Новосибирск 1.5 °C

В списках не значился

12.04.2008 00:00:00

Два года в Чечне и Ингушетии мать искала погибшего сына

Галина Тимофеевна Нестерова

Семейный фотоальбом Галина Нестерова пересматривает очень редко. Смотреть на снимки Андрея, старшего сына, без слез не может. Более десяти лет прошло с того момента, как он погиб в одной из перестрелок при штурме Грозного. И два года из них она, потеряв надежду добиться от его командиров информации о времени и месте гибели сына, провела в самостоятельных поисках. Решиться на поступок, который она совершила, пройти теми же дорогами, которыми она прошла, способен не каждый. В разгар одной из чеченских кампаний Галина Тимофеевна отправилась на поиски своего сына-солдата. Она побывала и на передовой, и в тылу противника, и в госпиталях для раненых.

Так, «без вести» или в плену?

Одна из последних фотографий Андрея

Андрей служил срочником во Владикавказе на границе с Чечней. К службе относился с почтением. Началась она с ленинградской сержантской школы, в «горячую точку» отправился, имея лычки младшего сержанта. Матери писал часто. Но после штурма Грозного переписка внезапно прекратилась. И тогда Галина Тимофеевна решила начать его поиски.

— Сначала мы обратились в областной совет солдатских матерей, — рассказывает Галина Нестерова. — Но нам ответили, что этот солдат находится не в их ведомстве, так как числится он в Северокавказском военном округе. Потом нам позвонили, сказали, что он в Шали, живой. Некоторое время спустя позвонила снова, сказали, что он уже в списках без вести пропавших. Что для матери мучительнее, чем неизвестность о судьбе сына? Вот и решили поехать, чтобы разузнать все самостоятельно.

Но одно дело решиться, а другое — отправиться. Когда с родственниками подсчитали примерные расходы, по минимуму прикинув, сколько времени уйдет на поиски и сколько денег — на переезды, поняли, что собственных сбережений не хватит. Выручила областная администрация, оплатив дорогу.

— Когда я и моя золовка Валя приехали в 503-ю часть, где служил Андрей, нам передали, что теперь он в плену, — вспоминает Галина Тимофеевна. — Даже в «Красном кресте» сказали, что его обнаружили. Но оказалось, что это не он.

И женщины тогда отправились из Владикавказа в Грозный, чтобы встретиться с Басаевым. Коль наши командиры точной информации дать не могут, решили спросить у другой стороны. Поселились в Ханкале, до которого добираться пришлось вертолетом. Там оказалось, что в России матерей, ищущих своих сыновей, не они одни. Встретились с другими матерями и уже вместе стали выстраивать план дальнейших действий. Но переживания и усталость дали о себе знать: Галина Тимофеевна вдруг плохо себя почувствовала, поэтому на эту встречу не попала. С Басаевым разговаривали ее новые спутницы. Но с боевиками ей все же довелось пообщаться. Она вспоминает, что особой жестокостью они не отличались, скорее даже наоборот.

Шли мы как-то мимо базарчика, — рассказывает она. — Вдруг останавливаются несколько «волг». Из них выходят мужчины и направляются к нам. Вот, думаю я, сейчас нас похищать будут. И тут моя «напарница» кричит одному из боевиков: «Вы Магомед?» Один из мужчин подошел к нам, расспросил, кто мы и зачем. Когда узнали, что я ищу своего сына, на удивление согласился помочь. «Езжайте в Сурхахи, — сказал один из боевиков. — Там вы наверняка разыщете своего сына».

То, что боевики согласились посодействовать, вполне объяснимо. Естественно, жест тот не был бескорыстным. Как известно, за каждого нашего солдата враждующая сторона просила в качестве выкупа освободить из-под стражи и передать их боевика. Что же касается гостеприимства, то из рассказов Галины Тимофеевны стало ясно, по-настоящему доброжелательно относились именно к новосибирцам местные жители. В советское время граждане Чеченской Республики участвовали в строительстве нашего города. «Даже в автобусе мы не платили, — вспоминает она. — Не брали с нас деньги, объясняя, что с гостей денег не берут».

Место гибели сына — обычная девятиэтажка

В Сурхахи женщины встретились с одним из полевых командиров, Хасаном. Тот им ответил, что сейчас он собирается на свадьбу, где будут все полевые командиры. Он пообещал, что если ее сын находится в плену, то его сразу же выдадут. Точнее, не сразу, а неделю все-таки придется подождать.

Все эти семь дней Галина Тимофеевна пробыла вместе с Валентиной в Чечне. Так получилось, что как-то они оказались около той злополучной девятиэтажки, где, как потом выяснилось, и убили ее сына. И здание это едва не осложнило жизнь еще и женщинам.

— Смотрю, а прямо передо мной в нескольких метрах мужчина с автоматом стоит, — говорит Галина Нестерова. — Такое ощущение, что мне кто-то говорит: уходите отсюда быстрее! Мы только бросились бежать в сторону трассы, как началась стрельба. Смотрим, а тут наши ребята на БТР едут, заскочили на машину. Вот так и спаслись.

