Любая кукла должна знать, зачем она появилась

Она творит свой мир, и в её мире всегда тепло и уютно; она мастерит кукол, и у каждой из них — своя история и своя судьба.

Ускользание

Елена Ковалюк — мастер авторской куклы

— Куклы мне нравились всегда, — рассказывает Елена Ковалюк. — Но они ускользали от меня с детства. Первое ускользание произошло, когда мне было три года. Помню, как я, совсем крошечная, бегала по двору, а в руке держала куклу небесной красоты в ночной длинной сорочке, с красивыми волосами и глазами. На улице ярко светило солнце и стояла жара. Кукла начала размягчаться у меня в руках, она таяла, пока не превратилась в нечто невообразимое… Кукла перестала быть куклой, и если сказать, что я расстроилась, значит не сказать ничего…

Голос у Елены Владимировны мягок и певуч. Она рассказывает о своей жизни, и кажется, что читаешь книгу, случайно оставленную открытой на круглом прабабушкином столе…

— Куклы продолжали ускользать от меня. Когда мне исполнилось пять лет, мамины друзья подарили мне необыкновенно, сказочно красивую куклу в шикарном бальном платье. Я схватила ее и побежала к соседской девочке. Оказалось, что и у нее был день рождения в этот день… Почему-то я, повинуясь внезапному порыву, подарила свое сокровище ей… Она обрадовалась, конечно, и больше мне с ней играть не разрешили. Родители девочки посадили ее в парадном и вообще не разрешали с ней играть.

Так продолжалось все детство, но и став взрослой, она свою мечту не забыла. Однажды, увидев в иллюстрированном журнале изображение фарфоровой куклы, сделала свою первую куклу по этому эскизу, но из пластика. Елена Владимировна любит этот материал:

— Каждую куклу я делаю не меньше полутора месяцев, — продолжает она. — Самое сложное — голова. Я делаю и переделываю ее по многу раз, а пластик как раз позволяет экспериментировать. Лицо обязательно расписывается. Она не верит в кукол без лица. Сейчас стало очень модным делать тряпичные куклы, у которых черты лица едва обозначены.

После головы делаются крошечные ручки, ножки, Тело — из пластика или из проволочного каркаса с накрученным на него синтепоном, затем шьется одежда. Шьется она из самых лучших материалов — это либо эксклюзивная, либо антикварная ткань или ткань, купленная в магазине, обработанная художественным образом.

— Мечта кукольника — взять и разрезать любую хорошую ткань, которую он видит, — признается Елена Владимировна. — В детстве я очень много портила вещей старшей сестры. Художник всегда готов разрезать все самое лучшее. Кукла должна быть такой, чтобы ее приятно было взять в руки. А самое главное — в ней должен быть внутренний свет, и многое здесь зависит от настроения, от цели автора.

…Несколько лет не занималась своим творчеством, а потом вдруг, неожиданно для себя, сделала куклу. Кукла получилась ошалевшим, растерянным существом. И, кажется, все вроде бы было сделано правильно.

— У меня не было цели, когда я ее делала, — рассуждает Елена. — И это создание чувствовало себя ненужным в нашем мире. Тогда я поняла, что кукла должна родиться, чтобы быть реальной в своем нереальном мире.

Туфельки для Гурченко

— У каждой куклы должна быть своя история, — убеждена мастерица. — Я даже иногда специально делаю маленькие стоптанные туфельки. Их, кстати, делать достаточно сложно, даже проводятся мастер-классы по изготовлению кукольных туфелек и шляпок. Одну куклу я делала по фотографии 1929 года. Другую — Гурченко — я сделала, посмотрев фильм «Карнавальная ночь», постоянно останавливая кадры, рассматривая актрису в разных позах. Я возила свою куклу в Петербург на выставку, где она всем очень понравилась. Мне сделали заказ на изготовление ее в нескольких экземплярах. Конечно, у каждого экземпляра — своя душа и свой смысл. Кукла перестает быть авторской, если из одной формы (если куклы сделаны из фарфора) делается более 50 штук. Даже язык не поворачивается говорить: штуки, экземпляры! Затем форма торжественно разбивается.

Ее Гурченко не может не нравиться — она весела и искрометна, и не просто спокойно стоит на своей подставочке, она в любой момент может ожить и закружиться в танце.

Сейчас Елена Владимировна делает алтайских шаманов. Вдохновение пришло во время поездки на Алтай, где она много размышляла о шаманах, которые почему-то с детства казались ей злыми существами. Прочитала книгу Потанина об алтайской религии, и они предстали перед ней в совсем другом образе — добрые, светлые, живущие в мире с природой. Шаманку она уже сделала, впервые попробовав технику фильцнадель — скульптурное ваяние из шерсти. Шаманка одета в кожу и металл, она решительна, но в то же время в ее глазах столько тоски, что хочется просто ее пожалеть.

В каждой кукле — любовь автора. Елена Владимировна рада, когда куклы возвращаются с выставки, но и не жалеет, когда они уходят в чьи-то руки.

— Если кукла ушла — значит, это ее дом, ее судьба, ее история — считает она. — Опять ускользание, но ускользание светлое. Я их всех люблю, за исключением злых, даже китайских люблю, чем они плохи? Ведь ими играют девочки, и каждая девочка наделяет куклу своей душой. Правда, кукольный ширпотреб привел к деградации, к другому отношению к человеку и сложившимся традициям. Ведь кукла прежде всего — изображение человека.

Когда ей попадается на глаза несомненно бездушное «изображение человека», Елене Владимировне становится тоскливо: «Кукла без души — это пошлость в плане обыкновенности».

История любви

История любви

За выставочным стеклом в Краеведческом музее — куклы Елены Ковалюк: влюбленная пара. Во взгляде девушки — лукавость и безграничное доверие, юноша смотрит на нее с заботой и с едва заметной тревогой.

На вопрос, о том, как зовут эту пару, она загадочно улыбнулась, но потом все-таки призналась: история кукол — история ее любви, которая длится вот уже больше тридцати лет. Муж умиляется увлечению своей жены и во всем поддерживает ее, помогая в работе. Сын всегда выражает бурное восхищение. Он уже взрослый, музыкант, но в свое время мама делала для него кукол — целые сказочные спектакли.

Ее мечта — жить в домике на берегу моря и мастерить кукол, чтобы приезжали друзья, и все желающие могли посмотреть на ее творчество. А еще хочется создать Музей детства, в котором будут жить куклы старинные и современные, настоящие, с душой. А пока часть ее жизни здесь, в Краеведческом музее, где куклы живут вместе с антикварными вещами, шляпками, салфетками, сумочками, — всем, что создали другие женщины. Они ускользнули из этого мира, а вещи еще живут, напоминая о давно минувшем. Наверняка остаются жить только те, в которые автор когда-то вложил крупицу своей души.