Интересное дело не имеет пределов

Точка зрения

В Новосибирске есть два объекта, заслужившие, с моей точки зрения, право претендовать на местные «чудеса». Это оперный театр и Институт ядерной физики СО РАН, который только что отметил свое пятидесятилетие (на днях в городе появилась улица имени его первого директора академика Будкера). Доказывать про театр не буду… Автор — не искусствовед, а только зритель, который ходил в оперу с 1945 года, с первого спектакля. То есть в продолжение всей жизни театра и почти всей своей собственной.

А вот к институту причастность совсем другая. Пришлось писать о нем как в газетах, так и в книгах. Больше того: со многими сотрудниками института мы состарились вместе, в одно время. На юбилее ИЯФа встретил доктора наук Вадима Ауслендера. А мог бы и не встретить… Оказалось, что недавно он вернулся в Москву, в родной с детства город. Он был первым физиком в ИЯФе, с которым мы познакомились лет сорок назад.

Приметы больших перемен замечал на торжестве и во многих других ученых. Когда-то вечно молодым казался и академик Спартак Беляев. Проходящие годы словно не имели к нему никакого отношения. Но несколько дней назад было заметно, что они и на него, бывшего ректора НГУ, повлияли на 86-м году жизни. Но лишь внешне. Родной институт он поздравлял с юбилеем с такой же энергией и юмором, которые свойственны едва ли не всем физикам ИЯФа. Здесь шутки, ирония, парадоксальность и серьезность суждений и мнений словно были заложены вместе с бетоном в фундаменты многих институтских корпусов.

Тому же Беляеву напомнили про стихи, посвященные ему десять лет назад, когда отмечалось 75-летие академика. В них поражала одна строчка: «собачья чушь не есть собачий бред». Она призывала к осторожности в оценках, к внимательному отношению и уважению к молодым сотрудникам, к тому, чтобы у всех в ИЯФе была возможность высказаться, достучаться и найти понимание. Это, прежде всего, выделяло ИЯФ из многих других институтов. Здесь был культ свободы и дружеского общения. Эта особенность укрепилась при Андрее Михайловиче Будкере — основателе и организаторе института, и осталась, сохранилась при Александре Николаевиче Скринском. За пятьдесят лет у ИЯФа было всего два директора. Без таких талантливых ученых и директоров ИЯФ едва ли стал бы… ИЯФом.

— Это штучный институт, и здесь работают штучные люди, — говорил на юбилее полномочный представитель президента по Сибирскому федеральному округу А. В. Квашнин. А я в этом убедился сразу же. На торжестве рядом со мной сидел старик, которого не знал. С ним все почтительно здоровались. Но этот физик мило ворчал, недовольный тем, что его «оттащили от работы на официальную часть торжества». А еще он уточнял, зная, видимо, всех, кто, выступая, ошибался в датах или не был точен в примерах. Мне он очень понравился. Старик, бесспорно, был «штучный».

Свободу ИЯФу обеспечивала и еще одна особенность — независимость. Он занимался инновациями, когда даже журналисты этим словом не пользовались. Институт всегда шел своим путем. Впрочем, это было свойственно в СО РАН и многим другим институтам. Но никто в те, теперь уже давние, времена не строил жилья для своих сотрудников, никто не создавал уникальные установки на заработанные в институте деньги, никто столь широко, как ИЯФ, не применял для практики результаты фундаментальных исследований.

Сейчас рынок этому научил и других. Но раньше всех новым для нашей страны экономическим укладом воспользовался Институт ядерной физики — мудрый, квалифицированный и в значительной степени бесстрашный. Сложные были отношения у великого Будкера с великим Лаврентьевым. ИЯФ далеко не всем нравился в разные времена. Но его всегда выручала любовь и преданность физиков к своему институту. Кроме того, у интересного дела нет пределов.

В дни торжества мне очень понравилось выступление заместителя директора института члена-корреспондента РАН Александра Евгеньевича Бондаря. Впервые за последние, коммерческие для России, годы я услышал от него, что и сейчас деньги для специалистов далеко не самое главное. Куда важнее интересное и любимое дело. И как необходимо привлекать к нему талантливых людей.

Физики даже во время юбилея занимались далеко не только праздничными речами. Они с тревогой говорили о смене ориентиров в молодежной среде не в лучшую сторону, о недооценке физики в наши дни, о перекосах в науке, хотя и отрадных, казалось бы, но «зауженных». То есть когда зарплата повышается, а финансирование научных исследований уменьшается. В том числе и на так называемый мегасайенс, то есть на приобретение совершенно необходимых уникальных установок.

Словом, торжество в ИЯФе было, конечно, веселым и праздничным, но и с приметами заметной горечи. Такие торжества не только радуют, но и учат, не позволяют забываться… в прямом и переносном смысле этого слова.