Новосибирск 1.5 °C

…Была, есть и будет!

01.03.2008 00:00:00

Весёлое было время…

«ВН» шел уже седьмой год, когда я, замирая от страха, сидела в приемной редактора и ждала: возьмут — не возьмут… Взяли.

Это было время, когда за «Вечёркой» занимали очередь в киоски «Союзпечать», а работать в ней считалось престижно.

Я — сотрудник отдела промышленности, строительства и транспорта. Заведующая отделом — Ольга Владимировна Семко, журналист с опытом, делала самый первый номер «Вечёрки». Второй сотрудник — Аркадий Антонов. Высокий рост, римский профиль — гладиатор. Он и был им: правым — помочь, неправых — вывести на чистую воду. Этим он и занимался, приводя в трепет руководителей предприятий и заставляя вздыхать профессиональных сыщиков. Но Аркадий был неумолим и, несмотря на все угрозы и предупреждения, которые сыпались на его голову, добивался своего: или очередной герой его расследований получал по заслугам, или автору очередной раз угрожали.

— Пойдёте на завод, сделаете один авторский материал, один свой, — даёт задание завотделом.

Что такое «свой» материал — это понятно. А вот авторский материал — уже анахронизм, о котором помнят немногие. Я — помню… Это 150 строк на первую полосу под рубриками: «Слово участникам соревнования».

В парткоме давали нужную фамилию, чтобы, значит, не ошибиться, и с нею, с фамилией, идешь в цех.

…Ровные ряды станков, на станках — флажки. Гул работающих механизмов, солнце бьет через закопченные окна. Хорошо…

Поговорили, записали что нужно в блокнот, теперь в КБ — за зарисовкой. Был такой жанр: «яркое солнце бьет в окна, создавая особое рабочее настроение, мужчина с седым ёжиком волос (начальник КБ) склонился над ватманом. Не иначе зреет новая интересная идея». И дальше в том же духе…

Теперь в редакцию. Быстро все написать, сделать звонок в партком, вычитать: правильно ли расставлены акценты… Все готово. Завтра в номере. Ура!

Так набиралось 40 процентов своих материалов и 60 — авторских. Обязательных!!! В конце месяца считаешь — плакать хочется. Теперь уж точно на профсоюзном собрании помянут. А еще летучки, планёрки, редколлегии… Сидишь, нервничаешь: неужто опять дежурный по номеру сделает замечание? Критика, в общем-то, не помогала, а из равновесия выбивала. А ведь еще нужно написать — тоже в номер — о малярах, каменщиках, штукатурах…

Город рос вширь и ввысь. Именно на семидесятые годы пришёлся пик массового жилищного строительства. Серые пятиэтажные коробки заполнили улицы, кварталы, проспекты. И никаких архитектурных излишеств: советскому человеку они не нужны, главное — чтобы была крыша над головой. Строительный конвейер работал на полную мощность и даже сверх того. Тысячи, десятки тысяч семей оставили тогда коммуналки и переселились в отдельные квартиры.

Именно тогда появляются Затулинский и Станиславский, Юго-Западный и Троллейный жилмассивы. Тогда и была решена участь архитектора: его оттеснили на второй план — за строителем.

— У нас нет архитектуры как таковой, у нас есть только привязка: прислали нам проект из Москвы, вот мы его и привязываем к местности, — объяснили мне в «Новосибгражданпроекте» — институте, формирующем облик Новосибирска.

Какое уж тут творчество. Но тема меня увлекла. И к заданию написать о строительстве Затулинского жилмассива я отнеслась с воодушевлением. Написала строк пятьсот — на две полосы, осталась половина: в секретариате хорошо поработали. Вылетел и образ, который я вынашивала (он казался очень удачным): однообразный и скучный, как пустыня, — это о жилмассиве.

Потом пошли материалы о других жилмассивах, но картинка оставалась прежней: пятиэтажные серые коробки. На 70 процентов Новосибирск застроили этими коробками. Тема оказалась достойной того, чтобы ею всерьёз заняться.

Для журналиста очень важно найти свою тему. Градостроительство, архитектура стали «моей» темой. Сначала это были восторги: перед Дворцом бракосочетаний, первыми девятиэтажками на Красном проспекте (за путепроводом), перед ГПНТБ… Но поводов для восторгов было мало. И пришли вопросы: почему же город такой серый, безликий? Ответ можно было найти только вместе со специалистами — архитекторами и строителями. И мы его искали. Но ответ нашли вот только недавно.

Отдела науки в «ВН» не было. Был сотрудник отдела культуры, который и отвечал за тематику. На целых 13 лет я стала этим сотрудником.

…Дом учёных Академгородка. Большой зрительный зал, погружённый в темноту: идет демонстрация художественного фильма «Девять дней одного года». Во весь экран — белая кирпичная стена и на её фоне маленькая фигура человека, идущего вперед.