Какое-то время Нестеровой и ее «боевой подруге« Валентине пришлось жить в небольшом вагончике. Они постоянно находились в страхе, что вот-вот начнется обстрел. Поэтому, чтобы хоть как-то уберечь себя от пуль, окно заложили сумкой с одеждой. Свет ни вечером, ни ночью не включали. Еды не хватало, деньги берегли на обратный путь. Если удавалось раздобыть банку тушенки, то это был великий праздник. «Сама-то в голодный обморок не падала, а вот моей родственнице однажды плохо стало,- рассказывает Галина Нестерова. — Я тогда сильно напугалась».

12 декабря был слет полевых командиров. Один из боевиков сказал женщинам, что здесь искать бесполезно: он поговорил со всеми — солдата Нестерова нет.

Галина Нестерова решила продолжить поиски сначала во Владикавказе, потом в Ингушетии. И тоже безрезультатно. Четыре месяца спустя приехала домой. Одна из знакомых ей сказала, что за без вести пропавшего сына ей должны выплачивать компенсацию. Галина Тимофеевна отправила запрос в военную часть, где служил ее сын. Через месяц из Ростова ей сообщили, что нашли парня, похожего на Андрея. «Пробили по базе данных. Большие сомнения возникли с N 274. Рост не совпадал. Указано было 175, а он был 185». Как оказалось позже, скорее всего замеряли второпях, ведь у него нога была несколько согнута. Сразу же нашлись пропавшие документы. Как оказалось, труп солдата пробыл там два года и семь месяцев.

Чтобы привезти Андрея на родину, нужны были немалые средства. Деньги собирали всей деревней.

— Как дошли до морга госпиталя, не помню, — продолжает Галина Тимофеевна. — Ноги не несли. Как проходило опознание — тоже не помню. Перед тем, как стали заваривать гроб, разрешили проститься. Теперь звук паяльной лампы я на дух не переношу.

Обелиск в посёлке — священное место для Галины Тимофеевны и её младшего сына: на одной из мемориальных плит выбито имя Андрея

Когда она приехала из Грозного, заболела. Выходила соседка, врач по образованию. Возила из города разные лекарства «килограммами», как выразилась сама Галина Нестерова. Теперь в их семье остались только она и младший сын: муж ее умер, спустя два года после окончания ее поисков. Хозяйство, за счет которого существовали долгое время, пришлось бросить, Галина Нестерова заболела сахарным диабетом, постоянно возникали проблемы с давлением. Денег на дорогостоящие лекарства не хватает до сих пор. Иногда помощь поступает, но не совсем та, что необходима. А ведь нужно и старенький дом подремонтировать, и на лекарства. Единственное, что как-то ее согревает, так это уверенность, что ее второй сын служить точно не пойдет. У него уже белый билет. Вдвоем и живут. И приходят к мемориальной плите, установленной в их поселке Льнозавод под Буготаком, на которой выбито имя их сына и брата.

Вопрос, конечно, интересный…

Что такое, по-вашему, патриотизм?

Зинаида Недорубова, 38 лет, педагог по труду:
— В принципе, все предельно ясно. Патриотизм — любовь к родине. Но дело в том, что у этого понятия слишком много граней. Для кого-то любовь перерастает чуть ли не в фанатизм. Для кого-то — это пустое и умное слово, которое можно употребить в разговоре. А для кого-то и вовсе ругательство. Чем является слово «патриотизм» для меня? Многогранное понятие, об истинном значении которого люди слишком часто забывают.

Татьяна Яковлева, 25 лет, психолог:
— У меня есть подруга по имени Оля. Относительно недавно, точнее три года назад, она вышла замуж за португальца и теперь живет в Лиссабоне. Мы много раз с ней рассуждали на тему родины, гражданства. Она считает себя закоренелой патриоткой и всегда говорит: «Я очень люблю Россию. Другой такой страны нет и быть не может. Россия прекрасна, интересна, выразительна. Вот только жить в ней нельзя». А я после подобных суждений начинаю сомневаться в том, что же такое патриотизм.

Андрей Белюшин, творческая личность:
— Я не раз задавался подобным вопросом. Но ответа на него так и не находил… В итоге наткнулся на такую славную оперу Джузеппе Верди «Аида». Вот там тема патриотизма раскрыта по полной программе. Так что, если хотите действительно понять, что это такое, послушайте «Аиду», прочитайте либретто и сразу все поймете. Зуб даю.

Дарья Бурлина, 21 год, студентка:
— Патриотизм — это когда сидишь в шезлонге на берегу Средиземного моря, потягиваешь сладкий коктейль, смотришь на красную полоску заката и думаешь: «А дома все-таки лучше»…

Анна Татарникова, студентка НГУЭиУ:
— Работать нужно на Родину, а не уезжать за границу. Мы своей стране нужны!

Ольга Агашина, медрегистратор муниципальной клинической больницы N 1:
— В первую очередь, патриотизм — это любовь к Родине, честность и порядочность как по отношению к стране, так и к ее гражданам. Патриот свою страну не променяет ни на какую другую и не продаст!

Новосибирцев расспрашивала Маня ЧЕРЕШНЕВА


Вам было интересно?
Подпишитесь на наш канал в Яндекс. Дзен. Все самые интересные новости отобраны там.
Подписаться на Дзен

Новости

Больше новостей

Новости районных СМИ

Новости районов

Больше новостей

Новости партнеров

Больше новостей

Самое читаемое: