Классическая история о мужчине и женщине на современный лад
В поликлинике на процедуру ФГС (фиброгастроскопия) в этот день с утра было много народу. В очереди я читал четверговую «толстушку» «Вечерки». И когда изучил и отложил газету в сторону, немолодой, моих лет человек, произнес:
Разрешите?
Я кивнул, и он принялся листать газету с конца. Дошел до моего очерка. Прочел. Какое же авторское сердце не дрогнет?
Ну и как?
Вы написали?
От неожиданности я, как говорится, чуть со скамейки не свалился.
Не удивляйтесь. Я работаю в издательстве. И, наверное, читаю не меньше, а больше вас
В общем, познакомились. И после довольно неприятной процедуры уже вместе зашли в ближайшее кафе, чтобы, наконец, позавтракать.
А что если?.. предложил он.
Только по пятьдесят и коньяку, чтобы стресс снять
Знаешь, когда мы перешли на «ты», спросил он, что мне сейчас врачиха сказала? Она обследовала мне желудок и спросила:
В каком году оперировали?
Да, было дело.
Узнаю руку Вронского, сказала она. Заштопано аккуратненько, все подтяжки как на лекции у студентов.
Ты думаешь, хирурги в операционной лекции читают?
Да что ты Это она образно! Но суть в том, что она узнала руку Вронского! Подтяжки на желудке, каково? У моего желудка лицо старой дамы! И по нему видно, что здесь прошелся своей рукой Вронский!
Ну и что? Известный хирург, я даже знаю, где он сейчас работает!
Хирург он, говорят, действительно классный, но был период, когда я полагал, что лучше бы он семнадцать лет назад зарезал меня!
И дальше последовала история
Правильная и даже несколько старомодная манера речи моего нового приятеля выдавала в нем старого книжника. Мне так и видится этот образ
После известного катаклизма в августе 1991 года, который некоторые склонны считать чуть ли не революцией, в нашей конторе, если ты помнишь, тоже буча была приличная. Желающих поделить бывшее партийное имущество в городе сразу объявилось более чем достаточно. Представь себе, буквально на другой день, как Ельцин с молчаливой подачи Горбачева подписал указ о запрещении КПСС, я был свидетелем, как покойный Арнольд Михайлович давил на зама предоблисполкома отдать Дом политпроса филармонии. В этот же период в госсобственность перешло издательство, и я был одним из кандидатов в директора вновь созданного федерального предприятия. Ну все как положено в те времена: митинги, альтернативное голосование и т.д.
И осенью
Ты не задумывался, почему вообще иногда уходят жены? Мужья понятно, извечные кобели, которым вдруг иногда померещится нечто неповторимое, и вообще не от мира сего, и они устраивают драматические разрывы, чтобы поменять один натерший шею хомут на другой, посвежее. На деле, конечно, обычная склонность к полигамии, иной аромат партнерши и т.д.
Но вот жены! Что их, бедняг, вынуждает иногда оставлять дом, семью и вытворять черт знает что? Меня, например, с молодости мучила недоступностью для понимания судьба матушки Алексея Толстого: бросить графа, в некотором смысле рисковать собственным будущим и будущим детей и уйти к никому не известному человеку!
Со мной и моей женой было все тоже драматично и одновременно смешно. Операция была тяжелой (но «жить будет», как в анекдоте), к тому же еще до нее, как оказалось, я потерял много крови и дня четыре лежал в реанимации, и жена все это время дежурила в коридоре на кушетке. Потом у меня тут же в больнице началось воспаление легких. Говорят, в подобных случаях это бывает довольно часто: перепады температуры, общее критическое состояние организма и т.д. Был я,
Практически она жила недели три рядом со мной в больнице. Когда я стал поправляться, возила меня
Сидим мы однажды днем в пустом холле перед телевизором, там снова беснуются демократы, а она смотрит в «ящик» пустыми глазами и, вижу, плачет. Милая, да что с тобой? Ничего, говорит. Но меня
Я стал её успокаивать: выживем, мол, я знаю, не один я такой с усеченным желудком буду по свету шастать. Ну что ж, придется с шашлыков на овсянку перейти, вам же с сыном больше достанется А она мне в ответ: дело, мол, и не в тебе вовсе!
А в ком же тогда? Сама, говорит, не знаю, что это происходит со мной. Ты прости меня, но я сама не своя!
Ну ладно: вскоре швы у меня сняли, температура спала выписали, и с месяц я еще дома за стенку держался.
Однажды с работы ребята привезли мне бутылку коньяку. Я оделся, добрел до Башни и купил на углу букет белых хризантем. Откупорил коньяк, порезал лимон, вскрыл банку шпротов. Сижу, жду.
Приходит. Пальто повесила, стоит на пороге румяная, с осеннего воздуха, красивая страсть! Нет такого человека, скажу я тебе, который бы в эту минуту не залюбовался ею. А я все равно чувствую, что между нами
Не могу я больше тебе врать, говорит, полюбила другого! Все сделаю для тебя, пока ты болен, но не мучь ты меня больше!
Да разве я тебя мучаю, Вера? А сам понимаю, чувствую, что было, было, когда я её в последнее время обижать стал. Неприметно так, негромко, но словечко обидное стало у меня с языка срываться: ну, типа, побольше бы книжек читала, а не в «ящик» пялилась и тому подобная чушь. И, знаешь, нехорошие слова иногда говорил. Поводов,
И вот эти слезы навзрыд
На другой день я вызвал машину и поехал
Закурил я в туалете и думаю: чего я сюда припёрся? Видно, не суждено мне никогда с Верой вот так вместе сидеть, обнявшись, как с самым близким человеком! Что я Вронскому скажу? Исчезни, а то убью?! Но он ведь не думал, не знал, что вот так вот всё повернётся, когда резал меня на операционном столе, вытаскивая из когтей старухи с косой
В общем, пошел я прочь. Ковыляю к лифту, устал уже. И входим в лифт
Мужик повернулся, и я узнал Вронского. Лифт скрежещет, а мы молчим. Он вышел на втором, я на первом и поехал домой.
В тот день я окончательно понял, что отношения мужчины и женщины не поддаются никакой логике. Если говорить, конечно, о настоящих отношениях. А не за полтинник, неважно половина рубля или полмиллиона долларов.
Может, еще по пятьдесят? расчувствовался я вместе с моим новым знакомым.
Нельзя, мотнул он головой. Все равно стоит жить! Даже с овсянкой в карманной фляжке. Даже когда мотор начнет с перебоями стучать
Вот сейчас пойду в Бугринскую рощу, спущусь к мокрому берегу, закурю на скамейке. А напротив на березу сядет
Тогда я выпью один за Алексея Александровича Каренина!
За какого еще Каренина?