На государство надейся, но сам не плошай!

По такому принципу живёт сегодня сибирское село

Два года назад, в канун большой жатвы 2006 года, мы встретились с заместителем председателя комитета по аграрной политике областного Совета директором ЗАО «Черемошинское» Геннадием Антоновым и опубликовали беседу с ним под заголовком «Всех крестьян выгоднее переселить в город?»

И вот новая встреча ровно два года спустя. Что изменилось в судьбе российского крестьянина и, в частности, в нашей области? Ведь за два года не только много воды утекло: работает общегосударственный приоритетный национальный проект развития АПК, второй год действует местный закон о поддержке сельскохозяйственного производства, изменились и цены на рынке, в том числе сельскохозяйственной продукции.

Поэтому искать вопросы для беседы корреспонденту нашей газеты не пришлось…

— Геннадий Петрович, прежде чем вернуться к содержанию нашего разговора двухгодичной давности, расскажите, пожалуйста, как сегодня дела в «Черемошинском»?

— Сравним с предыдущим годом. В целом виды на урожай получше, чем в 2007 году. И зерновых, и кормовых культур, и многолетних трав. Сегодня мы уже завершили заготовку грубых кормов и приступили к жатве. Все объективные показатели говорят о том, что год прошёл не зря, наши усилия будут вознаграждены, есть, как говорят, подвижки в улучшении качества жизни сельского жителя.

— Ваш начальник управления сельского хозяйства Краснозёрского района Владимир Круть говорил в канун жатвы, что по району ожидается около 16–17 центнеров зерна с гектара, а это далеко за 200 тысяч тонн валового сбора пшеницы по району в целом.

— По району, надеюсь, так и получится, если, конечно, дожди окончательно не положат хлеба. Но нужно иметь в виду, что Краснозёрский район огромный, он включает в себя территорию бывшего Веселовского, а это уже Кулунда, с её непредсказуемым климатом и другими по составу почвами. Приведу пример: в 2007 году у наших соседей в ЗАО «Новомайское» за год выпало 750 миллиметров осадков, а в ЗАО «Черемошинское» — 150 миллиметров. Понимаете разницу?

И в этом году у нас на 1700 гектарах, примыкающих к Карасукскому району, первый дождь прошёл 19 июля, когда уже колос сформировался. Поэтому нельзя в сибирских условиях подходить с одной меркой к хозяйствам не только разных районов, но существенная почвенно-климатическая разница есть даже в пределах одного района.

Но тем не менее по 16–17 центнеров на круг с 13,5 тысячи гектаров мы тоже надеемся собрать. И качество зерна в Краснозёрке традиционно хорошее.

— А как дела в животноводстве?

— Сложно. Губернатор перед нами ставил задачу увеличить производство молока на 10–12 процентов, мы с ней справились: за полгода у нас была прибавка на 15 процентов. Существенно обновили дойное стадо, войдем в зиму с растёлом нетелей, а это свежие силы, и теперь вся надежда на то, что молоко, наконец, у нас будут покупать чуть подороже. Потому что то, что происходит сейчас, иначе как издевательством не назовёшь. Цены на горючее за последнее время выросли вдвое, а закупочная цена на молоко упала в полтора раза. Молкомбинаты говорят, что затоварились, у них скопились большие запасы сухого молока, его ведь вечно хранить не будешь.

В этих условиях трудно быть оптимистичным. Средства массовой информации сообщают, что в мире дефицит продовольствия, недоедает почти миллиард населения Земли, а у нас молоко не берут, и я, по сути, нищий, в то время как те, кто у нефтяной скважины, лопаются от денег. Вряд ли можно назвать такое положение дел продуманной государственной политикой. К тому же наша отечественная сельскохозяйственная продукция продолжает конкурировать с дешевым импортом. Общеизвестно, что на Западе фермер получает серьезную дотацию от государства.

— Но ведь и у нас давно действует приоритетный национальный проект, принят и работает областной закон о поддержке сельскохозяйственного производства, где заложены дифференцированные выплаты на выравнивание почвенно-климатических условий?

— Начнем с последнего: эта помощь якобы на выравнивание условий очень незначительна, хотя сделан первый шаг, и то хорошо. Далее — о национальном проекте: о нём попросту стали забывать. И в Сибири мы ощущаем его только в предоставлении льготных кредитов, когда процентная ставка полностью погашается областью и федерацией, что тоже неплохо. В этом году мы, например, купили новой техники на 14 миллионов рублей, а в целом хозяйства района вообще набрали кредитов на полмиллиарда рублей.

— Но ведь всё равно придётся расплачиваться?

— Пока, можно сказать, повезло: урожай действительно ожидается приличный, и все-таки нельзя забывать, что год от года те, кто имеет кредит, планомерно улучшают культуру земледелия, что, кстати, позволяет делать и новая техника. Но чтобы покупать её, нужно наращивать и наращивать объемы производства сельхозпродукции. Сравним: если в промышленности ежегодный прирост производства составляет 5–6 процентов, то мы увеличиваем на 10–12. Сельское хозяйство области реально превращается в ведущую отрасль экономики. Казалось бы, и карты в руки: сюда должны перетекать инвестиции, здесь люди должны жить все лучше и лучше, чего, к сожалению, не происходит или происходит слишком медленно. То есть разрыв в уровне жизни сельского и городского жителя чрезвычайно высок, и работоспособное население по-прежнему перетекает в город.

Хотя справедливости ради нужно признать: принятие областного закона о поддержке сельхозпроизводства, когда из областного бюджета ежегодно на нужды села отпускается миллиард триста миллионов рублей, — это впервые за многие годы после перестройки и реформ сдвинуло наше село с мёртвой точки. Сельские жители вздохнули немного свободнее. Мы, например, тоже подняли среднюю зарплату в нынешнем году в полтора раза, это получится где-то около шести, плюс домашнее хозяйство, и жить уже можно.

— На недавнем Сибирском форуме социальных работников в одном из докладов учёного-социолога я услышал, что по уровню жизни сельский житель уже приблизился к горожанину…

— Вот как! Это значит, что уже подсчитали всё, что зарабатывает крестьянин на производстве и на подворье. С большой натяжкой, может быть, так и есть. Но ведь нужно иметь в виду, что после рабочего дня у сельского жителя — огород, скот, обустройство на зиму, заготовка топлива и т. д. Нужно говорить в целом о качестве жизни, и здесь разница весьма существенная, а в некоторых селах — катастрофическая. К тому же сельский житель ещё заботится и о детях, которые учатся в городе, а это несравненно большие расходы, нежели если ребёнок дома, и т. д.

— Но все-таки положительные изменения есть, значит, есть и государственная политика по отношению к селу?

— Она только начинает проявляться. По-прежнему очень много разговоров и мало дела. Когда стали много говорить о приоритетном национальном проекте, а потом главный куратор нацпроектов стал президентом, когда бывший премьер становится вице-премьером, курирующим АПК страны, казалось бы: ну теперь крестьянство, наконец, заживёт! Не тут-то было. Участь сибирского крестьянина похожа на полевого жучка, попавшего в приёмный бункер элеватора. Стою однажды и смотрю, как он, жучок, вверх по текущему вниз зерну пытается выбраться наружу. Вот он уже достиг почти края бункера, скоро свобода, но подходит новая машина, и новый поток зерна накрывает его полностью…

Надо сказать, что недавно я видел пример настоящей государственной заботы о сельском хозяйстве, только было это — неловко говорить — в государстве Израиль. Специальный правительственный орган постоянно осуществляет мониторинг цен на сельскохозяйственную и иную продукцию, и государство немедленно реагирует на возникающие диспаритеты. Это гибкая экономическая политика, которая отнюдь не сводится к дотациям, способов выравнивания условий для производства множество.

Ладно, Восток, особенно Ближний, дело тонкое. И государство Израиль по масштабам — это, конечно, не Россия. Но почему я в селе должен работать втёмную? Я не знаю, какая цена на зерно, молоко, мясо будет завтра. В прошлом году мы купили хорошие семена гороха и посеяли с надеждой хорошо заработать. Урожай неплохой, но вот недавно узнаём, что якобы гороха в стране много, и мы чуть ли не зря старались.

— Но спрос и цену ведь действительно определяет рынок? Вам достаточно как следует посидеть за компьютером и в Интернете вы найдете всё, что нужно! Если не сам, то экономист. Если не умеет, его легко в Новосибирске научат.

— Рынок определяет не всё и не на все сто процентов. В развитой экономике всегда присутствует плановое начало. У нас есть управленческие структуры, которые пока только преимущественно спрашивают. Почему бы им на себя не взять аналитические функции? Сверху донизу — от министерства до районного сельхозуправления? Масштаб знаний, компетенция нашего экономиста объективно никогда не будет равной специалисту, который на этом собаку съел. Я думаю, что в родном Отечестве найдутся люди, в том числе и ученые, которые в новых условиях хозяйствования — это же не директивная экономика — подскажут: вот в Кулунде лучше сеять такие-то культуры, а в Барабе — вот это. А в северных районах вообще лучше скот на мясо разводить и т.д. Россия, разумеется, не Голландия, но обидно становится, когда при наших просторах и землях мы половину продовольствия покупаем за рубежом.

— Скажите, а вот сейчас есть такой орган, ассоциация или что-либо другое, который бы последовательно отстаивал интересы крестьянства, в том числе и перед правительством?

— Попытки делаются, разного рода союзы и даже партии создаются, но, как правило, сверху. А это значит, что они обречены на слабую, еле заметную роль. Видно, пока мы сами, сельхозпроизводители, не объединимся и не скажем свое веское слово, толку не будет. Известно, что мукомолы, хлебопёки, перекупщики зерна и торговля в этих вопросах гораздо более мобильны. У нас иная специфика, больше варимся в собственном соку. Хотя, знаете, иногда думаешь: не хватало ещё, чтобы крестьянство начало играть в политические игры! Но государство, правительство, вообще власть должны понимать: кончилось то время, когда сельского жителя даже в многотерпимой России можно держать в кабале. Симптомы этого нового сознания за судьбу российского и сибирского села есть. Дай Бог им развиваться быстрее!