Новосибирск 4.1 °C

Затёртое имя

29.03.2008 00:00:00

Нам, людям суетного века, всегда не хватает времени навестить своих усопших родственников: схватить бы удачу за хвост, удержать ее, а мертвые подождут. Им некуда торопиться. Все равно встретимся когда-нибудь, тогда и поговорим… Так считают многие, не думая о том, что души живут до тех пор, пока о них помнят. А стоит только позабыть, как они тают, словно свечки. И если никто никогда не помянет добрым словом, так и сгорят до самого фитилька. И угаснут. И встреч не будет никогда.

Со свечки капала душа…

Отчасти поэтому и существуют поминальные субботы, не дающие померкнуть душам покойных. Ведь в поминальных записках никогда не указываются фамилии. Только имена. И если священник молится, к примеру, за Владимира, значит, молится он за всех Владимиров. За тех, чьи могилки быльем поросли, а близкие люди и имени-то такого уже не помнят. У кого и родственников никогда не было. Кто пропал без вести, сгинув в далеких краях.

Большинство людей к таким дням памяти относятся с почтением и стараются выбрать время для похода в мертвые города. Или зайти в храм и поставить свечку за упокой. Заглянем туда и мы. Нам всем есть кого вспомнить.

Сегодня в церкви особенно многолюдно. Люди крестятся, что-то тихонечко нашептывая. Пахнет ладаном и свечным воском. Потрескивают фитили, покачивая алые огоньки в такт танцам призрачных душ. В храме их наверняка собралось немало. В народе говорят, что если хорошенечко приглядеться, то можно даже увидеть движение души.

— Смотри, доченька, как кивает свечное пламя, — обратилась ко мне старушка в черном платке. — Так здоровается душа. Зажги свечу — помяни усопшего, и он обязательно ответит тебе, качнув огонек. Души же, как мотыльки, на пламя слетаются. Но только на те огни, которые зажжены в их память.

Я зажгла свечку, поставила ее на канун — панихидный столик с медными подсвечниками — у распятого Христа и прошептала: «Бабулька моя любимая, я всегда помню о тебе. И пусть там, где ты сейчас, тебе будет хорошо». Огонек запорхал, словно бабочка. Я невольно вздрогнула, а старушка, улыбнувшись, сказала: «Ишь, как пламя затанцевало. Эта бабушка твоя радуется, что ты о ней не забываешь».

По соседству со мной «зажигали» души своих родных и близких много людей. Тем, кому не хватало медного места на кануне, терпеливо ждали, покуда догорит очередной памятный воск. Когда от него оставался почти один фитилек, огарки тут же убирали здешние служители. На переплавку. У душ свой, свечной регламент встреч.

Видеть — не значит верить, верить — значит видеть

В городах мертвых, а таких «городов» в Новосибирске семь, гостей в этот день тоже немало. Хотя церковь и не призывает в поминальную субботу посещать кладбища, для этого отведено специальных два дня после Пасхи, но люди все равно отправляются на погосты, навестить родных и близких.

Гости бережно укладывают цветы на могильные курганы. На столиках раскладывают поминальную снедь, а у мраморных изголовий ставят стопку, до краев наполненную водкой. Сверху — кусочек черного хлеба. Так у нас, русских, принято. Церковь утверждает, что водка лишь навредит покойному, что Господь винопития не поощряет, но мы все равно наливаем душе. Пусть, мол, не выпьет, так хоть пригубит. И хлебушком закусит.

Конечно, все это напрасно. Нечем ей — душе — ни выпить, ни закусить. Тела-то нет давно. Но хоть порадуется, что не забываем.

Среди ухоженных могил, увы, есть и заброшенные. Покосившиеся кресты, облезшие ограды, выцветшие фотографии, затертые снегом и дождем надписи. Встречаются и такие, на которых даже не видно, кто похоронен. Или вообще курганы, ставшие мусорными свалками.

— Обидно, когда о покойных никто не помнит, — вздохнул могильщик Сергей, подрабатывающий на «Гусинском» кладбище. — Но еще более досадно, когда сами посетители кидают мусор на соседние могилки. А уж если видят неухоженную, то вообще бросают туда все, что можно. И объедки, и бутылки. Каково душе видеть сверху свое пристанище в запущенном виде? А если после смерти тебя забудут и бросят на произвол твою обитель? Жаль, что многие живые об этом не думают. А зря.

На кладбище, уверяет Сергей, когда спускаются сумерки, начинается своя жизнь. Здесь собственные уставы и законы. И коли ты при жизни напрочь позабыл об усопшем, то будь уверен, что после смерти, когда твоя душа присоединится к нынешним, тебе обязательно это припомнят.

«Видеть — не значит верить, верить — значит видеть» — это изречение одного из служителей церкви, бесспорно, верное. Разумеется, он имел в виду явление святых или чудес, вроде «плача» икон или самовозгорания священного огня в Иерусалиме. Но разве только об этом речь?