— Да это же Институт ядерной физики! — чуть слышно выдохнул сидящий рядом мужчина.

Почему-то именно этот прекрасный кадр из знаменитого фильма ассоциируется у меня с Академгородком: наука — огромное белое пятно, и человек, пытающийся проникнуть в тайны этого «белого пятна».

Отметившее в 2007 году свое пятидесятилетие, Сибирское отделение Российской академии наук (в недавнем прошлом СО АН СССР) переживало в 70–80-е годы, может быть, свои лучшие времена.

«Люди науки», «В лабораториях сибирских учёных», «Поиски и открытия», «Проблемы внедрения» — эти и подобные рубрики не сходили со страниц газет. Присутствуют они и на страницах «Вечернего Новосибирска». «Люди науки» — Лаврентьев, Трофимук, Боресков, Беляев, Кутателадзе, Коптюг, их коллеги и соратники, отцы Академгородка, которые его создали, — герои многочисленных публикаций.

Кто они: небожители или простые смертные? Если и простые, то из тех, кто на сто процентов использовал дарованный им потенциал. Тогда, в 60–70-х годах, ещё живы были те, кто познал тяжесть гонений на генетику («продажная девка империализма»), на кибернетику (вообще «лженаука») и сохранил в чистоте имя учёного. О них — уже известных, ещё мало кому известных — писали все издания. Старался не отстать от всех и «Вечерний Новосибирск».

А ещё была Медицинская академия, только что справившая новоселье в Нижней Ельцовке, Академия сельхознаук — ВАСХНИЛ… Так что в городской газете этой теме отводилось достаточно места. Были промахи, были успехи. Всё, как у всех и как в любой работе.

Другие темы

— Едешь в Академгородок. Университет… — в общем, делай, — редактор был немногословен. Задание как задание.

Еду, чтобы написать о молодом человеке, прибывшем из Москвы, — Вадиме Делоне, родственнике, между прочим, известного академика.

Познакомились. Скромный, вроде бы застенчивый, симпатичный, открытое, хорошее лицо. Договорились встретиться вечером у моей приятельницы, которая работала в НГУ и жила рядом.

«Студент, придет голодный», — решили мы и нажарили сковороду картошки.

Пришёл, с охотой сел за стол. Разговорились. Начал читать свои стихи. Они показались нам какими-то очень грустными, безнадёжными, никакого просвета. А у нас-то — кругом солнце… И вообще у нас всё замечательно.

Помню, мы чувствовали за собой какое-то неясное, непонятное (откуда оно?) превосходство. Может быть, потому, что были просто молоды и радовались жизни, а у него эти чувства как бы отсутствовали. В общем, видел мир как в кривом зеркале, а мы-то — в прямом…

Под этим заголовком — «В кривом зеркале» — и появилась на свет статья.

Накануне заместитель редактора, подписывающий номер, с непонятным мне беспокойством сказал: завтра выходим… Ну, выходим и выходим. В первый раз, что ли…

Вышли… Звонков никаких, откликов — тоже. Всё тихо и спокойно. Дня через два случайно на улице встретила своих коллег — собкоров центральных газет.

… — Ты зачем согласилась это писать? — с упрёком сказала одна.

— Мне тебя жалко, — добила другая.

Я пожала плечами: а что особенного?

И только много лет спустя, когда в одном из выпусков программы «Время» я услышала, что в Париже скончался известный правозащитник, один из группы смельчаков, вышедших на Красную площадь в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию, Вадим Делоне, — я поняла, в чём дело…


Номера газет с материалами об обществе «Память» сохранились. Газетная бумага пожухла и пожелтела. Может, выбросить? Ведь прошло 20 лет с того времени, когда они были написаны и опубликованы…

О «Памяти» тогда писали все издания — и местные, и центральные. Повышенный интерес проявляли партийные и советские органы, спецслужбы.

«Чему учит «Память», «Уроки «Памяти», «А был ли митинг?», «Мнения» — заголовки из «ВН», которые, в общем-то, говорят сами за себя. Читаю как бы заново эти материалы.

«Память» — историко-патриотическое объединение. Возникла на самодеятельной основе. В числе организаторов — сотрудники Новосибирского научного центра. «Цель организации — поднять общественный интерес к истории, к патриотическому воспитанию, к решению сегодняшних актуальных проблем», — писала тогда газета. Злободневно? И сейчас — тоже злободневно.

А тогда на дворе стоял июль 1987-го, перестройка, её первые шаги.

Материал давался с большим трудом. От меня требовалась жёсткость в оценках, а её было маловато…

Нет, не буду выбрасывать эти старые номера. Пусть лежат… На память…


…Велик соблазн отступить от заданной темы и закончить заметки днем сегодняшним.

Жизнь изменилась. И изменилась не только внешне. Изменилась и журналистика. Что-то в ней привлекает, что-то — категорически нет. Но во все времена, какими бы они ни были, газета была, есть и будет!

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: