зефир!
Бабье лето
Подсолнухи согнулись до земли,Не в силах больше головы держать.
Тугие стрелки лука полегли,
Морковь же прет — и грядок не видать.
Ну, чем не поросята кабачки,
Свекла стеной, петрушка, как ковер.
Качаются фасольные стручки,
Стуча, как погремушки, о забор.
Ботва картошки с добрые кусты,
Шуршит сухими шапками укроп.
И брюква свои жесткие листы
Развесила — ну, вытащили чтоб…
Залитый щедрым солнцем огород,
По грядкам Жучка скачет, всех смеша.
Издревле бабьим летом звал народ
Такие дни, ведь бабья в них душа!
Охота
Какая страсть в убийстве, как охотаДичь выследить, прицелиться и — пли!
И в тот же миг пронзает боль
Лишив (за что?!) и неба, и земли.
И стынет кровь на трупе бездыханном,
Ты защищался или грызла месть?
Ты лезешь в снег по пояс, только странно,
Коль ты захочешь эту птичку есть.
Да есть-то
Январский ветер перья ворошит.
И лапы растопырив возле дочки,
Азарта жертва мертвая лежит.
Дочь рада, что не зря отец старался,
Темнеет. Сосны хмурые стоят.
Ну, слава Богу, выходной удался:
Убили птичку. Это ли не фарт!
Первый снег
Беспомощные, путаные мысли —Вот снег идет, предвестник хмурых зим.
Дороги в снежной мякоти раскисли
И ранами следы колес по ним.
Так густо снег ложится, так упорно
На ребра крыш, на сонных голубей…
Листвой обремененные, покорно
Согнулись ветви грузных тополей.
Еще чуть виден из окна слепого
Сквозь снег плывущий каменный фасад.
Белым-бело,
И надо ведь, чтоб в самый листопад!