Этот длинный путь в бесконечность

Недаром говорят, что если ты не веришь в призраков, то ты их никогда не увидишь. Но если готов к встрече с ними, она обязательно случится. Ведь не все души улетают ввысь. Некоторые «застревают» между небом и землей, скитаясь среди живых.

Согласно библейским трактатам, душа человека до третьего дня находится рядом с его родными. Затем, с третьего по девятый день, ей показывают загробный мир. А начиная с девятого дня для нее наступает особо тяжелый период, она идет по мытарствам, где познает все свои грехи. Наконец, в сороковой день оканчиваются терзания, и душа снова возносится ангелами на поклонение Богу, занимая очередь в ожидании Страшного суда по ее земным делам, духовному состоянию и по поминальным молитвам церкви и близких. А если не помянет никто добрым словом, то может случиться и такое, что груз грехов потянет ее вниз. Вот и зависает она, обернувшись призрачной дымкой.

Могильщики не раз замечали, что над могилами по ночам мигают синие огни. Ученые объясняют это мерцанием фосфора, который исходит от мертвых костей. Но как объяснить сизый туман, который клубится над каждым курганом? От него всегда жутко холодно даже в летний жаркий день. А стоит лишь приблизиться, как он перебирается на соседнюю обитель. Возможно, что этот туман и есть призраки. Бестелесные, размытые тени. Они ждут гостей, чтобы те помянули их и попросили за них прощения. Сами-то бессловесные.

Поутру кладбищенская дымка рассеивается. И видения исчезают. До следующих сумерек. Ходят слухи, что кладбище огорожено невидимой стеной, которая не выпускает призраки за его пределы. Может, оно и так. Ведь погост — как остров, в замкнутом пространстве. Время здесь остановилось. И воздух здесь другой, и ритм. И такая звенящая тишина…

Как ни парадоксально, но кладбище — самое жизнеутверждающее место. Посреди такой «концентрации смерти» ощущаешь себя живее всех живых. И начинаешь думать о мертвых.

Тихая гавань

Как правило, чаще посещают кладбища люди уже почтенного возраста. Особенно, когда самим вот-вот туда отправляться. И при каждом приходе на погост пристально присматриваются к будущему месту «жительства». Подмечают все детали, подыскивают местечки, желательно поближе к родственникам. А чтобы родные не обижались, ежели что не так, разговаривают с ними, вспоминая все хорошее, что было у тех при жизни. Усопшие не обижаются, им такое соседство наверняка будет в радость. А уж тем более радостно, что поминают их, а значит, и путь в бесконечность, после обещанного божьего суда, будет коротким.

— Миленькая ты моя, — причитал на могилке своей жены дедушка, утирая носовым платком желтые слезы. — Недолго уж осталось, скоро встретимся. Я за тебя каждый день молюсь, свечки святым ставлю. Ты уж не обессудь, коли редко приходил. Все некогда было. Я тут конфетки принес, оставлю, отведаешь. Жаль, что местечка в оградке нашей маловато. Придется тебя потеснить, голубонька ты моя. Детки-то наши совсем меня, старого, позабыли. И у тебя, чай, не были лет десять как. Может, хоть навестят, когда меня привезут.

Увы, деда могут и не похоронить рядом с женой. Коли умрет в одиночестве, так кому он нужен? Закопают на свободном участке, за государственный счет. Вобьют деревянный крестик — и все. И будет еще одна заброшенная могила, еще одна мятежная душа.

Года два назад на новосибирских кладбищах разрешили строить семейные склепы. Чтобы там можно было хоронить всех своих родственников, не ожидая особого разрешения. Но у нас такие погребальницы почему-то не прижились. Как сообщили в мэрии, за весь год ни одной заявки, хотя участки под них определены на каждом погосте. Разве что цыгане отдают им предпочтение. И, нужно сказать, их склепы порой не хуже египетских пирамид.

Так, один цыганский склеп представляет собой кубическую полую конструкцию из строительных плит размером три на три метра и сверху залитую цементным раствором. Стены покрыты пластиковыми панелями, на полу персидский ковер. Внутри установлены стеклянные столы с хрустальными вазами полными ювелирных изделий и денег, аппаратура, ящики со спиртным, мешки с одеждой покойного. Столь тщательно «упаковывают» ромалы усопших, чтобы те ни в чем не нуждались в загробном мире. Такие у них правила.

Наши люди — скромнее. Они в гроб драгоценности не кладут. Да и склепы им, судя по отсутствию заказов, не по карману. Что до души, то ей абсолютно все равно, какой она национальности, народности. Там, за горизонтом, она — национальность — у всех одна. И у всех одно желание: «Помните имя мое».

И мы помним. И зажигаем свечи.

Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: