Ошибка новосибирского механика едва не стоила жизни легендарным летчикам
Летом этого года исполнилось 70 лет, как героический экипаж самолета «Москва» вписал блестящую страницу в историю советской и мировой авиации. Владимир Коккинаки и Александр Бряндинский совершили беспосадочный перелет по прямой Москва — район Владивостока (город
Тренировочный полёт
Владимир КоккинакиВ 1937 году экипажи Чкалова и Громова совершили мировые рекорды, перелетев из Москвы через Северный полюс в Америку. Однако обеспечить регулярные полеты самолетов по этому маршруту при том уровне развития авиационной техники оказалось невозможно. Мешали погодные условия, не было надежно действующих метеорологических станций, запасных аэродромов на льду. Более простым оказался североатлантический маршрут, соединяющий Москву
Но и североатлантический маршрут в то время был трудным для освоения. К надежности самолета предъявлялись очень жесткие требования. Не менее важной должна была быть и подготовка экипажа. Требованиям полета больше всего удовлетворял двухмоторный самолет
Командиром экипажа назначили известного
Красный — чтобы не потеряться
Летчики решили лететь не по трассе Гражданского воздушного флота, оборудованной маяками и метеорологическими станциями, а напрямую, по кратчайшей линии от Москвы до Владивостока. Им хотелось доказать, что Дальний Восток не такой уж дальний. Гражданские самолеты в то время добирались из Москвы до Владивостока
Страна жила в обстановке надвигающейся, неизбежной войны. Поэтому новый рекорд мог показать всему миру, что по этому маршруту при необходимости может быть переброшен целый воздушный флот.
Как писал позже в своей книге «Курс на восток» Владимир Коккинаки, «…в задачи перелета входило всестороннее испытание нашей машины в дальнем длительном полете. Мы хотели показать, что советские самолеты могут летать далеко, на большой высоте и с большой скоростью, независимо от метеорологической обстановки».
Перед полетом «Москву» выкрасили
О готовности к полету было доложено в Народный комиссариат оборонной промышленности. Дни тянулись за днями, а ответа все не было. И вот в час ночи 15 июня в квартире летчика Коккинаки раздался звонок.
— Говорит Сталин. Здравствуйте!
Сталин интересовался здоровьем летчика, отдыхал ли он в этом году, как идет подготовка самолета к перелету. В заключение добавил: «Перед отлетом зайдите ко мне. Мы пожелаем вам счастливого пути». Это означало, что полет разрешен.
Старт назначили на 27 июня с аэродрома Щёлково.
На восток
И вот уже исчезли из виду провожающие, машущие руками и шапками, ангары, лесок. Часы показывали 8 часов 36 минут московского времени.
Как и предсказывали синоптики, погода в пути не баловала —
Штурман Александр Бряндинский рассказывал позже на митинге в нашем городе:
— Когда мы начинали перелет, то знали, что в пути нас ожидают трудности. Но этих трудностей мы не страшились. Мы летели, зная, что за нашим полетом следит весь советский народ, наша страна, товарищ Сталин. Под нами простирались величественные пейзажи. Мы летели над огромными необъятными просторами великой советской страны. Пролетая Сибирь, мы шли по курсу на 900 км севернее Новосибирска. Путь был труден, но когда советский человек берется выполнить задание, он держит слово.
Жидкий кислород и таблетки «Кола»
Полет проходил на большой высоте, и летчикам пришлось столкнуться с очень неприятным явлением — нехваткой кислорода. Поэтому они взяли с собой 10 литров жидкого кислорода, что в переводе на газообразный составляло 8 тысяч литров.
Единственным недостатком использования кислородной маски была постоянная жажда. Продукты, которые летчики прихватили с собой — жареную курицу, поросенка, бутерброды с икрой, колбасой, маслом, яблоки, — просто не лезли в рот. Зато чай и кофе были просто незаменимы. За 24 часа полета Коккинаки выпил не меньше литра кофе.
Собирая летчиков в полет, врачи «горячо» рекомендовали им каждый час принимать таблетки «Кола» для борьбы с усталостью. Это особый препарат из семян южноафриканского дерева кола. Правда, некоторые летчики относились к этому скептически. Чкалов говорил, что «ел таблетки пачками без всякого вреда и пользы для организма». Коккинаки же и Бряндинскому таблетки сильно помогли.
Перед дальней дорогой летчики первым делом позаботились о теплой одежде, так как в кабине не было специального отопления. В комплект входило шерстяное белье, фуфайки, замшевые костюмы на беличьем меху, меховые сапоги. А Коккинаки даже прихватил свои меховые боты, чтобы в критическом случае надеть поверх унтов.
После некоторых неприятностей (выбор аэродрома, проблемы с шасси) беспосадочный перелет был удачно завершен. Летчики немного не уложились по времени, добавив к суткам лишние 36 минут. Но это было уже неважно. Вся страна поздравляла героев.
Первое, что сделали летчики после приземления, — легли на траву, вытянувшись во весь рост. «Мне казалось, — вспоминал Владимир Коккинаки, — что я смогу, не шевелясь, пролежать несколько суток». С удивлением он обнаружил, что натёр себе в полете штурвалом огромные мозоли. После импровизированного душа прямо на аэродроме (для этого приспособили грузовую машину) усталость как рукой сняло… Спасск буквально захлестнуло потоком телеграмм. Местный телеграф за два дня выполнил годовой план. Летчики слали приветствия и получали поздравления.
Еще в Москве было решено, что в обратный путь Коккинаки и Бряндинский отправятся не на поезде, а снова на своем родном самолете.
«Большевистскими делами встречайте славный юбилей»
Старт был дан 19 июля. Позади остался Иркутск. «В баках оставалось горючего в обрез. Мы решили все же взять курс на Новосибирск, но в пути тщательно прикинуть остатки и, если бензина окажется мало, сесть в Красноярске», — вспоминал Владимир Константинович Коккинаки. По расчетам, самолет в Новосибирск должен был прилететь ровно через 14 часов. В 15 часов 35 минут «краснокрылая птица отважных летчиков» появилась над городом и, сделав круг, пошла на посадку. «Мы ошиблись только на две минуты. Бензина в баках не осталось», — писал в своей книге Коккинаки. В 7 часов 43 минуты по местному времени летчики блестяще посадили самолет на аэродроме.
Их встречали представители партийных, советских и общественных организаций Новосибирска. С приветственными речами выступили секретарь Новосибирского обкома ВКП(б) Лобов, секретарь горкома ВКП(б) Ганенко. Новосибирские школьники завалили их цветами.
— Ничего героического мы не сделали, — сказал в ответном слове командир экипажа Коккинаки. — Получили задание от мудрого нашего вождя товарища Сталина совершить перелет на Дальний Восток из Москвы за сутки. Мы сели и слетали. Мы все одинаковые герои, все члены одной семьи. Когда потребуется, то тысячи Коккинаки, Ивановых, Петровых будут выполнять свой долг, выполнять все, что идет на благо народа, на пользу нашей Родине.
Наш самолет сделан на советских заводах, советскими руками, и это наша гордость.
Штурман Бряндинский тоже настроен был решительно:
—…Мы готовы в любую минуту лететь еще дальше, еще быстрее, готовы ответить, если это понадобится, сокрушительным ударом на нападение врага. Как и весь народ нашего славного Советского Союза, мы сильны своей любовью к нашему социалистическому Отечеству, большевистской партии, к нашему другу и учителю, великому вождю всех народов товарищу Сталину.
В завершение Владимир Коккинаки и Александр Бряндинский обратились с письмом к комсомольцам и молодежи Новосибирской области: «…Дорогие товарищи! Овладевайте лётным искусством, готовьтесь стать гордыми соколами нашей могучей Родины. Еще шире развертывайте социалистическое соревнование имени
«Забросали цветами, закормили фруктами и конфетами»
Вечером в честь отважных летчиков в столице Сибири был дан торжественный ужин.
Рано утром, вернее, еще ночью, в 3 часа 06 минут, «Москва» снова взмыла в воздух. Все, казалось, было хорошо: дул попутный ветер, скорость превышала 400 километров в час. Однако, как писал в своей книге «Курс на восток» Коккинаки, «когда мы находились примерно в районе Татарска, я заметил, что из правого мотора вылезает шомпол, крепящий капот. Все аэродромы между Новосибирском и Казанью были размыты продолжительными дождями, сесть и исправить повреждение негде.
Решили лететь вперед, строго наблюдая за шомполом: может быть, он застрянет и позволит добраться хотя бы до Казани. Но шомпол вылезал все больше. Это грозило серьезными неприятностями: как только шомпол выпадет — капот раскроется. Дальше последует авария.
Делать нечего — надо возвращаться в Новосибирск. Настроение отвратительное: теряем впустую время, хорошую погоду, попутный ветер. Прилетели обратно на знакомый аэродром. Сели. Мягким словом помянули моториста, готовившего машину к вылету. Оказывается, он законтрил шомпол, но контровая проволока была слишком мягкой и в воздухе лопнула. Эта проволока была «последним винтиком» в самолете. Она играла самую незначительную роль и… подвела. Вот какое значение имеют «последние винтики« в авиации!
А Новосибирск был доволен нашей неудачей. Местные организации срочно созвали общегородской митинг. Попросили нас выступить, доложить о перелете, встретиться с трудящимися. Нас забросали цветами, закормили фруктами и шоколадными конфетами.
На следующий день погода испортилась. Синоптики сдержали слово.
В 2 часа 31 минуту утра 15 июля мы снова поднялись в воздух, взяв курс на Тобольск. В районе станции Чаны встретили могучий грозовой фронт. Шли в облаках. Средняя скорость составляла около 300 километров в час. Началась сильнейшая болтанка. Самолет бросало из стороны в сторону с такой силой, что приборы давали неправильные показания, и ориентироваться по ним было невозможно. Положение усложнялось. Нужно было немедленно решить, что делать дальше. Продолжать полет вслепую при ненормальном состоянии приборов нельзя. Пробиваться вверх без кислорода — самоубийство».
К счастью, все закончилось хорошо, и вскоре Москва уже встречала своих героев. За героический подвиг летчикам Коккинаки и Бряндинскому присвоили звания Героев Советского Союза с вручением ордена Ленина и единовременной денежной награды — по 25 тысяч рублей.
28–29
